Выбери любимый жанр

Билеты в один конец - Доронина Слава - Страница 8


Изменить размер шрифта:

8

Перечитываю его сообщения еще раз. Сначала он пишет о любви, а потом, не получив ответа, винит во всех бедах меня. В конце заявляет, что попробует взять отпуск и приехать к нам.

Поезд делает остановку. Я затемняю экран, прошмыгиваю за деньгами в купе и иду на перрон. Хочу кофе. Крепкий. И что-нибудь сытное. Больше никакого алкоголя и слез. Хотя чувство вины буквально грызет изнутри.

Может, я ошибаюсь и нужно простить, попытаться сохранить семью? Хотя бы ради Алисы… Если, конечно, есть что сохранять. На этот счет у меня большие сомнения. Сначала унизить, изменить, а потом клясться в любви…

Мерзко!

Купив кофе и сэндвич, я чуть ли не мычу от удовольствия. Это так вкусно! Или я очень голодная. Возвращаюсь за добавкой, и пока ее готовят, вспоминаю об Алексее. Следующая длительная остановка аж через три часа, а я не обнищаю, потратив еще сто пятьдесят рублей. Беру сэндвич и для своего попутчика. Уже собираюсь отойти, и в следующую секунду из рук внезапно вырывают кошелек. При этом толкают так, что я падаю на асфальт.

Вспышки боли пронзают локти и ладони. В коленях пульсирует. Все произошло так быстро. Крики. Суета. Кто-то бросается вслед за воришкой. Мне помогают подняться. Продавщица сует в мои окровавленные руки сэндвичи и, тараторя, просит отойти, не распугивать ей покупателей.

– Да что вы, глаза разуйте! Не видите, девушке помощь нужна! У нее только что деньги украли!

Шок постепенно отпускает. Я отхожу от прилавка, смотрю на сэндвичи в руках и начинаю смеяться. Хотя больше похоже на истерику. Что еще должно произойти, чтобы я наконец оказалась уже на самом дне?

– Тань! – слышится рядом знакомый голос. – Ты как?

Я смотрю на своего запыхавшегося попутчика, ничего не понимая. Взгляд цепляется за растрепанные светлые волосы, татуировки на предплечьях и футболку, явно надетую наспех. В руках у Алексея мой кошелек. Как разрисованный здесь оказался? Он же спал.

Не говоря ни слова, он обнимает меня за талию и ведет обратно в вагон.

В купе окончательно прихожу в себя. Руки саднят, колено ноет, но зато сердце, кажется, успокоилось, как и мысли.

– Спасибо.

Судя по всему, Алексей был неподалеку, когда воришка решил на мне нажиться. Благодаря его реакции остались хотя бы документы.

– Деньги он на бегу вытащил, а кошелек бросил, – говорит Алексей. – Ты как? Дай погляжу.

– Сэндвичи. – Я кладу их на стол. – Один тебе.

Он садится рядом, осматривает мои руки.

– Надо обработать. Сиди. Я сейчас.

Через пять минут Алексей возвращается с аптечкой. Антисептик, бинты – его движения уверенные и четкие, будто он проделывал это не раз.

– Иголки, говоришь, с собой? Доставай, быстренько тебя заштопаем, – шутит он, щедро поливая мои ладони перекисью.

Я шиплю и дергаюсь от боли.

– Ну все-все. Уже закончил. – Алексей поднимает голову и улыбается.

Его взгляд скользит по моим губам, а мой – опускается к его татуировкам, затем поднимается к лицу, легкой небритости… Все это никак не вяжется с образом человека, которого волнуют чужие переживания. Но Алексея волнуют, он заботится обо мне. И пришел на выручку. Правда, это ничего не значит.

Однако от мысли, что я могла бы узнать, каково это – когда целует другой мужчина, пульс ускоряется.

А следом внутри с треском ломается ледяная броня, которую я носила весь вчерашний день. Принципы, традиции, мораль… Что, если пойти против них и поддаться искушению?.. Видимо, шок дает о себе знать.

Кто делает первый шаг, не улавливаю. Может, Алексей. Может, я. Или это просто случайность, невидимая сила, что тянет нас друг к другу? Губы соприкасаются. Поцелуй осторожный, словно мы оба не до конца уверены, что делаем. Через мгновение он становится глубже. Тепло губ, сильные руки, обнимающие за талию завладевают всеми моими мыслями.

По-хорошему, нужно остановиться. Это неправильно. Глупо. Но я не могу. Запах чужого мужчины, смесь табака и терпкого парфюма, окутывает, заставляя забыть о реальности. Я больше не думаю и не анализирую, а просто отдаюсь моменту и наслаждаюсь… свободой.

8 глава

Влад

– Все-все, Снежок, – первым прерываю я поцелуй в тот самый момент, когда сам словил кураж. И еще какой. – Не слишком откровенно для той, у кого муж – единственный мужчина?

Расфокусированный взгляд напротив мгновенно проясняется.

Задел, да. Специально.

Вообще, забить бы на все, но Таня едва отошла от шока, а мои руки уже на ее упругой заднице. Без понятия, когда успел сгрести недотрожку в охапку и усадить на себя. Хотя она и не сопротивлялась. Трахнуть бы ее. Только что-то останавливает. Не хочу, чтобы потом пожалела. Очнется – и будет себя во всем винить. Знаем, проходили.

– Я чувствую себя ребенком, у которого отобрали вкусную конфету, – сбивчиво дыша, произносит Снежок и возмущенно ударяет меня в грудь.

Запах ее кожи кружит голову – цепляет на самом примитивном уровне.

Недотрога? Хрен там. Стоило раскачать – и вот уже сама тянется. Касается моих губ своими осторожно, будто пробует. Но быстро становится смелее, и я проваливаюсь в этот поцелуй полностью.

Сдерживаюсь, сука, на последних нервах. Горячий язык без лишних церемоний проскальзывает в мой рот, забирая контроль и оставляя только желание взять ее прямо здесь и сейчас. Однако через несколько мгновений я выныриваю и опять нас стопорю.

– Снежок, ты ведь потом пожалеешь. Это сиюминутный порыв.

– Может, и пожалею, – повторяет она за мной. – Тебе-то какое дело?

Зрачки расширены, ресницы подрагивают, губы приоткрыты. Влажные. Манящие.

Бля-ядь.

Терпение трещит по швам.

Я накидываюсь на Таню, зная, что в запасе всего пара презервативов. Херово. Надо было брать больше.

Ее пальцы сжимают мои волосы, ногти царапают затылок. Поцелуи злые, голодные, футболки летят к черту. Снежок трется о стояк так сексуально, будто специально доводит. Я рывком хватаюсь за пояс ее джинсов, но она воспринимает это неправильно, как попытку сбавить темп. Бесится – царапает грудь, оставляя глубокие борозды, впивается зубами в плечо.

Сука… Боль простреливает пах и смешивается с адреналином. Сейчас оттрахаю так, что забудет, как дышать.

– Тань… Джинсы.

– Имя… – бормочет она, смотря на меня и дрожа всем телом. – Я тебе не говорила.

– В документах посмотрел.

– А-а… – тянет она задумчиво.

Одной рукой я достаю из кармана серебристый квадратик, а другой помогаю Снежку избавиться от джинсов. Окидываю взглядом ее стройное тело и вижу шрам над коленкой. Провожу по нему пальцем – короткое, едва ощутимое касание. Она замирает, наши глаза встречаются.

И мы летим в бездну.

Хватаю за талию, валю под себя, вжимаюсь так, что между нами не остается ни хрена. Стояк упирается в горячую, влажную промежность. Мы не любовники – два психа, у которых снесло башню. Таня выгибается, цепляется за плечи, дышит тяжело и стонет, пока я трусь, доводя ее до грани безумия.

Намокла. Готова. Осталось только вогнать член до упора и трахать так, чтобы потом любое воспоминание об этом моменте заставляло ее хотеть еще и еще.

Поезд, дернувшись, трогается, и мы съезжаем на пол. Таня падает сверху, ее волосы рассыпаются по моему лицу, они пахнут чем-то сладким. Она садится, сжимает меня бедрами. Красивая грудь приподнимается в такт дыханию, кожа мерцает в полутьме, как перламутр. Заметив, что я разглядываю ее, Таня вдруг смущается.

Ни хрена не понимаю, откуда там браться смущению с такими формами?

– Охуенная, – хриплю я, целуя впадинку между ключицами и спускаясь к груди.

Снежок вздрагивает, ее пальцы опять царапают меня до отчетливой боли. Какая-то извращенная маньячка. Лучше бы этого стыдилась. Есть в ней что-то бесовское. Поэтому и иглы с собой таскает?

– Ты ведь не мужа сейчас представляешь? – уточняю на всякий случай.

– Заткнись. – Она снова ерзает на члене, и от ее движений мир сужается до размеров этого купе.

8
Перейти на страницу:
Мир литературы