Январский гром (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 25

Кулик всмотрелся в стену разрывов, она начала двигаться в глубину вражеских позиций. Посмотрел на часы — все правильно, артиллеристы начали сопровождать поднявшуюся в атаку пехоту огневым валом…

Перед прорывом вражеских позиций стягивали тяжелые артиллерийские дивизионы как можно ближе, и пушки ставили плотно, колесо к колесу. Этим достигалась необычайная плотность — от двухсот до трехсот стволов на километр фронта. Такое мероприятие позволяло буквально взламывать оборону немцев на широком участке, и что важно — в глубину тоже. Да и что мог сделать противник, когда позиции его дивизионной артиллерии с самыми мощными 150 мм гаубицами накрывали огнем 122 мм пушки А-19, у которых дальность стрельбы в полтора раза больше. И все вопросы только к генералам с эмблемами скрещенных орудийных стволов на петлицах — многие из них просто не умели воспользоваться тем, что у них имелось в распоряжении даже в самые трудные месяцы сорок первого года…

— Проломили фронт, товарищ командующий, как есть проломили — мощным ударом, одним напором. Вскрыли, как консервную банку ударом топора — теперь поспешаем в Волосово!

Командир 1-й тяжелой танковой «группы» полковник Орленко не скрывал торжества — он сам не ожидал такого ошеломляющего успеха. Назначение получил всего за три недели до наступления, маршал Кулик сразу ввел его в курс дела лично, и не только поговорил, два раза присутствовал на учениях у Петергофа. Там фактически вот уже два месяца формировались две тяжелых танковых «дивизии» КВ, о существовании которых никто и не подозревал. Дело в том, что их вроде как не было таковых, хотя все части и подразделения имелись в наличии, и давно хорошо подготовлены. Но только с середины декабря «дивизия» появилась формально, но опять же — в приказах о том не объявлялось, говорилось о «группах» полковников Орленко и Полубоярова — Павла Петровича «выдернули» прямо с должности начальника АБТУ Северо-Западного фронта. Причем без всякого принуждения — они оба моментально согласились, когда узнали в чем суть дела.

О таком никто даже не помышлял раньше — все тяжелые танковые полки Северного фронта свели по три в две «группы», по семь десятков КВ в каждой. «Климы» должны были наносить удар на узком участке фронта, при мощнейшей артиллерийской поддержке — прорыв его тяжелых танков поддерживало четыре дивизиона гаубиц-пушек МЛ-20 и 122 мм пушек А-19, Полубоярову досталось больше на корпусной артполк из пяти батарей 152 мм гаубиц М-10. Да и сами танковые «группы» пока именовались отдельными, почти по шесть с половиной тысячи бойцов и командиров в каждой, двойной штат для любой бригады — а потому фактически дивизии, пусть в несколько «урезанном» виде.

В состав ввели мотострелковый полк, который передали из 7-й армии, в два стрелковых батальона с ротой автоматчиков и батальоном БА-10М. Для артиллерийской поддержки имелся самоходный полк из четырех батарей — две с СУ-152, на шасси КВ, с гаубицей М-10Т, но не в башне, а в лобовом листе корпуса. И две батареи СУ-26 с 76 мм пушками УСВ — теперь все снимаемые с фронта «двадцать шестые» вооружали именно ими, для чего снимали подбашенную коробку. Придали и моторизованный минометный полк из двух десятков 120 мм стволов. Включили в «группу» также саперный батальон на автотранспорте, что должен был поддерживать танки в наступлении. Да и сами полки КВ были дополнительно усилены второй ротой автоматчиков «танкового десанта» и отдельной ротой из десятка Т-60. Так что под его командованием оказалась внушительная сила, о которой прежде не помышляли — полторы сотни танков, самоходок и бронеавтомобилей, и «чертова дюжина» стрелковых рот, фактически четыре батальона. И это не считая полнокровного разведывательного батальона с легкими танками Т-50, и всевозможных подразделений обеспечения — медиков, интендантов, ремонтников, связистов и прочих, без которых в поле сильно не повоюешь…

— Просто немцы от нас такого не ожидали, что сосредоточим артиллерию на фронте в двадцать верст, и все «пропашем» в глубину, Давно это надо научиться делать — мы благодаря маршалу умеем, а вот на других фронтах вряд ли освоили это искусство, вот и несут потери.

Командующий 8-й армией генерал-лейтенант Щербаков с самого начала войны действовал лучше, чем другие генералы Северного фронта, под его командованием летом находился 50-й стрелковый корпус, управление которого стало 42-й армией, а он сам командармом. Но чем-то заинтересовал маршала Кулика — генерал от многих отличался тем, что высказывал свое мнение откровенно, не стесняясь пару раз указал на ошибки, сделанные самим командующим фронтом. Все ожидали грома и молний, и за меньшее с должностей снимают, но маршал поступил неожиданно — признал свои ошибки и стал продвигать генерала по службе, даже аттестовал на новое звание. И теперь Щербаков командовал самой сильной армией фронта, 8-й, что в августе сражалась в Эстонии, обороняя Таллинн. В ней были сформированы управления двух стрелковых корпусов, с точно такими же довоенными номерами — штабных работников «выдергивали» по приказу маршала на старое место службы. Кроме стрелковых корпусов в армии имелась КМГ из 3-го мехкорпуса и 11-го кавалерийского корпусов, две отдельные стрелковые дивизии и пара их танковых «групп» — фактически 8-я армия являлась «ударной», сильнее двух других армий — 42-й и 48-й вместе взятых…

— Волосово надо брать с ходу, Тимофей Семенович, пока немцы не опомнились. Хорошо бы завтра, или крайний срок послезавтра. И мы их вскроем как створки раковины, — командарм сделал характерное движение, разводя в стороны сложенные ладони. — А там все просто — 10-й корпус с танками Полубоярова зажимает противника на Копорском плато, а 11-й и твоя дивизия отбрасываете врага на Войсковицы. В то время как КМГ Баранова рвет весь тыл 18-й армия, идя на Кингисепп и Нарву. Мы ей пробиваем дорогу в Эстонию, а немцев надо теснить к Лужскому рубежу — главный удар у нас идет по флангам вражеской группировки. Так что от продвижения твоей дивизии вперед многое зависит, не останавливайся, дави, пехота тебе в помощь. Как долго я ждал этого дня, как долго…

Командарм осекся, разглядывая с интересом ужасающую любого картину, но сейчас радующую взгляд. КВ прошлись по тылам германской пехотной дивизии, сам Орленко впервые видел, как попавшие под сокрушающий удар гитлеровцы обратились в паническое бегство — все же фронт у нее был растянут почти на пятнадцать километров, хорошей плотности в обороне не было, все солдаты находились в первой линии, которая и была раздавлена. А тут находились позиции 150 мм гаубиц из состава артиллерийского полка, когда КВ начали выкатываться с фланга, расчеты не успели развернуть орудия. И сбежать не смогли — танки прошлись по ним безжалостно. И сейчас мимо проходила батальонная колонна — стрелки с интересом разглядывали германские орудия, но никто не останавливался, все торопились пройти как можно дальше, ведь зимние дни коротки. Тут действительно поспешать надобно, пока немцы не опомнились — они уже начинают стягивать к месту прорыва войска, пока надерганные батальоны и тыловиков, бросают в бой кто только под руку попался.

— Я отступал от границы, Владимир Иванович, тогда командовал 23-й танковой дивизией. Отходил с ней до самого Ленинграда. А теперь надеюсь, что мы пойдем на запад, хочу до Берлина добраться…

Те, кто отходил летом сорок первого, глядя на разгромленные с воздуха колонны советской техники, на всю оставшуюся жизнь запомнили зиму уже сорок второго — там тоже было на что всем посмотреть…

— Все они «републикано», а как «наизнанку вывернем», так сразу «колоться» начинают, как сухие поленья. Тут через одного все добровольно записывались в «голубую дивизию» — или франкисты, либо фалангисты, даже монархисты встречаются. Настоящих республиканцев всего несколько, и те сразу же дезертировали, оружие прихватив, а двое с собою и офицерика привели, по голове тому врезали. У нас переводчики-испанцы есть, и бывшие интербригадовцы — от Коминтерна направили. «Фильтрацию» на месте проводим, вообще нет смысла этих мразей в плен брать, товарищ генерал — они вообще лютуют, кто из местных уцелел, страшные вещи про этих испанцев рассказывает. Отъявленные фашисты!