Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни - Цунвэнь Шэнь - Страница 7

Матушка Юй каждый месяц посылала сыну шестьдесят юаней, в письмах всегда расспрашивала его о здоровье и время от времени интересовалась, не подыскал ли он себе подходящую невесту. Она чувствовала, что стареет, хотя внешне за три года почти не изменилась и не утратила свойственного ей изящества. Благодаря сыну она узнала много нового о событиях в стране, но это никак не изменило ее прежних представлений о добродетели. К тому же были и хорошие новости — двое работников с ее помощью обзавелись семьями. Мать написала об этом сыну, и тот ответил, что она поступила правильно.

В письмах сын повторял, что ничто не мешает приехать матери к нему в гости в Бэйпин, а присматривать в это время за огородом можно доверить работникам. Мать, хоть и не считала эту затею невыполнимой, всерьез об этом не думала.

Когда сын написал, что в конце семестра приедет домой на месяц, она очень обрадовалась. Письмо пришло в апреле, и с этого дня матушка Юй начала готовиться к приезду сына. Пожилая женщина постоянно думала, чем бы его порадовать. В июле она уже ничем другим не могла заниматься, только ждала его возвращения. Даже послала работника в далекий Чанша, чтобы встретить его; потратила немало денег на покупки, как будто ожидала, что сын вернется домой с невестой.

Наконец, сын приехал. И действительно привез с собой жену. Хоть мать и узнала об этом только когда молодая женщина ступила на порог, хоть и промелькнуло у нее в душе легкое недовольство, она, впуская нового члена семьи в свой дом, как будто помолодела на десять лет.

Глядя, как сын, немного осунувшийся за это время, представил молодой супруге работников и их жен: «Это наши друзья», — мать была так счастлива, что не могла вымолвить слова.

Новость о том, что молодой хозяин вернулся домой, вскоре распространилась по всему городу; столь же быстро все узнали о красоте его жены. Местные помещики по-прежнему нечасто одаривали своим вниманием семью Юй, но, поскольку столичные гости были здесь в новинку, вскоре в дом Юй зачастили с визитами сыновья из зажиточных семей. Даже местное управление по образованию, когда проводило очередное собрание, пригласило молодую пару из Бэйпина присоединиться к ним. Незнакомые молодые люди, интересующиеся судьбами страны, узнав о приезде молодого Юя, собирались группами по трое-пятеро и приходили, чтобы выразить ему свое восхищение.

Матушке Юй казалось, что внешне ее сын почти не изменился, остался таким же, как до отъезда, но стал больше интересоваться жизнью общества. Во многих вопросах он, как и прежде, остался наивен и идеалистичен, ему удалось сохранить в себе лучшие человеческие качества. Все новые знания, полученные им за эти годы, органично соединились с тем, что было заложено природой и домашним воспитанием, и никто бы не сказал, что он получил образование в Пекине. За исключением того, что невестка была слишком хороша собой, матери и посетовать-то было не на что.

Погода в конце лета была еще жаркой, и они любили все вместе проводить время у прохладного ручья, слушая журчание воды и стрекот цикад, или же сидели в тени под навесом, разговаривая о жизни и любуясь вечерней зарей. Все было так же, как пять лет назад, только теперь их стало трое. Казалось, будто семья Юй и другие жители города обитают в разных мирах; хотя те и другие стали больше общаться, горожане по-прежнему смотрели на них несколько отстраненно, с любопытством и завистью.

Поскольку невестка любила хризантемы и хотела полюбоваться ими до отъезда в Бэйпин, матушка Юй велела работникам оставить в огороде небольшой участок земли под цветы, искала хорошие сорта, руководила выращиванием рассады и затем вместе с сыном высаживала ее в землю. Однажды в августе, после обеда, они работали в саду. Сын был в простой домашней одежде, с закатанными по локоть рукавами; в руках, перепачканных землей, он держал лопату.

Матушка Юй смотрела на молодых людей, которые вместе ухаживали за цветами, и гадала, когда же исполнится ее заветная мечта стать бабушкой.

Пока они возились с хризантемами, сын рассказывал матери, как их выращивают в Пекине и как удается получить крупные цветы благодаря привитым черенкам. Мать же с восхищением смотрела на работавшую рядом с ним на корточках невестку — она была удивительно красива. Тут неожиданно явился посыльный из уезда и сообщил, что пару велено препроводить в управу для разговора по какому-то незначительному делу. Молодые даже не успели руки помыть, как их увезли. Домой они больше не вернулись.

Хотя мать забеспокоилась, поначалу она не придала случившемуся большого значения.

На следующий день она слегла: оказалось, что тела сына, невестки и еще троих молодых людей, разделивших с ними трагический конец по другим причинам, брошены для всеобщего обозрения на краю городской площади.

На третий день несколько крепких мужчин отнесли тела убитых за город и скинули в выкопанную накануне общую могилу. Из-за дождя могила была наполовину заполнена мутной водой. Мужчины наспех забросали яму землей, оставив тела медленно гнить. Покончив с этим и закинув на спины веревки и инструменты, они, не оглядываясь, отправились в ямынь[17] за вознаграждением.

Госпожа Юй от горя несколько раз теряла сознание, но осталась жива. Невзирая на утрату сына и невестки, она была вынуждена заниматься похоронами, оплатой штрафов, письменными поручительствами и многими другими делами. Только через три дня из публичных объявлений, расклеенных на улицах, она и горожане узнали, что ее сына казнили за членство в коммунистической партии. Городские сплетники рассудили, что хозяйку не тронули и землю не конфисковали оттого, что служащие ямыня тоже любят капусту. Убитой горем матери дали понять, что ей положено не умирать, а заниматься огородом и выращивать овощи. Она продолжила жить и продавать капусту.

Пришла осень, в огороде зацвели хризантемы.

Хозяйка безмолвно смотрела на цветы.

Видно, огороду семьи Юй суждено было превратиться в сад, ибо хризантемы в нем разрастались все сильнее. Местные помещики и нувориши облюбовали это место для проведения праздников и застолий.

Хозяйка огорода высохла и сморщилась, подобно семидесятилетней старухе. Каждый день она, сидя на лужайке в саду, кормила кур и думала о давно и безнадежно утраченном.

Постепенно огород семьи Юй действительно превратился в сад семьи Юй. Гражданская война закончилась, в стране воцарился мир. Каждую осень влиятельные граждане пировали в саду, созерцая хризантемы и получая удовольствие от хорошего вина и еды из овощей, выращенных здесь же. Любуясь цветами, в порыве вдохновения они складывали стихи. Там были строки о признательности хозяйке сада за пользу, которую она приносит стране, с пожеланиями счастья и долголетия. Были и стихи, в которых, по аналогии с классическими образцами, ее представляли, как старую крестьянку, вздыхающую о былом. Стихи эти, согласно традиции, записывали на стенах или вырезали на камнях, чтобы оставить память о себе следующим поколениям. Местная знать собиралась и развлекалась в саду семьи Юй; даже вернувшись домой, в хмельных снах люди продолжали веселиться, играя в «камень, ножницы, бумага» и осушая чарки в компании с господином У Лю — Тао Юаньмином, древним поэтом и большим любителем выпить.

Огород семьи Юй превратился в сад семьи Юй через три года после смерти молодого хозяина. Мать прожила эти долгие три года в молчании и одиночестве. Однажды, в день рождения сына, когда шел сильный снег, она поняла, что ей незачем встречать другие весны и другие осени. Она взяла шелковый шарф, накинула на шею петлю и покинула этот мир.

1929 г.

С наступлением двенадцатой луны местные жители под звуки соны[18] почти каждый день принимали в свои дома невесток.

За соной следовал свадебный паланкин, который осторожно несли на плечах двое носильщиков. Невеста, сидевшая в паланкине, была заперта на медный замок, и, хотя на ней был праздничный красно-зеленый наряд, который она никогда прежде не надевала, ей все равно хотелось плакать. Эти юные девочки понимали, что с замужеством их жизнь полностью изменится, что они разлучаются с матерью и теперь им самим предстоит готовиться к материнству. Им и во сне не снилось, что ради продолжения рода придется ложиться в одну постель с кем-то, кого они почти не знали. При одной мысли об этом становилось страшно — вот девочки и плакали, так повелось.