Воронцов. Перезагрузка. Книга 2 (СИ) - Тарасов Ник - Страница 28
- Предыдущая
- 28/54
- Следующая
Я и Степан медленно огибали дуб, заходя кабану за спину. Видел, как Петр петляет между кустами, почти не шевеля ветки, будто призрак. Прохор тоже двигался ловко, пригибаясь к земле.
— Егор Андреич, — шепнул Илья, когда мы уже почти зашли сзади, — бить надо сразу наповал, а то раненый кабан — страшнее медведя.
— Знаю, — так же тихо ответил я. — Ты по холке целься, я по шее попробую. Главное, первый удар верным сделать.
Мы замерли, выжидая, когда все займут позиции. Кабан, ничего не подозревая, продолжал рыться под дубом, выкапывая что-то — то ли корни, то ли жёлуди прошлогодние. Его мощные лопаты-клыки взрывали землю, словно плуг.
Когда Петр и Прохор тоже оказались на местах, образовав с нами кольцо вокруг зверя, я поднёс пальцы к губам и тихо, но пронзительно свистнул. В то же мгновение кабан вскинул голову, почуяв опасность, но было поздно.
Мы бросились на него с четырёх сторон, сжимая кольцо. Кабан завертелся, не зная, куда метнуться. Петр, оказавшийся ближе всех, первым нанёс удар — топор глубоко вонзился в бок зверя, застряв в нем, а Петр тут же отскочил. Кабан взвизгнул, развернулся и кинулся на обидчика.
— Берегись! — крикнул я, видя, как зверь, обезумев от боли, несётся на Петьку.
Тот снова отпрыгнул, но недостаточно быстро — кабан задел его бедро клыком, распоров штанину. Кровь брызнула на траву. Прохор, не мешкая, прыгнул сбоку и опустил топор на загривок зверя. Удар был сильный, но скользнул по щетине, лишь разъярив кабана ещё больше.
— Окаянный! — выругался Прохор, едва успевая отскочить от разъярённого зверя.
Кабан метался между нами, взрывая землю копытами. Он был уже ранен, но эти раны только придали ему свирепости и силы. В его маленьких глазках горела ярость.
— По ногам бей! — крикнул Петр, прижимая руку к раненому бедру. — Повалим — добьём!
Илья, улучив момент, нанёс мощный удар по задней ноге кабана. Раздался хруст ломающейся кости. Зверь взвыл, покачнулся, но устоял на трёх ногах и развернулся к новому обидчику.
— Ну, иди сюда, — процедил Илья, расставив ноги пошире для устойчивости и крепче сжимая топор. — Давай же, хрюшка.
Кабан, будто поняв вызов, ринулся на Илью. Тот приготовился встретить атаку, но я, видя, что дело плохо, заскочил сбоку и что было силы рубанул топором по шее зверя. Лезвие глубоко вошло в плоть, перерубая жилы и хрящи. Кровь хлынула фонтаном, заливая траву и мои сапоги.
Кабан дёрнулся, попытался развернуться ко мне, но ноги подогнулись, и он рухнул на бок, содрогаясь в предсмертных судорогах. Прохор, не теряя времени, подскочил и добил зверя, несколько раз ударивши по голове.
— Готов, — выдохнул он, отступая на шаг и вытирая пот со лба.
Мы стояли, тяжело дыша, вокруг поверженного кабана. Петр морщился, зажимая рану на ноге. Кровь сочилась между его пальцами.
— Илья, — сказал я, — оторви от рубахи лоскут, перевяжи Петру ногу. Не хватало ещё, чтобы истёк кровью.
Илья быстро оторвал полосу от подола своей рубахи и ловко перевязал рану Петра.
— Пустяки, — буркнул тот, хотя лицо его побледнело. — Бывало и хуже. Главное — добычу взяли.
Прохор присел рядом с кабаном, оценивающе оглядывая тушу.
— Хорош боров, — одобрительно кивнул он. — Пудов шесть будет, не меньше. Да сало, да печёнка… На всю деревню хватит попировать.
— Вот тебе и лесопилка, — усмехнулся я, вытирая лезвие топора о траву. — Придётся отложить. Не бросать же такую добычу.
— А и правда, — подхватил Илья, — вчетвером-то донесём до деревни. Бабы обрадуются — давно мяса свежего не видали.
— Так, мужики, — скомандовал я, — надо жерди срубить, сделаем волокушу. На ней и потащим. Илья, организуешь?
— Чего? — Переспросил тот.
— Волокушу, говорю, сделай.
— А, так сделаю, барин, — кивнул тот, беря топор.
— А мы с Петькой пока кабана разделаем немного, — подхватил Прохор, — чтоб легче нести было. Внутренности вынем, кровь спустим.
— Добро, — согласился я.
— Только смотри, шкуру не попорть — из неё бабы нам такие рукавицы на зиму сошьют, что никакой мороз не страшен будет, — крикнул Илья, рубя ветки.
— Вот так охота вышла, — покачал головой Прохор, доставая нож. — А ведь просто на лесопилку шли.
— В этом вся наша жизнь, — философски заметил я, оглядываясь по сторонам. — Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Вон, Петр ногу поранил, зато вся деревня с мясом будет.
— Это верно, — кивнул Прохор.
Жизнь в деревне суровая, но в такие моменты понимаешь — она того стоит. В общем, хряка завалили, а впереди ждал пир на всю деревню и рассказы о нашей охоте, которые с каждым пересказом будут становиться всё более захватывающими.
Кабан был не маленький, но видно, что не старый — сочное мясо, крепкие клыки, шкура лоснилась без седины.
В итоге, отправил Прохора с Ильёй тащить добычу в деревню да разделывать.
— Ну, с Богом, — сказал Прохор негромко и они потащили волокушу с добычей.
— Шкуру не испортите! Она ещё пригодится, — крикнул им в догонку Петр.
Те лишь хмыкнули, мол сами знаем.
Проводив их взглядом, мы с Петькой двинулись в противоположную сторону, к ангару, что стоял на берегу Быстрянки.
— Мы же хотели сегодня сделать корыта из досок, — напомнил он, шагая рядом, — в которых будем вымывать песок. Заодно и магнетит проверить в действии.
— Верно мыслишь, — одобрил я. — Досок в достатке, так что быстро справимся.
Ангар встретил нас прохладой и запахом дерева. Внутри стопками лежали доски — все одинаковой толщины, часть инструмента висела на стенах. Пётр сразу принялся отбирать подходящие доски, простукивая их и прикладывая глаз вдоль волокон — проверял по привычке на кривизну.
— Эти вот, — сказал он, откладывая в сторону четыре широкие доски, — самое то будет. Хорошие, вода не просочится.
— Смотри, Петь, — показывал я на доски. — Вот так вырежем боковины, а здесь дно с уклоном. Потом законопатим щели, чтоб ни капли не просачивалось.
Работа закипела. Время — самое дорогое, что у нас есть, а его всегда не хватает. Через пару часов корыто было готово — крепкое, с плавным наклоном от одного края к другому.
— Хорошо вышло, — одобрил я, проводя рукой по гладкому дереву. — Теперь второе, потом щели все законопатим.
К закату у нас было готово два добротных корыта. Мы вынесли их из ангара, установили на козлы для просушки. Завтра с утра законопатим, а после — к реке, пробовать нашу задумку.
— Егор Андреич, — Петр тяжело опустился на бревно у входа, вытирая вспотевший лоб, — а магнетит-то ваш… Он правда работает?
— Должен, — ответил я, присаживаясь рядом. — В школе учили, что работает. Завтра и проверим.
Ночь прошла быстро, утро встретило нас росой и птичьим гомоном. Маша собрала узелок с едой, поцеловала меня и шепнула на ухо:
— Не задерживайтесь допоздна, Егорушка. Кабанятину сегодня будем тушить. К ужину будет готова.
— А знаешь, что, Маш, слушай и запоминай. Когда кабанятина протушится и будет мягкая, возьми лук, обжарь прямо вместе с мясом, так, чтоб до золотистой корочки. Потом туда морковку мелко порежь и тоже протуши немножко. А потом, — я слегка улыбнулся, — пока будет все это дело тушиться — начисти два десятка картошин, нарежь кусочками с четверть твоего кулачка, брось её к мясу и залей водой да поставь в печь. Посоли да щепотку перца добавь. А в конце уже, когда картошка будет мягкой пол ложки масла сливочного добавь.
— Ой, Егорушка, а что же это будет такое?
— Жаркое. Пальчики оближешь, как вкусно должно получиться.
— И откуда ты все это знаешь?
— Так ведь приснилось, — подмигнул я ей. А она лишь улыбнулась, приобняв меня.
— Сделаю. Все как ты сказал.
Мы с Петром погрузили на телегу вёдра, лопаты и, конечно, мешочек с магнетитом, что ребятня выловила в Быстрянке. Тяжёлые чёрные камни, с виду неприметные, но с удивительным свойством — притягивать железо.
На берегу реки мы установили корыта на специально сколоченные подставки. Я заранее присмотрел это место — здесь течение было не таким сильным, но все же вода была проточной.
- Предыдущая
- 28/54
- Следующая