Товарищ "Чума" 9 (СИ) - "lanpirot" - Страница 5

Поэтому, придётся нашему другу-священнику погулять подальше от места, где мы со старой ведьмой будем творить убийственную для фрицев волшбу. А присмотрит за священником всё тот же дед Маркей, которому я уже успел дать соответствующие инструкции на этот счёт. И я думаю, что старик меня не подведёт — сделает всё по высшему разряду!

— Что со мной случилось? — Открыв глаза, наконец произнес отец Евлампий, полностью оклемавшись. Он покрутил головой, даже пробежался пальцами по лбу, видимо в поисках повреждений от удара. — Мне показалось, дед, — прогудел он, так ничего и не обнаружив, — или ты меня действительно прикладом по лбу от души приложил?

— Совсем с глузду съехали, батюшка Евлампий? — возмущенно произнёс старикан, натянув на лицо маску полного недоумения. А, каков актер? Ну, хоть сейчас в большой театр. — Ты мой приклад-то хоть видел? — И старикан резко сунул священнику под самый нос окованный металлом торец «Маузера». Священник предусмотрительно отпрянул, а дед Маркей продолжил, но теперь уже с абсолютно невозмутимым выражением лица:

— Да если б я тя прикладом шибанул, батюшка, то бестолковку твою, поповскую, точно бы в кровь расшиб! А у тя — вон, даже царапки не имеется!

Отец Евлампий вновь потрогал лоб и, вновь ничего не обнаружив, смущено произнёс:

— Но… Я же помню…

— Апосля того, как мы в дерево воткнулись, и не такое привидиться могёт! — парировал старикан, тыча в лежащую на боку машину, с продолжающими вращаться колёсами.

Священник посмотрел на изуродованный автомобиль, на содранную с дерева кору и размочаленную в щепки древесину, после задумчиво пригладил растрёпанную бороду. А я легко читал в его голове судорожно скачущие мысли. Он, вроде бы, и не верил деду Маркею, но факты говорили об обратном. Действительно ведь — не было раны на голове.

— Ты лучше скажи, мил человек, — неожиданно спросил старик, перекинув свою берданку со спины на грудь и, как бы невзначай, нащупав пальцем спусковой крючок, — ты для чего эту диверсию устроил? Фрицам продался за обещание свечного заводика, нового прихода и церкви? А? Говори, тля! — вдруг зычно, не хуже самого батюшки, рявкнул старик, технично передёргивая затвор и беря священника на мушку.

— Тихо, дед, не бузи! — Я хлопнул ладонью по стволу, опуская дуло к земле. — Отец Евлампий не предатель!

— А чего он тогда с вами двоими сотворил? — продолжал, как мы и договорились, разыгрывать спектакль для одного зрителя дед Маркей. — Чуть всех нас здесь не угробил, паразит этакий! Пусть и не предатель, но вредитель — однозначно!

Мне обязательно нужно было вызвать инквизитора на откровенный разговор, чтобы поточнее узнать об этой его весьма любопытной «ачивке»[1]. Я хотел знать хотя бы о примерном механизме её включения, чтобы с максимальной пользой использовать для нашего же блага его поистине выдающиеся способности.

— Да ничего я специально не творил! — Ага, вот и батюшка наконец-то начал заводиться. — Просто осеняет меня Господь в особо тяжелых и сложных случаях Бла… — неожиданно заткнулся он на полуслове. Видимо, для посторонних, не являющихся членами его «монашеского ордена» инквизиторов, это была секретная информация.

— Да говори уже, чего там, святой отец? — нарочито устало произнёс я, чтобы еще больше пронять попа. — Мне надо знать, что с моей помощницей? Она до сих пор не пришла в себя, и никакие заклинания на неё не действуют! — А вот тут я попросту слукавил — никаких заклинаний на старой ведьме я пока еще не пробовал.

— Подождать надо, — через силу выдавил батюшка, — пока Божественная Благодать из неё выветрится… Иначе душа её проклятая, черная, не сможет в это тело вернуться…

— Так, а вот с этого места поподробнее, отец Евлампий! Как ты эту Божественную Благодать получать умудряешься?

В общем, удалось мне в конце концов дожать батюшку, но ничего нового я так и не узнал. Всё, о чём он мне поведал, я и сам уже вычислил с поразительной правдоподобностью, как будто в воду глядел.

Да, на территории СССР до сих пор существовала тайная организация — преемник средневекового «Приказа инквизиторских дел» при Священном Правительствующем Синоде. Нечто вроде тайного монашествующего ордена, взращивающего в своих стенах борцов со всевозможными проявлениями Зла: ведьмами, колдунами, разного рода нечистью и наследием древних языческих времён.

Существовали в этом ордене и свои специалисты, в должностные обязанности которых входил подбор монахов, чья железная вера могла при определенных условиях подключаться к так называемой Божьей Благодати. Таких людей учили, тренировали, доводя процесс получения могущественной силы до настоящего автоматизма.

После обучения им определяли место службы в каком-нибудь приходе, в районе которого имелись некие «подозрения» в богохульной и вредоносной колдовской деятельности. Именно под таким «подозрением» в Тарасовке находилась Степанида — ведьма, передавшая мне при смерти свой ведьмовской дар.

Однако, за всё время слежки монах-инквизитор Евлампий так и не сумел уличить старую чертовку в применении вредоносного колдовства и схватить её за руку. А после начала войны и оккупации деревни немцами, и вовсе прекратил свою охоту на ведьм — на первое место вышли патриотические чувства русского священника и борьба с супостатами-оккупантами.

Особой теоретической подготовкой отец Евлампий, как оказалось, не обладал. Он был скорее «оперативником»-силовиком, но кое-что ему, конечно, было тоже известно. Основной его подготовкой было противодействие силам тьмы и уничтожение так называемых «эмиссаров ада» на земле.

Самое смешное (для меня), что к этим «эмиссарам» монахи причисляли даже леших и водяных, которые, по своей сути, являлись скорее одушевлёнными силами природы, нежели зловредными магическими существами. Но церковные догматы не делали большой разницы между ними и демонами преисподней.

Не делали они так же разницы между бывшими языческими богами, якобы ставшими впоследствии бесами, привидениями, заложными покойниками, упырями, мавками и прочей магической шушерой — всё, что не осенялось Божественной Благодатью, автоматически стало считаться вселенским злом и подлежало уничтожению.

Честно говоря, у меня были большие сомнения, что это постанова самого Творца. Конечно, каждой твари надо воздавать по делам её, но грести всех под одну гребенку… Нет, на каком-то этапе развития магического сообщества и дивного народа, похоже, произошел «информационный сбой».

Я отчего-то был в этом уверен. Ведь в сказках (а как мне уже стало понятно, многие сказки имеют под собой реальную основу) существовали же и мудрые чародеи-волшебники, помогающие людям, и добрые феи, а не только злые и мерзопакостные колдуньи, поедающие младенцев на завтрак.

Куда подевались все эти одарённые? Ведь не может так быть, чтобы все они разом вымерли? Отчего ведьмовской дар стал считаться проклятым, если используемая сила не имеет «окраски»? Почему мои чины и веды растут только от причинения вреда обычным людям, и никак не реагирую на условное добро?

Но к моему большому разочарованию, ответить ни на один из этих вопросов по существу, а не «на всё воля Господа», отец Евлампий не смог. Он просто не знал ответов на все эти вопросы, это я без труда читал у него в голове. Хотя кое-какие пустоты в моём «магическом образовании» он всё-таки сумел заполнить. Но это были почти несущественные мелочи, типа методов борьбы против тех или иных тварей.

— Послушай, батюшка, а как ты объяснишь тот момент, что я после твоего удара Благодатью сумел вернуться в собственное тело, а она — нет? — поинтересовался я.

— Если честно, то у меня нет ответа и на этот вопрос, — прогудел священник. — Но я могу сказать одно — ты не такой, как все остальные ведьмы, с которыми мне довелось встречаться в жизни, товарищ Чума…

«И которых я уничтожил», — добавил мысленно инквизитор. А вот что делать со мной, он так до конца и не сумел определиться. Слишком уж его взволновали мои слова, что я владею Гневом Господним. Никто, кроме самых приближенных к Создателю Серафимов и самого Творца, никогда не использовал это страшное оружие. Даже сама такая мысль была для него кощунственной…