Страсть под грифом «секретно» - Заозерная Марта - Страница 5
- Предыдущая
- 5/14
- Следующая
Я далеко не легкий человек. В арсенале моих тараканов, возможно, и термоядерное оружие имеется. Странно, что Никита, осведомленный об этом, до сих пор не сбежал.
По пути домой я размышляла над тем, зачем руководство столкнуло меня с Ястребовым. И теперь мне кажется, что кто-то за счет меня решил набить себе цену.
Основной отмыв денег идет через периферию. До Москвы бабло уже доходит в более – менее чистеньком виде. Там ведь куда ни плюнь – элита.
Разве могут привилегированные небожители теневыми схемами заниматься? Конечно же, нет! Боже упаси…
Дед – отец моей мамы – не хотел, чтобы я убиралась за пределы МКАД, потому что с моей принципиальностью здесь трудно выжить, особенно в долгосрочной перспективе.
Мало ли что. Как он потом своим товарищам в глаза смотреть будет?
Для человека, долгое время несшего ответственность за внешнюю разведку страны, а после возглавившего новое засекреченное ведомство, целью которого является борьба с организованной преступностью, как на территории страны, так и за ее пределами, репутация – это всё.
Недосмотри за непутевой внучкой – и всё. Подчиненные тебя засмеют.
Пока я принимаю душ и переодеваюсь в легкий хлопковый костюм, Ник на стол накрывает.
Я уже собираюсь за стол сесть, когда мой телефон начинает звонить где-то в прихожей.
– Не бери, – стонет Никита.
– Похоже, эта фраза скоро станет твоей коронной, – смеюсь, видя, как он психует.
– Позвонить, черт, больше некому?
– Можно подумать, ты сам никогда ночью на пустырь не выезжал, – кричу, уже отправившись на поиски мобильника.
– Я следователь! И мужик!
Мой смех становится громче.
Фу! Гендерным шовинизмом запахло!
Спустя пять минут я уже залезаю в удобный спортивный костюм.
– Бдл! Лен, – Никита психует. – Давай тебя отвезу хотя бы?
– Ты задался целью всех посвятить в нашу личную жизнь?
Мужики – жуткие сплетники, его же дружки первые нам косточки перемоют!
– Ночь на дворе, – хмурится он.
– Так у меня есть чем отбиться, – стреляю глазами на ствол.
Ник закатывает глаза.
– Ты просто невыносима!
– Это точно, и поэтому… выметайся, – бодро произношу.
– Ты о чем?
– Думаешь, я тебя оставлю одного в своей квартире? Ну уж нет. Вернусь, а тут уже полно твоих вещей будет – зубная щетка, носки с трусами раскиданы.
– Нет, я всё же поеду с тобой.
Глава 5
– Лен, подожди, – обхватив мое запястье и крепко его сжав, Никита не дает возможности выбраться из машины. – Я поговорить хотел.
Пытаюсь вспомнить, зачем я согласилась на совместную поездку? Неосмотрительный шаг. Мало того что нас могут вместе увидеть, и тогда от сплетен будет не отмыться, так ещё и задержусь… Для меня это стресс. Пунктуальность – моё всё.
Оказывается, отношения – это ещё то испытание. С одной стороны, я всё же переживаю о том, что моя привычная холодность может оттолкнуть Никиту. А с другой… Открыться – значит проявить слабость.
«Фу, Лена, ты начинаешь рассуждать, как Михаил Семенович! Дожили!» – даю себе воображаемый подзатыльник.
– Ты серьезно? – усмехаюсь. – Я тороплюсь. Мне топать ещё минут пять.
Я специально попросила его высадить меня в соседнем дворе, чтобы не светиться перед коллегами. Конспирация, блин. Будь она неладна. Нужно было искать себе мужика, с которым мы бы не пересекались на работе.
– Я тебя провожу. Только давай сначала поговорим.
Начинается…
А чего по дороге молчал, будто бы язык отморозил?
– У тебя есть две минуты, – произношу, устраиваясь поудобнее. – Начинай.
Кузнецов смеется.
– И в кого ты деловая такая?
Ох, а вот этого тебе лучше не знать.
– Ник, я действительно тороплюсь. Если дело не срочное, давай пообщаемся позже?
Он неожиданно психует. Ударяет свободной ладонью по рулю, чем вызывает истошный звуковой сигнал. Чертыхается.
– Да когда?! Ты занята постоянно. Это ненормально, тебе не кажется?!
Смотрю на него удивленно. В салоне царит полумрак, но я замечаю, как от напряжения черты его лица заострились. Реально психует?
Признаться, не понимаю, что происходит.
Он ведет себя странно.
– Во-первых, со мной не нужно разговаривать в подобном тоне. Во-вторых, что с тобой случилось, да ещё и так внезапно? Ты сегодня сам не свой. Сначала вломился в мою квартиру, – делаю мысленную пометку обсудить с ним этот инцидент позже ещё раз. Мне такие сюрпризы не по душе. – А теперь намекаешь, что мне работу стоит сменить?
– Вот! Видишь? Ты сама всё понимаешь, – хватка на моем запястье становится стальной. Сдавив так, что вырваться шансов нет, он поглаживает кожу подушечкой большого пальца. – Мне хочется предложить тебе съехаться, но какой в этом смысл, если ты постоянно пропадаешь в морге!
Я даже не знаю, что меня удивляет больше: его желание сделать новый, очень серьезный шаг в наших отношениях, или то, как резко и не понятно зачем Никита решил начать мной манипулировать.
Надо ли говорить, что я подобные выходки не люблю?!
Плавали, знаем.
Дед тоже по ушам мне катался. С грустью в глазах заверял, что я очень на маму свою похожа, а она, в свою очередь, была его копией. Глядя в глаза, клялся, мол, очень жалеет о том, что грубо с ней поступил, раскаивался. На деле же все эти речи были ни чем иным, как попыткой незаметно повлиять на меня, подстроить под свое виденье мира.
Есть люди, которых нельзя прогнуть под себя силой. Чем сильнее давишь, тем самоотверженнее они сопротивляются. В таких случаях нужно хитрость и смекалку проявлять. Вычислить слабое место – оно у каждого есть, и бить прицельно и аккуратно.
Я, как и большинство людей, рано лишившихся семьи, трепетно отношусь к родственным связям.
Когда только попала в детский дом, не могла понять, зачем некоторые воспитанники бережно хранят имеющиеся фотографии родителей, бросивших их или, и того хуже, истязавших до такой степени, что органы опеки вмешались. Четырех месяцев пребывания в казенных стенах мне хватило для переосмысления.
Михаил Семенович, будучи человеком незаурядного ума, забрав меня, первое время вел себя правильно. Впечатление произвел, что надо…
– Лена, ты меня совсем не слушаешь? – Никита тяжело вздыхает, выпуская на прогулку вселенскую грусть. Всячески дает понять, что мое отношение его печалит.
Черт! Снова я увлеклась воспоминаниями!
Нужно будет позвонить старику. Совесть свою успокоить, а то совсем расшалилась.
– Никит, не обижайся… Но момент ты выбрал так себе, – произношу примирительно. – Я завтра дежурю, и, значит, одному богу известно, будет ли время поспать. Я бы предпочла закончить с работой и поехать домой отдыхать.
– Если ты дежуришь завтра, то почему тебя сейчас вызвали? Где сегодняшний дежурный? Что у вас за бардак?
Дотошные мужчины – издевательство природы.
– Потому что я предпочитаю сама осматривать места преступлений, жертв с которых мне на стол доставят. Так картина яснее.
То, что завтра планирую проводить вскрытие Генрихова, вообще не озвучиваю. В дни дежурств в составе опергрупп мы освобождаемся от работы в секционном зале. Но мне, естественно, никто не помешает перерабатывать.
Признаться, я томлюсь в предвкушении. Насколько должен быть нестандартный случай, если пернатый хищник лично почтил меня вниманием?!
Звонко цокнув языком, Ник выражает свое отношение к моему энтузиазму. Но, к счастью, больше меня не задерживает.
Вызов оказывается вполне банальным. Вернее, заурядный он только по моей части: двое мужчин, алкоголь, поножовщина. А вот у следователя глаза едва из орбит не выкатываются, когда душегуб заявляет, что порезал своего знакомого из-за кошки, которую убитый якобы украл у него много лет назад.
– Какая, к черту, кошка? – доносится до меня рявканье следака.
– Серая, – следует плохо различимый ответ.
– Да тут не кошка, тут «белка»…
Уже не удивляюсь, это далеко не первый случай в моей практике, когда месть годами вынашивали. И нет, настоявшись, она далеко не всегда становится хладнокровной и изощренной. На протяжении многих лет свои обиды лелеют и смакуют перспективы предстоящего мщения, зачастую слабые и нерешительные люди, не способные ответить неприятелю здесь и сейчас. Терпят, прокручивают в мыслях возможные варианты, как могли бы поквитаться, а в какой-то момент слетают с катушек от собственной никчемности. Последствия могут быть ужасающими.
- Предыдущая
- 5/14
- Следующая