Телохранитель Генсека. Том 3 (СИ) - Алмазный Петр - Страница 13

Я не люблю размахивать корочками, но на контейнерной станции не удержался. Когда мне заявили, что ближайший свободный контейнер будет только через две недели, едва не взвыл: две недели жить среди тюков и коробок, практически на чемоданах — уж увольте, не про меня! После того, как сунул начальнику под нос красную книжечку, контейнер нашелся сразу. Пятитонный, и уже завтра с утра.

Потом заглянул на Старую площадь. Смиртюков был на месте и пообещал завтра к девяти утра прислать солдат для помощи с погрузкой.

Пообедал там же, в столовой. Проехал до Лубянки, оставил машину на площади Дзержинского. Вошел в здание Комитета, поднялся по лестнице и у кабинета Удилова был ровно в четырнадцать тридцать.

— Вы очень пунктуальны, — вместо приветствия произнес Вадим Николаевич. — Проходите.

Я вошел в знакомый кабинет. Как всегда почти стерильная чистота и идеальный порядок. По росту выстроены карандаши на столе, по толщине — папки в шкафу, и точно соблюдена очередность цветных наклеек на папках. Осталось повесить плакат с девизом: «Перфекционизм — наше все». Но, как говорится, у каждого гения свои причуды.

— Помните наш прошлый разговор о Резуне, Пигузове, Калугине? — Вадим Николаевич прошел к шкафу, достал папку с синей наклейкой.

— Помню, конечно же. А до этого мы разговаривали о Яковлеве, и о том, что на него уже много раз подавал рапорт Дроздов, где сообщал о подозрительно частых контактах Яковлева с Шевченко.

— Шевченко уже арестован. Взяли, когда зашел на территорию нашего посольства. Скоро доставим в СССР. Зам генерального секретаря ООН. И, кто бы мог подумать, агент ЦРУ…

В моей реальности Шевченко сбежал весной семьдесят восьмого. Здесь его успели арестовать в семьдесят седьмом. Как получится с остальными? Надеюсь, Резун тоже не успеет сбежать в Великобританию и по нему уже работают.

— Не помню точно, но кажется эта фраза принадлежит Морицу Саксонскому, — я прочистил горло, кашлянув, и процитировал. — Лояльность шпиона должна проверяться повседневно, и нужно быть уверенным, что он не подкуплен противником.

— Вы абсолютно правы. Тем более, что есть еще одно старинное высказывание: «Чтобы быть шпионом, нужно быть немного негодяем», — поддержал Удилов. — Вот только грань между «немного негодяем» и просто негодяем иногда не прослеживается. Яковлева удалось отозвать в Москву под благовидным предлогом. Сейчас дает признательные показания. На очереди Калугин и Пигузов. Они пока активную деятельность не ведут, но находятся в разработке. Держим их под наблюдением.

— Обратите внимание на Гордиевского. Сотрудник третьего отдела Первого главного управления. Он сейчас в Москве. Выпускать его за границу не стоит. Надо работать, наверняка что-то на него найдете. Гордиевский был завербован еще в конце шестидесятых годов, причем по собственной инициативе. Расстроился, так сказать, после событий «Пражской весны». Итогом его преступной деятельности может стать выдача всей советской агентурной сети в Европе. Он уже начал сливать информацию МI-6.

— Принято, — Вадим Николаевич кивнул. Он пока ничего не записывал, не помечал. Но я не волновался на этот счет. Память Удилова надежнее многих записей.

— Но сегодня я пригласил вас по другому поводу, — сменил тему Вадим Николаевич. — Цвигун утвердил план реорганизации Комитета. Причем Семен Кузмич обошелся без доклада на Политбюро, сделал напрямую через Леонида Ильича. Вы назначены исполняющим обязанности начальника Управления собственной безопасности. Пока исполняющим, до получения вами очередного звания. Думаю, утверждение штатного расписания займет не меньше месяца. Дальше еще месяц с финансами будут разбираться. Думаю, что раньше января семьдесят восьмого все бюрократические процедуры не пройдем. А работать надо начинать уже сейчас. Я могу предложить вам помощь своих аналитиков. У них имеются неплохие наработки по обеспечению собственной безопасности, по оперативной работе и по кандидатурам. Ознакомитесь с критериями по отбору подходящих сотрудников. Информация не только по Москве. Так что, думаю, вам придется поездить по стране, лично познакомиться с кандидатами, которых подберем совместно.

Понятно, я и не ожидал полной свободы действий. У генерал-майора Удилова под контролем даже папки с бумагами и карандаши, не думал же я, что он отпустит меня в свободное плавание. Но главное — начало, а дальше посмотрим…

— Я могу предложить одного человека уже сейчас. Причем на должность моего заместителя.

Вадим Николаевич удивленно поднял брови:

— И кто же это?

— Полковник Сухоруков, — ответил я.

— Губа не дура у вас, Владимир Тимофеевич. Но здесь возникает этическая дилемма: он ваш куратор в Высшей школе КГБ, и в то же время получается ваш подчиненный? Как будем решать?

— Ну вы же сами говорите, что бюрократия — дело долгое. Пока заверяют и утверждают бумажки, я закончу обучение. Экстерном.

— Договорились, — Удилов встал, пожал мне руку, прощаясь.

Я покинул кабинет заместителя председателя КГБ со смешанными чувствами. И до этого понимал, что держать меня в новой должности будут, что называется, под присмотром. Но не предполагал, что «поводок» будет настолько коротким. Хотя, может быть я слишком накручиваю?

Всю дорогу до Кратово анализировал ситуацию. Показалось мне или нет, что Удилов недоволен предложением назначить моим замом Сухорукова? Очень жаль, что я не могу читать мысли Удилова так же спокойно, как мысли, например, Брежнева или Рябенко…

Когда пришел домой, только сообщил жене и теще, что обо всем договорился — завтра с утра будет погрузка и контейнер. И, пройдя в спальню, рухнул на кровать. Закрыл глаза, но заснуть оказалось не так просто. То кто-то шуршал и шептался, перетаскивал какие-то вещи — на меня даже упал ворох одежды. Почувствовал, что прямо по мне пробирается на другую сторону кровати одна из дочерей. Но я не поддавался на провокации и лежал неподвижно, как неживой. Завтра очень плотный график, дел много, надо постараться выспаться. Сначала сквозь полудрему доносился смех девочек, шикание жены, причитания тещи, но скоро все стихло и я заснул уже окончательно.

Но бедлам в квартире снова начался уже часов с пяти утра. Теща голосила над каждой тряпкой — правда, свистящим шепотом, потому что девочки еще спали. Потом Валентина Ивановна требовала разбудить детей и начинать собирать постели. Никакие убеждения, что матрасы и одеяла с подушками в новой квартире уже есть, на нее не действовали.

— Значит, заберу с собой, погрузим в контейнер и пусть едут в Ялту! — заявила она.

Я молча прошел мимо нее на кухню, и только открыв пустой навесной шкафчик, сообразил, что турку и кофе Валентина Ивановна уже упаковала. На том месте, где стояла банка с молотым кофе теперь, как насмешка, красовалась коричневая жестянка с растворимой бурдой, которую мне трудно называть кофе. Однако спорить в столь суетливый и нервный день будет себе дороже. Потому, кривясь, заварил чашку этого удивительного индийского напитка. В принципе, ожидал худшего. Так что пить можно, главное — чтоб не слишком часто.

Проснулись, наконец, девочки. Завтракали бутербродами, поскольку холодильник уже был освобожден от продуктов, вымыт и готов к долгому пути в солнечную Ялту. Его теща тоже забирала с собой, решив, что почти новый «Памир» никогда не будет лишним. Я смотрел на нее, посмеиваясь. Светлана — добрая душа, она последнюю рубаху снимет и отдаст. Даже с чужим человеком не будет делить единственный кусок хлеба — отдаст весь. А тут родная мать, не спорить же с ней? И я тоже не спорил, мне на вещи было, по большому счету, наплевать. В новую квартиру все это барахло не повезешь, так что пусть Валентина Ивановна напоследок порадуется.

— Света, бери девочек, идите, доделайте дела с переводом в школу. Потом сходите в ДЮСШ. И в музыкальную. Потом в кино на детский сеанс.

Брови жены поползли вверх, но я, не позволив ей возразить, добавил:

— Слишком много суеты, незачем еще и девочкам мешаться под ногами. Мы тут без вас справимся. А вы езжайте — и бумажные дела порешаете, и потом отдохнете заодно.