Предатель. Врачебная ошибка - Петрос Мия - Страница 3

– А это то, что я дарила на рождение внука… – мама с трудом произнесла эти слова, голос ее дрожал. – Танечка была столь «любезна», что все собрала и даже помогла впихнуть в машину. Здесь еще не все, в машине остались кроватка и коляска.

– Она там… – горло перехватило, и я с трудом сглотнула ком в горле. – С Костей?

Мама кивнула, не глядя на меня. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно она пыталась найти там ответ на свои вопросы.

– Да, дорогая. И она не собирается покидать его квартиру. Радостно сообщила мне, что Костя уже подал заявление в суд на развод. И заодно приложил документы о том, что ребенок не его. – Мама говорила сквозь зубы, сжимая кулаки. – Козел… И отец его такой же. Я ему позвонила, а он говорит: это не мои проблемы!

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с волной боли, но слезы все равно потекли по щекам, оставляя горячие дорожки на коже.

– Мам… – прошептала я, чувствуя, как голос срывается. – Как мне дальше жить без него?

Мама нахмурилась, и на мгновение мне показалось, что она сейчас скажет что-то резкое, что еще больше ранит меня. Но вместо этого она подошла ко мне, обняла и крепко прижала к себе.

– Ради ребенка, – сказала она тихо, но твердо. – Ты должна быть сильной, Ксюша. Ради него.

Я кивнула, уткнувшись в плечо мамы, и почувствовала, как сердце разрывается на части. Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить. Внутри меня бушевала буря эмоций: боль, отчаяние, страх. Я знала, что мама права, но ее слова не приносили облегчения. Ради сына я должна найти в себе силы жить дальше, но как это сделать, когда кажется, что жизнь потеряла всякий смысл?

– Мне не нравится твое состояние, – мама отстранилась, ее голос был твердым, но в нем звучала тревога. Она взяла телефон и, нахмурившись, посмотрела на экран. – Я запишу тебя к врачу. Кстати, все твои документы я тоже привезла. Их отправили на адрес Кости, но нам они сейчас нужны, тебя без них не примут в гинекологии.

– Да, я только была у врача, – я вытерла лицо салфеткой, пытаясь успокоиться, но слезы продолжали течь. – У меня там был хороший доктор, Даниил Викторович. Жаль его менять, – вздохнула я, вспомнив обаятельного мужчину, который пытался помочь, но не смог.

Мама меня не слушала. Она уже набирала номер регистратуры, ее пальцы нервно барабанили по экрану. В трубке что-то щелкнуло, и она начала говорить, ее голос становился все более резким и требовательным.

– Как это нет врачей? А если нам срочно? Да, записывайте вне очереди, хоть так! Мы не можем ждать неделю! – она отключилась и снова взглянула на меня с тревогой. – Сегодня идем на прием, и я с тобой. Попрошу направление к психотерапевту!

– Может, не нужно? – я снова расстроилась, чувствуя, как внутри все сжимается. – Я понимаю, что мое состояние – это не нормально, но я ничего не могу с этим поделать.

Мама посмотрела на меня с сочувствием, но ее решимость была непоколебима.

– Ты справишься, – тихо сказала она, кладя руку мне на плечо. Мы справимся вместе. Давай, я схожу за остальными вещами. А ты пока поищи, что наденешь на прием к врачу!

Я доела бутерброды, запивая их чаем, пока мама ходила за вещами из машины. Куча коробок и пакетов росла на полу, а я с горечью смотрела на нее. Все это должно было быть в детской комнате в уютной квартире Кости. Но теперь оно здесь, в маминой двушке, среди ее вещей и воспоминаний.

Внутри меня бушевала буря эмоций. Грусть сменялась отчаянием, а затем – безысходностью. Почему все это происходит именно со мной? Чем я провинилась, что судьба так жестоко обошлась со мной? Почему именно я должна была потерять то, что было так дорого?

Слезы подступали к глазам, но я изо всех сил старалась их сдержать. Я не могла позволить себе слабость. Нужно было собраться с духом и продолжить, но внутри меня все кричало: «Почему? За что?»

Умывшись, я отправилась в зал, прихватила пару пакетов и положила их у свободной стены. Открыв один из чемоданов, я достала джинсы на лямках, тонкую водолазку и комплект белья. То, в чем я была вчера, мама забрала в стирку, поэтому я ходила по дому в ее старом халате и сорочке.

Мама, перетащив все вещи в зал, огляделась. Места явно не хватало, и она нахмурилась, оценивая объем вещей.

– Завтра на работу, мне сегодня пришлось отпрашиваться, – сказала она, присаживаясь на край дивана. – На выходных займемся этой стенкой. Поглядим, что в диване, выкинем все ненужное. А то я все откладывала-откладывала, а там уже три поколения утрамбовывают вещи! – Она указала на старинную стенку, которая занимала почти всю стену. – Пора бы и ее заменить на что-то современное. Эта уже совсем старая, скрипит и, того гляди, развалится.

Я кивнула, понимая, что мама давно собиралась это сделать, но руки не доходили. Стенке, казалось, было столько же лет, сколько и нашему дому. Она была массивной, с резными узорами, которые местами облупились, а местами были покрыты пылью. В углах стояли старые коробки и чемоданы, которые мама привезла из деревни, когда вышла замуж.

– Мам, это дорого, – отмахнулась я. – Просто наведем порядок, и все, – снова вздохнула я. – А я завтра съезжу на работу. Мне так и не выплатили декретные, хоть немного денег получу.

Мама всплеснула руками:

– Ты беременна, а собираешься ехать в общественном транспорте? Это же опасно!

Я устало пожала плечами:

– Три остановки на трамвае – это рядом. И не в утреннюю давку, конечно же.

– Но там столько людей! А вдруг кто-то толкнет? Ты только представь, как это может быть опасно!

– Понимаю, мам, но у меня практически нет денег на такси. Вчера последние отдала, ездила в клинику. А это действительно далеко.

Она нахмурилась, но потом смягчилась:

– Ладно, я понимаю. Постарайся не нервничать.

Я кивнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Мне так хотелось, чтобы все было проще и не приходилось выбирать между комфортом и необходимостью.

– Хорошо, мам. Спасибо, – тихо сказала я.

– Все будет хорошо. Мы справимся.

Мы помолчали, а потом она обняла меня.

Я уткнулась в ее плечо, чувствуя, как тепло ее рук помогает мне собраться с силами.

Пообедав, я переоделась, и мы поехали в больницу. Коридор был переполнен: люди стояли в очереди, разговаривали, кто-то плакал, а кто-то тихо переговаривался с соседями. В воздухе витал запах лекарств, дезинфекции и тревоги. Мама взяла меня за руку, и мы двинулись вперед. Мы нашли свободное место у окна, где стояли несколько деревянных стульев. Мама села, я устроилась рядом, прислонившись к ее плечу.

Ожидание казалось бесконечным. Я посмотрела на маму, и она улыбнулась, стараясь подбодрить меня. Я знала, что ей тоже тяжело, но она старалась не показывать этого.

В регистратуре, когда заводили карточку, сказали, что придет новый врач, и сразу прикрепили меня к нему.

Я даже успела задремать, прислонившись к маме. Мне снился Костя. Он был таким, каким я его помнила: с добрыми глазами, мягкой улыбкой и ласковым голосом. Он говорил что-то нежное, и я чувствовала, как тепло разливается по моему телу. Я улыбнулась во сне, но вдруг проснулась от маминых прикосновений.

– Ксюша, – тихо сказала она, поглаживая меня по руке, – нам пора!

Я кивнула, чувствуя, как глаза снова наполняются слезами. Мама протянула мне пачку салфеток. Я вытерла лицо и встала, опираясь на мамину руку. Мы двинулись к кабинету, и я старалась не смотреть на людей вокруг.

Когда мы подошли к двери, она неожиданно открылась, и из кабинета вышла женщина. Мы вошли внутрь, и я оказалась в небольшом, но уютном кабинете. На стене висели дипломы и фотографии, а на столе стояли цветы.

– Даниил Викторович? – удивленно произнесла я, узнав своего врача из платной клиники. Его появление здесь, в обычной городской больнице, где я оказалась, было неожиданным.

– Ксения Станиславовна? Что вы здесь делаете? – спросил он, стараясь скрыть растерянность в голосе.

– А вы? – я не смогла сдержать слез, которые внезапно навернулись на глаза. Мама, стоявшая рядом, быстро усадила меня на кушетку и передала документы акушерке.