Мятежник (СИ) - Марли Вита - Страница 13

— Что любопытного рассказали тебе парни? — спросил командир нарочито непринуждённо. — Ты смеялась. Йохан любит травить байки?

— На самом деле… — эльфийка поёрзала и кокон окончательно раскрылся. — Сперва они рассказали мне истории, от которых хотелось рыдать. Йохана едва не принесли в жертву, Роллана… или… Роланда… выбросили на улицу новорождённым, потому что он… мужского пола. Брата Зейна зверски убили из-за того, что он понравился нескольким дамам одновременно и они решили, что он не должен никому из них достаться. Для них, только представь, это было честным решением спора!

Когда Гвилисс говорила, её лицо было полно возмущения. Она искренне сочувствовала и сетовала на несправедливость.

— А Юссена выгнали из семьи, оставили в нищете и…

— …запретили видеться с дочерью, я знаю, — дроу кивнул. — Все эти истории известны мне.

— Наверное моё лицо было таким бледным после их рассказов, что Йохан достал напиток… ну… ты сам знаешь какой, — эльфийка виновато покосилась. — И они сменили тему, начали говорить о разных смешных историях, которые происходили с ними здесь, в вашем подземном городе.

Дроу чувствовал, как вокруг них сгущалась атмосфера откровения. Гвилисс напоминала ему чистый холст, впитывающий краски мира, и, похоже, только сейчас она впервые познала его уродливые мазки.

— Пожалуйста, не наказывай их, — Гвилисс повернулась к нему, в её глазах искрился свет. — И Йохана не ругай. Он же не со зла.

— Не беспокойся, — Эолис улыбнулся и его улыбка вышла какой-то робкой. Кривоватой. — Йохан всё понял сам. Нет нужды в… разъяснениях.

О, да, командир одарил его взглядом полным негодования напополам с собственническим гневом. Пожалуй, тхаэлец сделал выводы очевидные или нет.

— И знаешь, — эльфийка продолжила, — они говорили о тебе… как о спасителе. Как будто ты и твоё дело — луч надежды в этом мрачном царстве.

А это уже вещал за неё дурман. В тепле и уюте расцветали пьяные откровения.

— Скорее, блуждающий огонёк, заманивающий в болото, — Эолис был не в той кондиции, но переводить тему не стал.

— У тебя же, наверное, тоже случилась беда, — добавила она, робко коснувшись тоненькой ручкой края его одеяла. — Иначе зачем тебе всё это?

Эльф отвел взгляд. Поведать ли ей о своем прошлом? Раскрыть гнойник старых ран? Его история давно стала легендой. Не сам расскажет, так парни выболтают. В лагере на сплетни запрет не наложить, на чужой роток платок не накинуть. Так что…

— Я убил свою жену, — коротко ответил дроу. — Рассказать как? И почему…

Сквозь пьяный туман я услышала эти слова и они не вызвали оторопи.

Заявление командира об убийстве жены я приняла со странным спокойствием, как будто ждала в его биографии подобного пятна. Возможно, дурман, всё ещё господствующий в крови, притупил ясность, но на его вопрос я ответила невозмутимо:

— Расскажи.

Фиалковые глаза следили за мной. Он как будто что-то высматривал, искал на моём лице тень брезгливости или отвращения, но ни о чём подобном я не думала.

Эолис потянулся к завязкам камизы, медленно, не сводя с меня взгляда, расшнуровал. Затем, стянув через голову, бросил рубашку на пол, обнажив торс. Он казался мне высеченным из камня. Худощавый, но жилистый с чётким очертанием мышц, антрацитовой кожей и сосками тёмными, как виноград.

Я прикусила щёку изнутри, чтобы не пискнуть.

До этого момента я не видела его обнажённой груди. Всякий раз отворачивалась, когда выходил из душа и позволяла себе смотреть только, когда он был полностью одет. А теперь пялилась, не понимая, как связано его внезапное раздевание с откровением об убийстве.

Не понимала, пока он не повернулся ко мне спиной.

От лопаток до поясницы алела карта хаотичных росчерков. Лиловая паутина шрамов впилась в кожу, словно корни древнего дерева. Каждый рубец — запекшийся крик, каждая отметина — безмолвное напоминание о боли. Прошлое, от которого он убежал, оказалось выгравировано на его спине.

— Моя жена была женщиной богатой и влиятельной, служила при дворе и до моего появления уже имела двоих мужей и собственный гарем, — он заговорил, и слова его, словно ядовитый плющ, оплетали меня, душили своей откровенностью. — Я попал к ней совсем молодым, моего согласия на брак, разумеется, никто не спрашивал. Первое время, признаюсь, я ликовал, что наконец-то избавился от родительского гнёта, но радость моя продлилась недолго.

Голос командира вибрировал. Рассказывая историю, он качал головой или морщился, в его жестах не было ни гордости, ни бравады.

— Она метила в канцлеры, но так и не смогла занять эту должность. Больше всего на свете моя покойная жена любила упиваться своей властью. Я научился по звуку её шагов, по дыханию, по каким-то неведомым вибрациям её ауры угадывать, когда она была просто не в духе, а когда в ярости. Каждый её вопрос таил в себе подвох. Нужно было решить за мгновение, как надлежало ответить: ровно и честно или пресмыкаясь и раскланиваясь в унижении.

Дроу замолчал, погружаясь в воспоминания. Я видела, как вздрагивали его плечи, как напрягались мышцы спины под сетью шрамов. Этих рубцов почему-то хотелось коснуться.

— Мне повезло, — коротко заключил он. — Я быстро наскучил ей и редко получал внимание. Но другие парни… — Эолис покачал головой. — Нас она ещё щадила, мужей как-никак защищал закон. В случае гибели одного из нас пришлось бы держать ответ, давать объяснения родственникам. Но наложники в её гареме дохли, как мухи.

— И ты… — догадавшись, я перебила его. — Ты не выдержал и… избавил всех от её гнёта?

— И да, и нет. Собственноручно убить женщину, главу дома, практически невозможно. Все мужчины носили браслеты, подавляющие физическую и магическую силы, поэтому мы целый год продавали украшения и подарки, которые она дарила нам, когда была… довольна. Поскольку я умел читать, писать и считать, меня иногда отправляли с надзирательницей в город по мелким делам. Я тайно сдавал цацки в ломбард и однажды столкнулся там с необычной женщиной, приехавшей в Вольмонд. Она была дриадой, ты же знаешь кто они и чем занимаются?

— Да, разумеется, — кивнула я. — Шпионки и наёмные убийцы.

— Я решил, что это мой шанс и передал ей записку с просьбой помочь, обещанием заплатить и сказал, как нас найти.

— Она помогла? — его история пугала и захватывала, мне не терпелось узнать итог.

Эолис поднял с пола рубашку и нырнул в неё, скрыв от меня и ужасы прошлых страданий, и прелесть своей наготы.

— Ночью она влезла в окно гарема, чтобы говорить с нами. Мы были наивные и даже не знали, что с дриадами нужно заключать договор. Представь себе, мы просто отдали ей деньги и попросили избавить нас от… хозяйки, но избавить так, чтобы это выглядело естественно.

Я закрыла рот ладошкой. Нет, не от того, что истерзанные парни наняли убийцу. Этой незнакомке они отдали всё, что у них было, и даже не потребовали гарантий. Она могла сбежать, прикарманив деньги. Могла рассказать их жене или сдать страже. Могла сделать всё, что угодно, но они, доверчивые и бесхитростные, поверили ей на слово.

— От дриады долго не было вестей, — дроу усмехнулся. — В какой-то момент мы подумали, что нас обманули, бросили, но через несколько дней жена вдруг слегла. Резко захворала и ни один лекарь Вольмонда не мог исцелить её.

Эльф замолчал, глядя в пустоту.

— Она чахла, как роза без солнца, день за днем теряя красоту и жизненную силу. Ее тело, некогда пышущее здоровьем, превращалось в изглоданную хворью тень. Когда её не стало, мы безупречно играли свои роли. Горевали, оплакивали потерю, клялись в вечной любви и верности. В этот момент я подумал: что дальше? Нас снова женят, снова распределят по гаремам, а тех, кто уже стал «брачным неликвидом» привлекут к тяжёлому рабскому труду. В этом мире мужчина без женщины не выживет, — после долгой тирады эльф вздохнул, переведя дух. — Однако, ответ на мой вопрос пришёл быстро: дознаватель, который вёл расследование, смог распознать яд в крови усопшей.