Антибол. Сбитый летчик (СИ) - Зимин Дмитрий - Страница 9

Лилит заговорщицки улыбнулась.

— Смотрю, ты весело проводишь время.

Я оскалился.

— Всё, что угодно, лишь бы не уснуть.

— И всего-то? — она полезла в свою крошечную сумочку. — Держи!

Эта капсула была несколько больше тех, к которым я уже привык.

— Что это? Наркотик?

— Что такое наркотик?..

— Ладно, проехали. Но если я улечу — это будет на твоей совести.

— Не понимаю, о чём ты, — Лилит чуть покачнулась на своих высоченных каблуках, и я подавил порыв подхватить её на руки. — Берёшь или нет?

Не раздумывая, я бросил капсулу на язык, проглотил…

— Офигеть, нахрен!

По телу прошла волна жара, а затем меня словно наполнили чистой энергией. Как пустой кувшин.

Не помня себя, я подпрыгнул. А потом плюнул, подхватил Лилит на руки и закружил на месте.

Она даже не взвизгнула. Прижалась ко мне всем телом, обняла за шею и засмеялась.

Усилием воли я поставил девушку на место и разжал руки.

— И ты говоришь, что это не наркотик? А отходняк сильный будет? Привыкание?

Вот зачем нужна борода: скрывать эмоции.

— Ещё раз: не понимаю, о чём ты, — Лилит закатила глаза. — Вернёшься в кабинет, просто загляни в ящик стола, ладно? А сейчас… Ну, поговори с командой, что ли.

— Будешь ещё меня учить, — буркнул я и пошел в раздевалку.

Лилит права. Чёрт её задери.

Это мой первый матч в качестве тренера. Первый матч команды под моим руководством. От него зависит, как ко мне будут относиться.

Если мы проиграем…

А мы проиграем, к бабке не ходи. Если у этих эцилопов не все игроки — сплошь калеки одноногие, они раскатают нас, как асфальтовый каток.

Ещё из-за двери я услышал обычный раздевалочный гвалт, и невольно улыбнулся.

Как же мне этого не хватает…

Хочу быть одним из них.

Надевать майку со своим номером, шнуровать бутсы, выбегать на поле, ещё в коридоре, задолго до выхода, слышать, как волнуются болельщики, и как их крики плещутся от трибуны к трибуне, подобно грохочущему прибою…

— Привет, девочки.

Как только я вошел, гвалт в раздевалке стих.

Все уставились на меня. Кто — с недоверием, кто — с ожиданием…

И только капитан продолжал невозмутимо одеваться, даже не глядя в мою сторону.

Хреновое начало.

— Чё надо, тренер?

Ещё хуже.

Я посмотрел на одноглазого. А потом сказал:

— Ты отличный нападающий, Руперт. И если бы ты почаще думал о других, и поменьше о себе — цены бы тебе не было. Сегодня я хочу, чтобы ты играл в глубине поля. И когда придёт время, передал пас Уриэлю.

— Конечно, тренер.

Чёрт. Он даже глазом не моргнул.

Зуб даю: как только Руперту удастся завладеть мячом, он его уже никому не отдаст.

Но забивать Руперт не умеет. Мешает то, что у него всего один глаз, или просто он не способен послать мяч в нужном направлении — хрен знает. Но мяч у него летит куда угодно, только не в ворота.

…

Близится утро. Трибуны опустели, и только по проходам между кресел бродит двухметровый сиреневый цыплёнок, меланхолично собирая мусор в огромную желтую тележку.

Звёздная команда…

Вспомнив, как «Эцилопы» катали «Задниц», я прикрыл глаза и мучительно застонал.

У них в команде были дендроиды. И горгониды. Все — выше двух метров ростом.

Построив плотную защиту у своих ворот, они укладывали гол за голом, словно вели артобстрел.

Семь-ноль. Семь-ноль, твою мать!

Такое позорище и в самом страшном кошмаре не привидится.

Поражение. Вот без чьего вкуса я вполне мог бы и обойтись…

Нахавался уже, спасибо большое.

— Привет-привет, это всего лишь я…

Если бы мы встретились при других обстоятельствах, не сейчас, я бы бросился ему на шею. Земляк всё-таки. А ещё — единственный нормальный человек, кроме Лилит. Но она — баба, а бабы идут по другому гамбургскому счёту.

Из вежливости я постарался смотреть не слишком мрачно, но Лука Брази только ухмыльнулся.

— Что, убить меня хочешь? — спросил он, устраиваясь рядом.

Кресло было широким — я так понимаю, рассчитанным на горгонские, или ещё какие великанские задницы. Мы с ним в этих креслах сидели, как на диванах.

— Не ты же матч проиграл, — буркнул я. — Не тебе и ответ держать.

— Да ладно, не казни себя, — сняв шляпу, Лука Брази обтёр блестящую лысину чистым белым платком. — Это ведь первая игра.

— Если вторая закончится с таким же разгромным счётом — других просто не будет.

— Уйдёшь?

Я фыркнул.

— Сами выгоните. Поганой метлой. Слушай, — развернувшись всем телом, я заглянул в его крохотные поросячьи глазки. В которых не было ничего поросячьего, а только твёрдость и уверенность в себе… — Почему я? Почему, ёрш твою медь, из всей чёртовой уймы тренеров, ты выбрал именно меня?

— Я тебе уже говорил.

— Да помню я эту херню. Сбитый лётчик, который смог подняться. Но ты же прекрасно знаешь, чувак: как раз это — не правда. Нас размазали.

— Это был первый матч, — повторил толстяк. — Ты здесь всего три дня. Чего ты хотел?

Того, что ты мне обещал! — хотел заорать я. — Звёздную команду. И всё, что нужно для победы.

Но промолчал.

Все знают: бесплатный сыр — только в мышеловке. Хочешь звёздную команду — сделай её такой, мать твою за ногу.

Отвернувшись, я стал смотреть на поле.

Сиреневый цыплёнок выпустил из мешка тучу крошечных существ, похожих на помесь уховёртки с ножовкой, и теперь они носились над газоном, срезая травинки на высоте ровнёхонько пяти сантиметров…

— Если хочешь, я могу вернуть тебя домой в любой момент, — нарушил молчание Лука Брази.

Я зарычал. А потом вцепился себе в волосы и изо всех сил подёргал за короткие вихры.

— Мне надо где-то спать, — буркнул я вместо ответа. — Бритва, смена белья. Плохо, что жратвы нет. Но я привыкну, не в первый раз. Хотя бы чай, бляха медная… Чаю хотя бы попить.

— Ну… чай я тебе обеспечу, — Лука Брази поднялся. — Жильё, кстати, мы тебе нашли. Недалеко, в спальном пригороде. Приятная вдовушка, мягкая постель. Она, кстати, может помочь тебе устроиться. Поводит по магазинам, чайку заварит…

— Я буду жить здесь. На стадионе. Душ, бритва, чайник и новый спортивный костюм. Всё.

— Своя рука — владыка, — Лука Брази повернулся к выходу, но хлопнул себя по лбу — чисто земной жест, — и вернулся назад. — Совсем забыл, — он полез во внутренний карман плаща. — Твоя зарплата за первый месяц. Авансом, так сказать.

И протянул мне кожаный кошелёк. С такими у нас дома бабульки в магазин ходят, за молоком.

Я его открыл. А потом долго смотрел внутрь, на одинокую золотую монетку.

— Непохоже на всё золото мира, — заметил я.

— Хек, — усмехнулся Лука Брази. — Это смотря, по какому курсу считать.