Товарищ "Чума" 9 (СИ) - "lanpirot" - Страница 4

— Ох, дед… — Покачал я головой, не желая указывать старику на явные несоответствия в его мировоззрении. — Ты еще у нас огурцом! Рано тебе к товарищам на небо. Вот как немцев прогоним, а до того — ни-ни! Мне такие сотрудники во как нужны! — И я чиркнул себя большим пальцем по горлу. — Пойдешь ко мне, Онисимович? — Отвлекая старикана от ненужных мыслей, спросил я.

— А на кой я тебе? — присев на большой валун, с интересом прищурился дед, забыв обо всех болячках. — Ты ж, Холера-Чума, совсем непростой товарищ! Наш единственный красный чародей… — выкупил он меня. — Али я не прав?

— Прав, дед! Только не чародей, а ведьмак, — улыбнувшись, поправил я его.

— А хрен редьки не слаще! — привычно отмахнулся от меня дед Маркей. — Ведьмак ли, колдун, аль окудник, как бабка моя, покойница, таких как ты обзывала. — Главное — шо ты наш, советский! Жаль, только, что один такой на весь Союз. Я ить это сразу понял, когда ты нашим командирам ухи засирал новым секретным оружием. Никакое оно не новое.

— А новое, дед — это хорошо забытое старое, — напомнил я старику известную пословицу. — Так что всё по-честному, без обмана, у волшебника Сулеймана!

— А эта стерлядь заморская тоже с тобой? — Старик указал пальцем на Глорию, мирно лежащую по соседству с инквизитором. — Хоть и по-нашему она балакает, словно усю жизню где-нить под Рязанью прожила, но не наш это человечек, товарищ Чума, чужой! — предупредил он меня. — Вот те крест — вражина она, заморская!

А деда Маркея, оказывается, хрен проведешь! Вот кого надо ставить на проверки –диверсантов вычислять. СМЕРШ только через полгода появится, а у меня уже готовый сотрудник имеется. Глаз — алмаз, и не только для снайперского дела приспособленный.

— Я знаю, дед, — похлопав старика по плечу, согласно кивнул я. — Не наша она, не советская. Француженка. Но не враг, а союзник в этой войне.

— Хранцуженка, говоришь? — переспросил старик, наклонившись над телом Глории. — Красивая, лядь! Но опасная, тля, как гадина ядовитая — смертью от неё аж за версту разит! Точно так же, как и от тебя, паря, — весело добавил дед Маркей, как будто говорил о чём-то обыденном и естественном, а не о тёмном колдовстве, замешанном на людской крови и смерти.

Я было усомнился, что дед Маркей из простаков, и внимательно проверил старика на наличие задатка. А вдруг проглядел? Ведь с ним тоже странностей хватает, начиная от удивительного зрения, и заканчивая звериным нюхом. Надо же, смерть он почуял! Но, нет, очередная проверка старика никакого задатка не выявила.

Простак простаком, но странностей с ним хватает. Ладно, спишем на уникальность, ведь хватает же в мире обычных людей с необычными способностями. Вот и дед Маркей, похоже, что из таких. И всё-таки есть в нём какая-то загадка, которую я пока так и не смог разгадать.

— А с этим вредителем что делать будем? — Старик поддал носком сапога крепкое тело священника, тоже продолжающего пребывать без сознания. — Ведь это он, падла поповская, всех нас чуть к своему богу не отправил! — возмущенно добавил он.

Так-то врезал дед отцу Евлампию нехило — вон какая шишка надувается, да еще и с огромным кровоподтёком на весь лоб. Но если бы он этого вовремя не сотворил — хрен его знает, чем бы всё это приключение закончилось? Разбились бы все к хренам! Вот и весь сказ. И это учитывая, что ничего такого священник даже не предполагал. По большому счету, нет в этой аварии злого умысла — неудачное стечение обстоятельств, не более.

Я быстренько попотчевал его малым лечебным заклинанием, и с удовлетворением отметил, что никакого отторжения оно не получило. Хотя ожидал любой, даже самой негативной реакции. Но выходило так, что пока батюшка был лишен Божественной Благодати, он вполне подходил под определение обычного простака.

Я не знаю, каков «режим доступа» отца Евлампия к этой силе, но в бессознательном состоянии он её точно лишён. Иначе моя печать на него бы не подействовала. А так — шишка начала стремительно сдуваться, а кровоподтёк уменьшаться в размерах. Еще немного — и батюшка будет в полном порядке.

— Ты знаешь, Онисимович, не руби с плеча, — постарался я снять негатив старика по отношению к священнику. — Я тебе могу с уверенностью сказать, что поп в том, что случилось с нами не виноват… Вернее, виноват, — поправился я, — но он даже не предполагал, что так выйдет… В общем, дед, поверь мне, и зла на него не держи. Просто он служит иным силам, нежели мы с Глорией…

— Хочешь сказать, что Бог всё-таки есть? — Понял, но по-своему, мои объяснения дед Маркей. — А как же научный матерьялизьм, а? — ехидно прищурился он.

— Ты знаешь, старый, я с самим Создателем за руку не здоровался, — хохотнул я, — но тот опыт, который я приобрел, как бы подтверждает его существование. А что до науки… Все мы, люди, время от времени ошибаемся, и забредаем не туда. Думаю, что когда-нибудь советские ученые сумеют объяснить и существование Высших Сил. Нужно просто немного подождать…

— Это вам, молодым, легко подождать, — покачал головой дед, — а мне смертушка уже в затылок дышит. Я даже звон её косы слышу временами, когда она приходит за теми, кого я подстрелил…

— Он, — поправил я старика. — Когда он приходит, — пояснил я, заметив недоумение в глазах стрика. — Смерть — это он.

— Мужик, что ль? — Неизвестно чему обрадовался дед Маркей. — Так это ж совсем другое дело! А ты откуда знаешь?

— Да так, — неопределённо пожал я плечами, — доводилось встречаться пару раз.

— Так ты это, товарищ Чума, — заговорщически зашептал мне на ухо старик, словно нас мог кто-то подслушать, — может поговоришь с приятелем, чтобы меня на тот свет с красавицей моей пустили… — И он похлопал рукой по ложу винтовки, с которой теперь не расставался ни на минуту. — Привык я к ней дюже…

— Конечно, нет проблем, Онисимович! — как само собой разумеющееся ответил я. — Обязательно скажу при следующей встрече.

Взглянув в блёклые от старости глаза деда Маркея, я подумал: но вот как может уживаться в людях убеждение в научной материальности окружающего мира и одновременная вера в посмертную жизнь? А одновременная вера в науку и Бога? А ведь множество людей на земле делает именно это, совершенно по разному интерпретируя понимание веры и науки, осознавая, что они могут не быть взаимоисключающими. А уж я-то знаю, что так оно и есть на самом деле.

Нам еще повезло, что нашу маленькую неприятность с разбитым в хлам автомобилем не увидели фашисты. Мы слетели с дороги уже за пределами Покровки, как раз в тот момент, когда никого из немцев поблизости не было. Поэтому я быстренько набросил морок на нас и лежащий на боку «Опель».

Как бы это было не прискорбно, но машину придется оставить здесь. И идти дальше ножками. Благо, что недалеко — несколько километров до ближайшей «зелёнки», где уже должна работать волшебная тропинка лешего. Но до того, как её открыть, я должен был сделать самое главное — показательно наказать грёбаных гитлеровских утырков! И наказать так, чтобы весь их грёбаный Третий рейх ужаснулся до усрачки!

Первым в себя начал приходить отец Евлампий. Последствия от удара прикладом в лоб уже полностью рассосались, их теперь и с лупой не найти. Да и остальные болячки моя печать ему хорошенько подлечила — так что он теперь настоящим огурцом будет… Если так глупо не подставится во второй раз.

Но провести воспитательную беседу с батюшкой было просто необходимо. Либо отправить его подальше, чтобы он в самый ответственный момент ничего не смог испортить, как это произошло несколькими минутами ранее. Сдаётся мне, что мы с Глорией являемся для священника очень сильным триггером, на который он реагирует, как собака Павлова на включенную лампочку.

Это у него выработанный условный рефлекс, справиться с которым вот так — запросто, он сам не сможет. Как бы сильно батюшка этого бы не хотел. Ведь рефлекс — это бессознательная, стереотипная реакция организма на определённый раздражитель, осуществляемая с участием рецепторов и нервной системы, и не требующая сознательного участия.