Император Пограничья 8 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич - Страница 1

Я резко оборвал связь со Скальдом, и окружающий мир вернулся в привычные рамки человеческого восприятия. В ушах ещё звенело от перегрузки — птичье зрение всегда давалось тяжело, а уж когда между нами пролегало такое расстояние… Я потёр виски, прогоняя остаточную дезориентацию.

Море Бездушных. Именно море — другого слова не подобрать. Тысячи и тысячи тварей, движущихся организованными потоками к княжествам. В прошлой жизни я видел орды кочевников, накатывающие на границы империи, но даже они не шли такими плотными массами. И главное — эта проклятая организованность. Бездушные не должны так двигаться. Они — хаос, воплощённое безумие, жаждущее только разрушения. А тут… словно невидимый полководец направляет их марш.

Я прикинул в уме цифры. Патронный цех за последние недели выдал на-гора четыреста тринадцать тысяч патронов. Казалось бы, невероятное количество, но на самом деле это давало всего лишь по четыре тысячи патронов на каждый из сотни с лишним стволов…

Воспоминания о битве у Копнино дали неутешительный ответ. Там мы расстреляли почти семь тысяч патронов, чтобы положить примерно четыреста пятьдесят тварей, из них около полусотни Стриг. Хороший результат для первого серьёзного столкновения, но расход боеприпасов заставлял задуматься. И трофеи, конечно, были неплохие — девятьсот тридцать два крошечных кристалла, восемьдесят девять малых. Я быстро подсчитал в уме: около тысячи восьмисот двадцати пяти с половиной рублей. Солидная сумма, но какой ценой…

Амулет связи на груди внезапно нагрелся, и голос дежурного дозорного ворвался прямо в сознание:

— Воевода, срочно! Все Предвестники исчезли! Повторяю — ни одного Предвестника в радиусе наблюдения!

Разум мгновенно переключился на боевой режим. Значит, началось. Исчезновение Предвестников — последний сигнал перед активной фазой Гона. Эти жуткие создания, наблюдавшие за нами последние дни, выполнили свою задачу разведчиков и отступили перед основными силами.

— Включайте систему оповещения, — приказал я через амулет. — Всех с полей — немедленно в острог. Боевая тревога!

Не дожидаясь ответа, я выбежал из дома. Над полями уже разносился пронзительный вой сирен — благо, мы установили их в достаточном количестве за стенами острога. Люди на полях хватали инструменты и бежали к воротам. Кто-то тащил мешки с собранным урожаем, но большинство просто спасали жизни.

У восточных ворот творилось столпотворение. Крестьяне толпились, пытаясь протиснуться внутрь, дружинники кричали, призывая к порядку. И вдруг среди общего гама я услышал детский плач — пронзительный, отчаянный, режущий слух.

Я протолкался сквозь толпу. У самых ворот молодая женщина прижимала к груди мальчика лет пяти, который заходился в истерике.

— Дружок! Где мой дружок! — надрывался ребёнок, вырываясь из материнских объятий.

— Тише, Митенька, тише, — женщина гладила его по голове, но в её глазах читался ужас. — Твой друг… он ушёл. Ему нужно было уйти.

Я присел на корточки перед ними. Предвестники. Проклятье, некоторые дети привязывались к этим тварям, не понимая их истинной природы. Для ребёнка это был просто необычный друг, который вдруг исчез.

— Эй, воин, — негромко позвал я мальчика. Тот повернул ко мне заплаканное лицо. — Твой друг ушёл выполнять важное задание. Он же был разведчиком, правда?

Мальчик кивнул, всхлипывая.

— Вот видишь. А разведчики не могут оставаться на одном месте долго. Когда-нибудь, когда всё закончится, может быть, вы ещё встретитесь.

Вранье, конечно. Но что я мог сказать пятилетнему ребёнку? Что его «друг» был тварью из кошмаров, высматривавшей слабые места в нашей обороне?

Кстати, мальчишку я запомнил. Стоит в будущем обязательно проверить его на магические способности. Такая тесная эмоциональная связь с бездушным вряд ли может возникнуть на пустом месте.

Женщина благодарно кивнула мне, уводя успокоившегося мальчика. Я выпрямился и огляделся. Поток беженцев с полей уже иссякал, последние группы торопливо проходили в ворота. Дружинники наводили порядок. Нужно было проверить готовность больницы.

Я быстрым шагом направился к новому зданию лазарета. Внутри царила организованная суета — медицинский персонал готовился к худшему. Доктор Альбинони стоял посреди приёмного покоя, отдавая распоряжения двум помощницам.

— Прохор Игнатьевич! — заметив меня, итальянец обернулся. — Как раз хотел доложить. Развёрнуто тридцать дополнительных коек, операционная подготовлена, весь персонал на местах.

— Отлично, доктор. А Анфиса как справляется?

— О, эта девушка — настоящее сокровище! — в глазах Джованни вспыхнул энтузиазм. — С её даром Эмпата она сможет успокаивать самых тяжелораненых людей, облегчая оказание им помощи. Сейчас проверяет запасы обезболивающих зелий.

Альбинони провёл меня дальше, показывая подготовленные палаты. Потом остановился и понизил голос:

— Кстати, Прохор Игнатьевич, я получил весточку. Отец Макарий передал ответ из Покровского монастыря.

— И?

— Варвара жива и здорова, — доктор не мог скрыть облегчения в голосе. — Игуменья Серафима пишет, что mio amato проводит дни в молитвах и пении. Её голос по-прежнему прекрасен. И ещё… — он замялся, — Варвара пишет, что не держит зла за судьбу семьи и благодарна, что женщины и дети остались невредимы. Она понимает — каждый пожинает то, что посеял. Варвара рада, что я жив и надеется встретиться после… после всего этого.

В его глазах блеснули слёзы. Я положил руку ему на плечо.

— Вы обязательно встретитесь, Джованни. Мы переживём этот Гон, и я лично позабочусь, чтобы Варвара смогла покинуть монастырь, если захочет.

— Grazie, — выдохнул итальянец. — Спасибо вам за всё. Если бы не вы, я бы до сих пор гнил в долговой тюрьме. А теперь… теперь у меня есть надежда.

Я кивнул и направился к выходу. У дверей больницы обернулся — Альбинони уже вернулся к работе, проверяя хирургические инструменты. Хороший человек. И Варвара, судя по всему, тоже. Жаль, что им пришлось пострадать из-за алчности её семьи.

Выйдя на улицу, я увидел, что ворота острога уже закрываются. Массивные створки медленно сходились, отсекая Угрюм от внешнего мира. Скоро, очень скоро эта преграда подвергнутся настоящему испытанию.

Глядя на спешащих в безопасное место людей, я знал — мы готовы. Не идеально, но готовы настолько, насколько вообще можно подготовиться ко встрече с кошмаром.

Народу на улицах было немного — большинство уже заняло свои позиции или укрылось в цитадели. И тут моё внимание привлёк громкий спор возле одного из домов.

— Дед Архип, да пойдёмте же! — уговаривал молодой дружинник седобородого старика, упиравшегося посреди улицы. — Боевая тревога же!

— Какая ещё тревога? — возмущался дед, размахивая клюкой. — Я только за солью вышел! Ты чего, Митька, меня в подвал загнать хочешь? Я тебе ещё пелёнки менял!

— Послушайте, — я подошёл ближе, — Бездушные идут. Вам нужно в цитадель.

Старик прищурился, разглядывая меня.

— А ты кто такой будешь, милок? Чего командуешь тут?

Митька закатил глаза.

— Дед, это ж воевода! Прохор Игнатьевич!

— Какой ещё воевода? — Архип недоверчиво покачал головой. — Воевода у нас Савелий был, царствие ему небесное. А этот… молодой больно для воеводы.

Я невольно усмехнулся.

— Савелий давно помер. Я теперь воевода.

— Помер? — старик нахмурился. — Да я его вчера видел! На завалинке сидел, трубку курил!

Митька тяжело вздохнул.

— Дед, ну какое вчера… Вы его полгода назад видели в последний раз.

— Не ври мне, щегол! — Архип стукнул клюкой о землю. — Я хоть и старый, но не слепой! Вчера было вчера!

Времени на долгие уговоры не было. Я мягко взял старика под локоть.

— Архип, а давайте так. Вы со мной в цитадель пойдёте, а я вам там соли дам. Целый мешочек. И табаку для трубки.