Измена. У тебя есть другая (СИ) - Ярина Диана - Страница 3

— Ты кое-что забыла в моей машине! — несется мне вслед.

Плевать.

Я хлопаю дверью и несусь в нашу спальню.

Больше. Ни одной. Ночи!

Не проведу!

С ним.

В одной постели!

Я резко выдергиваю ящик комода и сгребаю в охапку свое белье, несу его в одну из пустующих спален, кидаю на кровать, возвращаюсь за еще одной порцией.

— Что ты творишь, дура?! — рычит муж озлобленно, поднявшись за мной на второй этаж.

Увидел меня с ворохом вещей в охапку и взбесился.

Снова.

— Я не буду спать с тобой, изменщик. Кобель проклятый! Не буду!

— Не стоило утруждать себя. Я и сам давно не хочу с тобой спать. Мне давно в тягость слышать даже, как ты дышишь. Меня вымораживает, до ледяных противных мурашек, посвистывания в твоем сне.

— Вероятно, твоя любовница, эта шалава… принцесса на горошине! Она во сне не сопит, в жизни не пукает и какает бабочками! — смеюсь колко.

— Да пошла ты! Мегера!

Муж запускает в меня пакетом с бельем. Оно, разумеется, не долетает и падает.

Я даже не поднимаю его, просто несу те вещи, что взяла в новую спальню.

Задыхаюсь.

Мне нужно минута-другая передышка.

А потом… в спальню тихо заходит муж.

Его лицо — задумчивое, а глаза приобрели довольно странное выражение.

Он держит в руках мое белье, растянул тонкие веревочки невесомых трусиков: там только ниточки и полупрозрачное кружево, а лифчик вообще произведение искусства.

Моя грудь, пусть небольшая, и как будто высохшая, смотрится в нем аппетитно.

Черт, в этом белье я даже саму себя хотела!

— Это что такое? — интересуется муж.

С любопытством растянул на пальцах трусики и разглядывает их.

— Для чего?

— Дай сюда, они не твои! — требую я.

Муж ловко уводит руки в сторону и комкает в кулаке тонкое кружево.

— Не понимаю одно, зачем тебе такое белье. Ну, зачем? — усмехается. — Если ты — как пустыня Сахара?

— А ты давно туда заглядывал? — я зеркалю его усмешку. — Нет? Вот и не стоит задаваться этим вопросом.

Я разворачиваюсь к нему спиной, достаю из шкафа постельное белье.

Ворох одежды на кресле, а я начинаю себе стелить постельное.

— Да боже мой, прекрати ты этот цирк! У нас в браке все останется по-прежнему.

— Да. Точно. Ты с другой, так и будешь тайно по углам прятаться. А ее это устраивает, м? Или она не прочь выйти из тени?

— Не твое дело. Наши отношения — не твое дело.

— Думаю, ее это не устраивает! — хмыкаю я. — Мне было бы неприятно.

— Но ты — не она. Ты всегда была требовательной.

Требовательной, да.

Яркой и эмоциональной, жадной до его любви и внимания, жадной до жизни и впечатлений…

— Не переживай, с этого самого дня у меня к тебе будет лишь одно требование — развод.

— Нет! — бросает резко.

— Почему?

Я спрашиваю просто, почти без эмоций.

— Мне, реально, интересно, почему нет? Я тебе стала противна. Ты желаешь другую женщину, дети в курсе, — проталкиваю через боль. — Ко мне у тебя никаких теплых чувств и привязанностей не осталось. Так почему нет, дорогой Жора?

Муж в бешенстве сжимает кулаки:

— Ты прекрасно знаешь, что я не люблю, когда меня называют Жорой.

— Знаю, Жора. А теперь ты кое-что должен обо мне узнать: если мы чужие, если ты не со мной, то я не собираюсь делать то, что тебе нравится, то, что окутывает тебя комфортом и уютом. Я не буду делать ничего из того, чем был наполнен твой привычный и такой уютный, знакомый быт.

— Бойкот мне объявить решила?

— Нет, что ты. Слишком много чести. Просто тебя… как задачи в списке моих дел, больше не существует.

— Интересно, какие такие задачи, связанные со мной, у тебя были? — саркастично смеется. — Ты же простая домохозяйка, забыла?

Пусть так.

Вот и посмотрим.

Посмотрим, каково ему будет лишиться огромного пласта привычной жизни, обожания и тотальной заботы. Он же, как лев, обласканный вниманием львицы.

Меня было так много в моментах, которые он даже не замечал, а для меня было так привычно — дышать им.

Просто им дышать и жить его интересами, амбициями и стремлениями.

Я ковриком постелила саму себя под его ноги, создавая уют и тепло, будучи всегда рядом, поддерживая в моменты тотальных провалов и опасности, особенно крепко и горячо его любила в моменты, когда он оказывался на дне и на волоске даже от арестов, потому что в самом начале он действовал на грани, чтобы заработать первые миллионы.

Кажется, муж собирается сказать что-то еще, а потом звонит его телефон. При одном взгляде на экран его лицо неуловимо меняется.

Я понимаю: ему звонит она.

И меня аж разрывает на куски от неизвестности: кто она?

Кто же, черт побери, она?!

— Я тебя оставлю. Без глупостей, Света.

— Лети к ней. Давай… Расскажи, что вам больше не нужно прятаться, расскажи, что скоро станешь свободным.

Он уже выходил из комнаты и вдруг замер, бросив на меня взгляд из-за плеча.

— Что? Ты опять?

— Я с тобой разведусь.

— Нет.

— Я с тобой разведусь. Разведусь! РАЗВЕДУСЬ! — повышаю голос. — Дети взрослые, на твое имущество претендовать не стану. Нас разведут так быстро, что ты и моргнуть не успеешь, а потом ты можешь привести ее сюда, эту паскуду.

Я делаю шаг к мужу, один, еще один…

Толкаю его ладонями за плечи.

— Можешь сделать ее хозяйкой, но только стены нашего дома будут помнить хозяйкой — меня. В первое время у вас все начнет ломаться. Когда она будет пытаться помыть посуду моим средством для мытья, у нее вдруг сорвет кран или засорится посудомойка, машинка потечет, миксер сломается, шкаф криво повиснет. Она будет ударяться о все углы, и даже стены будут дышать к ней ненавистью и душить. Так бывает. Дом, наш дом, был наполнен духом нашей семьи, и, когда этого не станет, ему не понравится. Домам, в которых много лет один хозяин, не нравится, когда его меняют.

— Что за бред ты сейчас несешь? Про домовых вспомнила? Бабушкины сказки! Или ты так намекаешь, что всюду подлянки устроишь? Это в твоем духе.

— А еще… Еще, когда ты будешь трахать ее, нагибать раком, ставить на колени или раздвигать ноги на столе, рекомендую вспомнить, что в этом доме… Нет ни одной поверхности, нет ни одного уголка, где мы бы с тобой не занимались сексом. И речь не про укромные уголки, нет! Речь про все уголки, про все поверхности в этом доме. Будешь трахать ее… Знай. Ты будешь трахать ту, которая будет ПОСЛЕ меня, это останется так навсегда!И ты получишь ее — как бледную жалкую копию того, что у тебя было!

— Ты закончила?

Толкаю его ладонями в плечи, вытолкнув в коридор.

— Главное, чтобы ты…

— Что я?! Что ты говоришь и не договариваешь!

— Главное, чтобы ты сегодня, дорогой, за… кончил. А то всякое бывает у мужчин твоего возраста. Сорок девять лет… Пора бы случиться хоть одной осечке!

— Ничего, так бывает. Я… — тоненько пищит Мария, распластавшись подо мной.

Распаренная, раскрасневшаяся, истерзанная.

Уставшая содрогаться от волн удовольствия, от его приступов, а я, черт…

Я никак не могу закончить начатое.

— Может быть, у тебя был день на стрессе? — спрашивает Мария, подвинувшись.

Она хлопает ладонью по покрывалу, мол, ложись рядышком.

Я ложусь.

Сейчас полежу, меня отпустит немного. И я смогу завершить начатое. Ни разу не было такого, чтобы я долбился, как отбойный молоток, и даже не приблизился к финалу.

— День на стрессе. Не то слово. Меня жена застукала. Когда я с дочерью говорил о нас с тобой, Машунь, — веду пальцем по нежной щеке.

Она как наливной персик. Сочная, яркая, трогательная девочка.

Не то, что моя требовательная грымза!

— Что? — ахает Мария, прижав пальчики ко рту. — Как же такое вышло, Георг?