Это сделал Сайман. Книга 2 - По Павел - Страница 4

– Вот оно как интересно.

– Интересно, – Ипполит Ануфриевич согласно кивнул. – Никто на территорию попасть не может, там и камеры кругом, да и охрана хорошая. Ту смену, что дежурила в день убийства, я давно знаю. там парни толковые, муха мимо них не проскочит. Выходит, пацанчик местный. Только никто его прежде не видел.

– И вы?

– И я не видел. Не наш пацанчик, а ничьим еще быть не может.

– И что же тогда? – Филиппов, сам того не заметив, включился в игру, переняв немного стариковский говор участкового.

Тот вздохнул, покрутил головой, будто примерясь к собственным мыслям, проговорил обстоятельно:

– Думаю, что местный пацанчик, к кому-то или приходит, или часто бывает на территории – на видео, что мне Василий Егорыч показывал, больно уверенно передвигался.

– Но он выбрался с территории и уехал на автобусе. А вы говорите – охрана хорошая, парни надежные никого не выпустили бы. А пацанчик-то вышел.

– Вышел. Только в какой момент вышел-то? – участковый лукаво прищурился. – В момент перезагрузки камер после перепада. Охрана в тот момент перед камерами не сидела, периметр охраняла, как и положено по инструкции. Вот он и вышел. Если внимательно вы, господин следователь, смотрели, вышел он под прикрытием черной «Лады» Алефтины Сомиковой, судьи нашего арбитражного суда…

– Да, ловко…

– Ловко, и я о том говорю. Получается, все продумал и заранее предусмотрел.

Филиппов задумался – участковый подметил то, на что сам Филиппов не обратил внимание, увлекшись странностями внутри дома Вишняковых.

– Получается, что в Северную слободу прибыл он не просто так, а уж с какой целью – убить ли кого, ограбить или просто поглазеть на любимую девчонку – это уж знать никак не получится из имеющихся фактов.

Филиппов кивнул:

– Но он терся у дома Вишняковых в момент убийства, даже выбирался через служебный ход.

Радионов пожал плечами. Филиппов посмотрел на него в упор:

– А скажите, уважаемый Ипполит Ануфриевич. А мог это быть не пацанчик, а девица? Молодая такая девица?

Хорошо, допустим, это не Анна Вишнякова – Рабанская предоставила фото парня, крутившегося у дома, и это была не Вишнякова. Но могла быть другая девушка? Или Вишнякова себя хорошо загримировала…

Участковый задумался – вспоминал ориентировки, записи с камер видеонаблюдения.

– Вряд ли. Больно тощ, – старичок очертил в воздухе характерные изгибы женского тела, отсутствующие у пацана. – Вряд ли.

А вот Филиппов надеялся на иное, вчерашняя догадка о том, что пацанчик и Анна Вишнякова – оно лицо, так хорошо укладывалась в версию. Но не признать, что участковый был прав, Федот Валерьевич тоже не мог. Он подавил вздох. Радионов усмехнулся, лукаво прищурился:

– Не огорчайтесь, найдете вы его. А мы подсобим, чего уж нам. Если пацан этот в слободу один раз пришел, то и второй явится, если не убийца он. Так и выясним.

– А если убийца?

– Так тем более явится, только будет осторожнее. Так и мы внимательнее будем. – Участковый поднялся со стула: – Парней наших, слободских, я уж накрутил, так что глаз не сомкнул, приглядывать будут и за поселком, и за окрестностями.

Он переминался с ноги на ногу, явно рассчитывая, что разговор окончен и в скором времени он сможет быть свободен. Но Филиппов задержал его вопросом.

– А что, Ипполит Ануфриевич, приличная у вас аудитория в поселке?

Участковый сел на стул, подавил вздох.

– Да всякая, как обычно. Они только с виду успешные и образованные, а случись чего, так – обычные люди. Ругаются, спорят, угрожают, дерутся даже…

– Даже так?!

– Ага-ага, – Радионов кивнул. – Вот недавно, Алферов, банкир, едва жену с балкона не опрокинул, в порыве страсти так сказать, – участковый усмехнулся. – Соседи нажаловались, пришлось к ним приходить, представление выдавать, проводить беседу. А Андрей Платонович, банкир-то этот, говорит мне, мол, что ты, Ипполит Ануфриевич, со мной, как с малым ребенком. А как с ним иначе, если натурально как малый ребенок.

Участковый вздохнул.

– А конфликты в семьях часто бывают? Дети из дома, может, уходят?

– Понимаю, к чему спрашиваете, думаете, не чей-то ли беглый ребенок… О таком не знаю. При мне, а я на участке этом служу без малого тридцать лет, значится, ни одного бегунка не случалось.

Филиппов кивнул:

– Ясно. Если что-то вспомните или выясните, мне напрямую набирайте. А если пацан этот снова появится, не спугните его, уж будьте добры.

Участковый полоснул по нему взглядом:

– Да что, господин следователь, как можно, неужто я не знаю…

– А я верю, что знаете, но напомнить не лишнее – пацана этого мне нужно опросить. А если так, то хочу, чтобы вы понимали, что парень этот может оказаться единственным свидетелем убийства, а потому ему угрожает вполне серьезная опасность.

Взгляд участкового потемнел и будто бы погас на мгновение. Этого оказалось достаточно, чтобы Филиппов убедился – участковый Радионов знает больше, чем говорит.

– Скажите, пожалуйста, какие мы деловые и строгие…

Майя Рабанская к предупреждению Филиппова отнеслась скептически – угрожали ей регулярно, поэтому она привыкла к ощущению, будто идешь по лезвию бритвы, оно отрезвляло и добавляло смысла в рутинную, в сущности, работу.

Майя была любопытна и терпелива, умела слушать и наблюдать, а поэтому считалась неплохим репортером. Она пропадала из редакции на недели, чтобы принести сенсационный материал. Коррупция среди чиновников международного уровня, криминальные схемы, фальсификации выборов, подкуп свидетелей и давление на присяжных по громким уголовным процессам – она бралась за самые «горячие» темы.

Ее не любили коллеги, опасались конкуренты и люто ненавидели все, кому она испортила карьеру, сорвала многомиллионную сделку или подпортила репутацию. Так что угрозы ее не пугали. Тем более в этом деле она только-только появилась, никто не знает, что она в нем участвует, что ведет свое собственное расследование, которому так удачно решил помочь Филиппов.

Девушка прошла в фойе, нашла взглядом охрану. Вытянув из сумки значок общественного помощника следователя, вальяжно направилась к вооруженному парализатором мужчине. Коротко представилась.

– В сто пятой палате наш сотрудник лежит, вы уж, пожалуйста, присмотрите за ним до приезда наших коллег из ведомства… Мало ли…

Она многозначительно изогнула бровь. Охранник понял больше, чем она сказала – в общем-то Майя на это и рассчитывала: сказать ровно столько, сколько потом можно домыслить.

– Сто пятая? Это травматология? – Он потянулся к коммуникатору.

– Именно…

Майя была уверена, что с Яблочкина теперь глаз не спустят. Она не была уверена, что поступила правильно и не получит потом по шее от Филиппова за самоуправство и введение сотрудников вневедомственной охраны в заблуждение, но не смогла себе отказать в удовольствии наблюдать, как охрана больницы выстраивает кордоны, усиливает пропускные пункты и закрывает дополнительные входы-выходы в здание. Просто как в настоящей полицейской операции.

Рабанская едва сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга, когда на крыльцо отделения травматологии и нейротравмы выбрался серьезный мужчина в черном и принялся проверять у всех входящих пропуска.

«Филиппов меня убьет», – эта мысль немного омрачила радость.

«Яблочкин, как очнется, вообще в шоке будет». А от этой мысли хотелось заплакать – дело пахло отстранением с такого теплого, но еще совсем не насиженного места общественного помощника. Майя вздохнула: надо торопиться в управление, а то Филиппов ею пообедает.

Девушка поправила сумку на плече и свернула к парковке. Свой аэрокар она оставила почти у тропинки к больничному корпусу, сразу за причудливо подстриженным кустарником. Майя достала ключ и уже почти нажала кнопку запуска гравитационного двигателя, когда почувствовала опасность. Привычное томление под сердцем, легкий тремор и заложенность в ушах – свидетельство подпрыгнувшего давления. Рабанская достала из сумки коммуникатор и остановилась, будто бы разговаривала по аудиосвязи. Беспечно засмеялась и прогулочным шагом прошлась до ближайшей скамейки, опустилась на нее. И посмотрела через плечо.