Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 27

— Ты был прав, Григорий, когда призывал оборонять Моонзунд — все внимание немцев было отвлечено борьбой за острова. А потому вражеская авиация больше летала там, чем бомбила Ленинград. И наши заводы благодаря этому только работают, что налетов было всего два, и оба несерьезные. Балтфлоту куда больше досталось…

— На этом и строился весь план, ведь зримая опасность сразу в глаза бросается. А частично блокированный город разве в таком случае может быть прямой угрозой? Вот немцы и не приняли Ленинград в расчет, не поняв, что заводы для нас намного важнее, чем острова и корабли. А сейчас поздно реагировать — у нас появился реальный шанс отбросить немцев от города, и может быть далеко за Лугу. А фон Леебу есть над чем поломать голову — резервов у него нет, судя по всему. Генерал армии Жуков своего добился бесконечными и безудержными попытками наступления сразу на нескольких направлениях — Гитлер перебрасывает все имеющиеся у него под рукой дивизии на Западный и Центральный фронты, оголяя другие участки. Обычная реакция на допущенные им самим стратегические просчеты.

Кулик усмехнулся, и, подойдя к карте, провел ладонью по воткнутым разноцветным булавкам, обозначающим бригады, дивизии и корпуса. Последних на фронте было немного — это расформировать соединения можно росчерком пера, а вот воссоздать их обратно необычайно трудно. И самое главное это кадры — он сам хорошо знал, кто отличится в идущей жестокой и бескомпромиссной войне, а потому старался выдвинуть сразу этих командиров, если это было возможно, в его силах и компетенции. Но даже у командующего фронтом возможности ограничены, даже у него, вроде пользующегося доверием Верховного главнокомандующего и поддержкой со стороны влиятельного члена Политбюро и секретаря ЦК.

— Моонзунд оттянул на себя две дивизии 26-го армейского корпуса — судя по всему, в самое ближайшее время немцы собирались захватить архипелаг. Вот только мы их опередили, и теперь у них целый корпус выключен из борьбы. Перебросить сюда они его не могут, побоятся, что наша группировка сама начнет наступление. В 38-м корпусе только две дивизии осталось, одна отступает направо, стремясь действовать во взаимодействии с 50-м корпусом, другая зажата на Копорском плато, и если чудом вырвется, то путь отступления для нее один — только на Нарву. Вот здесь Баранов и не должен ее пропустить, и занять город раньше.

Ладонь Кулика сместилась по карте правее, накрыв весь район южнее гатчинского выступа Красногвардейского укрепрайона.

— Вот здесь у немцев 50-й корпус, две пехотные дивизии на фронте против нашей 42-й армии. Но 8-я панцер-дивизия уже выдвинулась для нанесения флангового контрудара. Вполне разумно, в этой ситуации нас нужно «подрезать». Вся штука в том, что тут нужна не дивизия, а корпус — контрнаступление изначально обречено. У нее на пути встанут две наши дивизии, одна танковая под командованием Орленко. И еще два «подвижных» корпуса имеется, да резерв тоже. А вот 28-й армейский корпус противника своими двумя дивизиями успешно отразил наступление 48-й армии. Впрочем, что-то подобное я и предполагал, а потому не усиливал эти две центральные армии. Да и зачем — у нас сильные фланговые армии, только Клыков непозволительно долго возится, имея по корпусу на дивизию.

— Ты ведь сам запретил ему мехкорпус вводить в бой, а КВ не дал. А теперь недоволен его действиями.

— У немцев в 1-м армейском корпусе всего три дивизии, у каждой полоса больше двадцати верст. Да давно фронт порвать можно одной пехотой, а танки для прорыва нужны. Я ему приказал главную группировку на чудовском направлении создать, там «голубая дивизия». Но кто же мог предвидеть, что испанцы так упираться будут.

Кулик был раздражен — раньше Волховский участок защищали две армии — 52-я и его 54-я, да Новгородская армейская группа. Все они были сведены в стрелковые корпуса, составившие новую 24-ю армию, погибшую в начале «Тайфуна» — она оказалась на пути наступления двух танковых групп. Смена номеров армий и дивизий являлась обычным делом, Ставка постоянно то формировала новые соединения и объединения, то наоборот их упраздняла. Но для наступательных действий требовались сильные армии, а потому и возвращение к корпусной системе было закономерным, да еще при том количестве дивизий, которые сейчас имелись в составе РККА — еще немного и общее число номеров перевалит за четыре с половиной сотни. Тут поневоле корпусные управления нужны — управлять армией из семи-восьми дивизий напрямую подчиненных невероятно сложно, особенно если они воюют на разных направлениях — попробуй тут скоординируй их действия. К тому же нет подготовленных командармов — с корпусом из двух-трех дивизий справятся, но не с армией. Вот потому и «мельчили» армии и фронты, развертывая раз за разом новые объединения. А это крайне порочная практика — Ставка и Генштаб действовали фактически в режиме «ручного управления», что неизбежно затягивало реакцию из центра. Отсюда и «постоянные представители» Ставки на фронтах, координирующие их действия, вместо того, чтобы иметь на направлении один достаточно сильный фронт с такими же крепкими армиями, с самим «координатором» во главе…

В стрелковых полках РККА имелись батареи 120 мм минометов, число которых со временем достигло шести стволов. В германских пехотных полках было по паре тяжелых пехотных орудий 150 мм, стрелявших медленно, и на более короткие дистанции, при этом тяжелых, на руках по полю боя не протащишь. Однако немцы быстро наладили производство 120 мм минометов, генералы вермахта не стеснялись использовать опыт врага, если находили для себя его полезным…

— Маркиан Михайлович, не тяни кота за «хозяйство», все равно он тенором Большого театра тебе арию не споет! Не надо Старую Руссу брать, на хрен сдалась она тебе, пусть 11-я армия ее обходит с юга, да на север к Шимску направляется. И окажется вся германская дивизия в «колечке», и путь им только на лед Ильменя. Да-да — Новгород мы также обошли, и побежали оттуда немцы, сами побежали, не стали крепость сами себе устраивать. Так и ты их обходи, но тяжелую артиллерию подтягивай. Ей долби немцев до «посинения», не нужно штурмов устраивать, побереги бойцов, не пропей…

Маршал говорил по телефону отрывисто, то на «вы», то, как сейчас переходя на «ты» — последнее ценилось больше, все сообразили, что Григорий Иванович так выделяет только тех, кого уважает, и кому доверяет. Жданов это давно понял, и с интересом слушал разговор двух командующих фронтами. Кулик то подбадривал, то пенял, то устроил выволочку за пристрастие молодого комфронта к выпивке — любил Попов «заложить за воротник», это и губило безусловно талантливого генерала.

— Да, ладно, верю, но больше не вздумай — лично пристрелю. Вот окружишь немцев в Демянске, на Ловати прочно встанешь в оборону, тогда можно, но в меру, головы не потеряв. Все, продолжай гнуть линию твердо — перед тобой немцев не так и много, и, судя по всему у фельдмаршала Лееба резервов сейчас нет, чтобы на тебя их бросать.

Положив телефонную трубку, маршал на минуту задумался — на губах искривленная улыбка застыла. Достал пачку папирос, закурил и уставился взглядом на карту. Так он мог сидеть перед ней по четверти часа, и было видно, что обдумывает ситуацию. Затушив окурок в пепельнице Кулик с иронией в голосе хрипловато произнес:

— Лед тронулся, господа присяжные заседатели, у Лееба на самом деле не оказалось чемодана с резервами. И если старик в течение суток не отдаст приказа на отступление, будет ему хороший такой «котел» на целый корпус с приданными частями. Теперь нам главное не наделать ошибок. Ладно, мы с тобой люди не пьющие, а за Маркианом Ватутин присмотрит, и если тот «взбрыкнет», немедленно его заменит. Генерала Еременко лучше не трогать — он со своей 27-й армией прет, как трактор на Великие Луки. Желает прощение получить за катастрофу Брянского фронта.