Идеальный питомец для космического генерала (СИ) - Буланова Алиса - Страница 22

— Не веди себя так, словно тебе позволено всё в этой жизни, — бросаю я поднимаясь.

— Ну, вообще-то, так оно и есть, — произносит он с гордостью. — Я ведь единственный специалист в своей области. А потому я буду вести себя так, как посчитаю нужным. А ты и твой хозяин будете вынуждены это терпеть. Вы ведь хотите понимать друг друга.

Он нагловато улыбается. И к сожалению, мне нечего ему возразить, а потому я пробую прибегнуть к тактике запугивания.

— Я слышала, что в теле человека около двух сотен костей. Если я сломаю парочку, это не помешает тебе преподавать, но явно сделает тебя более вежливым, — мне приходится демонстративно хрустнуть костяшками. Детское поведение, но ничего другого в моём арсенале нет.

На несколько секунд между нами устанавливается напряжённое молчание.

— Ты… такая милашка, — внезапно говорит Алекс, беззлобно усмехаясь. Его реакция сбивает меня с толку. — Расслабься, я не пытаюсь соревноваться с тобой, кто круче. Идём, нам уже пора начинать.

— Что начинать? — я слегка прищуриваюсь.

— Наш урок, глупышка, — он улыбается одними только губами. — И если я задел тебя, то прости. Я искренне надеюсь, что мы подружимся.

«Едва ли», — произношу я мысленно, изо всех сил борясь с его очарованием. Мне нельзя поддаваться, если не хочу снова почувствовать себя униженной.

Мы располагаемся за обеденным столом, и Алекс действительно начинает урок. Я сама не замечаю, как он завладевает моим вниманием. Определённо он хорошо прокачал свой ораторский скилл. Слушать его интересно и приятно. Я сама не замечаю, как начинаю разглядывать его лицо. Алекса определённо нельзя назвать конвенциональным красавцем, но у него есть харизма, перед которой крайне трудно устоять.

— Таша, не отвлекайся, — мягко и требовательно произносит он, поймав на себе мой взгляд.

Неприятные мурашки пробегают по телу. Надо бы мне лучше контролировать своё лицо.

Он заставляет меня на слух запомнить полтора десятка базовых слов, включая просьбы и приветствия. При этом не пользуется ни учебниками, ни какими бы то ни было таблицами. Я даже не могу быть уверена, что он учит меня правильно. Единственный мой вариант — опробовать всё, что выучила вечером в общении с Тенебрисом. Эта мысль придаёт мне новые силы и служит дополнительным мотиватором.

— Заново! — снова и снова повторяет Алекс, и мне начинает казаться, что он испытывает моё терпение.

Я с трудом выговариваю слова. В кирийском языке слишком много шипящих и гортанных звуков. Когда я допускаю ошибку, он заставляет начинать заново. Это выводит из себя. Учёба никогда не была моей сильной стороной. Особенно зубрёжка. Но я всё же стараюсь. Просто из упрямства, чтобы не дать этому придурку испытать чувство превосходства надо мной.

— Ты должна быть мне благодарна, глупышка, — снисходительно произносит Алекс, когда я начинаю выходить из себя. — Очень скоро у тебя появится возможность говорить со своим хозяином.

И пусть это раздражает ещё больше, но Алекс оказывается прав. Я замечаю, как Тенебрис смотрит на меня, когда я пытаюсь произнести фразу на его родном языке. Он улыбается. Не всегда открыто — он вообще старается не вмешиваться в процесс обучения. Но я всё равно замечаю его реакцию. Вижу, как горят его глаза. И в эти моменты я чувствую, как внутри всё дрожит от волнения и трепета. Словно я неожиданно становлюсь к нему ещё ближе.

До того, как объявился Алекс, я почти смирилась с тем, что Тенебрис никогда не поймёт моих слов. Что нам остаются лишь прикосновения, взгляды и интонации. Мы научились общаться телами, жестами и даже взглядами. Когда Алекс начал жить с нами, всё это стало невозможным, и я почувствовала себя ужасно одинокой. Но сейчас, когда я начинаю запоминать простые фразы и произносить их вслух, я вижу, что дистанция между нами снова исчезает.

— Хорошего дня, — каждое утро повторяю я.

Тенебрис замирает, что-то неуловимое появляется в его взгляде. Радость и в то же время тоска, словно бы он слишком долго ждал, что кто-то скажет ему подобное. Я осознаю, насколько ванильно это звучит. Но разбирая вещи в пустующих комнатах, я убедилась, что Тенебрис был не слишком близок со своей семьёй. Вероятно, его рогатые предки были чертовски строгими. Я стараюсь не углубляться в размышления на эту тему. Просто потому, что хочу дать шанс ему самому однажды рассказать мне всё. Именно этого отношения я хотела бы и к себе.

Несмотря на свои сомнения по поводу Алекса, со временем я начинаю привыкать к нему. К тому, что иногда его слова звучат немного двусмысленно. И к тому, каким суровым репетитором он становится во время занятий. Благодаря его настойчивости и дисциплине мне удаётся существенно продвинуться в изучении языка. Кроме того, он избавил меня от скуки, что часто одолевала меня в отсутствие Тенебриса. Уроки хоть и заставляют мои мозги закипеть, но так время проходит быстрее.

Но в тот момент, когда я расслабляюсь и теряю бдительность, Алекс вдруг показывает своё истинное лицо.

— Ты спишь со своим хозяином? — спрашивает он внезапно, глядя на меня с загадочной улыбкой.

Я замираю. В голову не приходит ни единого варианта, как бы этот разговор мог закончиться хорошо. Если Алекс спрашивает о таком, значит, он заметил, насколько мы с Тенебрисом близки. И это его задело. Возможно, он считает это отвратительной мерзостью и извращением. А если и не так — если я с самого начала была права на его счёт и он пытается меня склеить, — то это ещё более дрянная ситуация, потому что ведёт к ревности, подозрениям и разборкам.

Моё тело напрягается. Ощущаю, как злость и недоверие медленно охватывает меня.

— Почему ты ждёшь, что я отвечу на твой вопрос? — спрашиваю я, приподнимая бровь.

— Значит, точно спишь, — заключает он, чем ещё больше раздражает. — Не пойми неправильно, я совсем не против. Ведь в сексе нет ничего плохого…

— Не думаю, что у тебя есть причина рассуждать на эту тему здесь и сейчас.

Я сжимаю ладони в кулаки и выдавливаю из себя злую улыбку. Как я сказала, в школе я была не слишком прилежной ученицей. И явно не самой сильной. Но главный школьный урок я усвоила на отлично: если ты спускаешь всё обидчику с рук, тебя продолжат обижать. Кажется, до Алекса, наконец, доходит, что он позволил себе лишнего.

— Извини, — произносит он, выдавливая неловкую улыбку. — Я ничего такого не имел в виду. Просто… твой хозяин не простой кириец. Но он поступился моральными правилами, начав обучать тебя своему языку. Едва ли за этим стоит лишь праздное любопытство.

Его объяснения не тянут на извинения. И выражение лица его остаётся всё таким же непроницаемым. Словно бы он просто забавляется, провоцируя меня на реакцию.

— Разве твоя работа — задавать вопросы? — спрашиваю я щурясь.

Алекс снова пытается вывернуться. Взгляд его становится игривым, а тон более мягким, флиртующим.

— Нет, конечно. Прости, дорогуша. На сей раз я действительно перешёл черту. Этого не повторится.

— Я надеюсь, — бурчу я и поднимаясь из-за стола.

Больше всего меня смущает, что в такие моменты ему реально удаётся успокоить меня. А позже снова усыпить мою бдительность похвалой за усердную работу. Но где-то в глубине души у меня появляется нехорошее предчувствие. Мы ведь на самом деле совсем не знаем Алекса. Он просто незнакомец из местного аналога даркнета, что поселился у нас дома.

Я боюсь, что Алекс сможет навредить нам с Тенебрисом. Что он расскажет кому-то, что между нами действительно что-то есть. Я не знаю, какие последствия это может повлечь, но инстинктивно понимаю, что не самые хорошие. Этого нельзя допустить.

— Слушай, а ты откуда? — спрашивает вдруг Алекс.

Я долго смотрю на него, пытаясь понять, с какой целью он спрашивает об этом. Наш урок закончился полчаса назад перед ужином. После того вопроса о нас с Тенебрисом, я решила свести наше общение к минимуму. Если Тенебрис задерживается на службе, мы едим молча, а после расходимся по комнатам. Но сегодня Алекс вдруг решил завести светскую беседу.