Кровавый год (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 2

— Комментарии? Иоанна Богослова. На латыни.

— Значит, копия. Могут оспорить. Еще во втором-третьем веке от Рождества Христова Вселенские церковные Соборы такие документы объявили фальшивкой.

— Еще бы. Они же выстраивали ортодоксию.

Платону моя реплика не понравилась. Он укоризненно покачал головой.

— В пакете есть еще старинный свиток на древнегреческом, — добавил я, окончательно испортив ему настроение.

Он скрипнул зубами.

— Тогда за твою жизнь не дам и гроша. Помнишь, сколько покушений было на Ивана Грозного? Теперь я вижу по-иному их причину. Наследник тебе нужен. Срочно. А лучше несколько.

Святейший что-то знает про Агату и Августу? Я напрягся.

— Я еще подумаю, как поступить.

— Подумаешь? Эх, шила в мешке не утаить. Сколько людей видело книгу?

Мы вернулись к главной теме разговора, к делам практическим. Отставив в сторону теологию.

— Я не знаю. Баженов не написал.

— Вот-вот! Разнесет молва, до старообрядцев докатится. А уж они-то своего не упустят. Особенно беспоповцы.

— Если не можешь остановить, возглавь,– пожал я плечами.

— Пророк Осия говорил: «Кто сеет ветер, пожнет бурю»!

Я тяжело вздохнул. Что же делать?

Платон меня перекрестил.

— Ступай, государь. Да хранит тебя Господь. Мне же оставь думу тяжкую, мучительную. Может, что и придумаю, что тебе присоветовать. Ах, да, еще… Жди ходаков. Первыми твои иезуиты драгоценные прискачут. От них ничего не скроешь — везде своих шпиков имеют.

Об этом я тоже не подумал. На папу мне плевать, а вот высказанное патриархом соображение насчет общества Иисуса серьезно поколебало мою решимость обнародовать новость о пятом Евангелии. Мне с братьями Дальний Восток вместе осваивать, они мне в Польше и Пруссии активно помогают, шлют корабли один за другим со стратегическими товарами, везут порох, ружья… В тайных делах такое вертят, что другим не под силу. Одна польза от них. Ссориться никак нельзя. И что делать? Вот же задал мне Баженов задачку! Как Гордиев узел не разрубишь.

Одно хорошо: найдена все же не Либерия, как утверждал курьер, а ее часть. Сколько еще могло свалиться на мою голову знаний и печалей? И сколько их хранят те же архивы Ватикана? Неужели находятся люди, думающие, что мы знаем подлинную историю? Или все-таки то, что мы знаем, это то, что нам разрешили узнать? Если у папы в секретной комнате есть свой экземпляр Евангелия от Симона, его будет волновать не сама книга, а те знания, которыми я могу поделиться с миром. А если я не буду делиться? О находке знает Баженов и несколько строителей. Засекретить, взять подписки…

Я опять тяжело задумался. Куда ни кинь — везде клин.

Кто знает, что случилось бы, если я не скинул Катьку с трона, а рукопись была найдена? Утаила бы? Передала католикам в обмен на какие-нибудь картины или гипсовые копии статуй знаменитостей прошлого? Ответа уже не будет. Но факт остается фактом: если такая находка и случилась в той ветке истории, в которой прошла моя жизнь в старом теле, ее строго засекретили и от ученых утаили. Значит, и мне также стоит поступить, задушив на корню желание предложить депутатам присягнуть на новом Евангелии. Знает патриарх, узнают иезуиты и папа. Но все будут молчать.

* * *

В Питере — пекло. Хорошо хоть отсутствовал плавящийся асфальт, но в этих каменных джунглях все равно не продохнуть. В моем воспаленном мозгу, взбудораженным разговором с патриархом, вдруг родилось видение фонтанов Петергофа, дарящих прохладу. Вражеских флотов на Балтике нет, отчего не отправиться на природу на время проведения Земского собора? Я мог бы каждый день посещать заседания, мотаясь туда-сюда на гребной галере, если позволит погода. Ну, или на карете, если волнение на море сильное. Зато хоть высплюсь нормально, и моим девочкам будет приятно. Их заселить во Дворец, а самому устроиться в «Монплезире». Уютный дворец Петра Великого, он мне всегда нравился. Опять же виды из окон на Финский залив, свежий морской ветер, водопровод и проточно-промывная канализация — красотища! Одним словом — козырная царская дача!

От мыслей о «Моем удовольствии» родилась новая идея.

— Коробицын! В Зимний не заезжаем. Остановитесь на набережной и сыщите мне шлюпку. До Кронверка хочу прокатиться. В секретный сарай перед Арсеналом.

На Кронверкском канале, разделявшим Петропавловку и Арсенал — сперва тыловую крепость невской цитадели, а потом хранилище всего ценного русской армии, включая артиллерийский парк, пороховые склады и даже медалей с орденами, — по моему приказу устроили временный эллинг, где проводилась установка «ракетниц» на гребные галеры. Снаряды, само собой, хранились в особом погребе Кронверка, поэтому и было выбрано это место, окруженное завесой особой секретности. Шпионов хватало, парочку прихватили на горячем, после интенсивного допроса Соколов-Хлопуша притопил их на реке. Работали они, что неудивительно, на англичан и голландцев. Ну эти всегда были активны на российском направлении, имеют тут агентуру не хуже, чем иезуиты…

Шлюпка нашлась сразу, и вот уже ветер раздувает мне кудри на невских просторах, жара на время отступила. Лепота! Река могуча и сурова, легкое волнение, шесть весел срывают барашки на волнах, ялик летит вперед, повинуясь идеально слаженной работе гребцов, а те, в свою очередь — команде рулевого, который увлеченно выкрикивает:

— Иии ррр-аз, иии ррр-аз!.. Навались!

Зашли в канал, обогнув Петропавловку. Часовые отдали честь, признав во мне своего государя.

— Суши весла! Шабаш!

Шлюпка ткнулась в грубо сколоченную пристань. Приняли швартовы. Я, проигнорировав протянутую руку матроса, сиганул на условный берег.

Быстро прошел посты охраны, заглянул в сарай и остался доволен увиденным. Галеру в районе носа перегораживал помост, выступавший справа и слева за бортами. На него устанавливали две половинные «ракетницы» так, чтобы выброс горящих пороховых газов ударял в воду, а не в гребцов. Служить на таком судне — истинный страх божий, но, как ни странно, недостатка в членах экипажа не было. Он комплектовался преимущественно из финнов, погнавшихся за длинным рублем — смертникам-«галерникам» я платил двойной оклад. Почему смертникам? Да потому, что снаряды были начинены напалмовой смесью, защищенной от камеры сгорания высушенным илом. Но сапропель не поможет, если в пороховой погреб галеры попадет хоть одно ядро. Случайная искра — и судно сгорит быстрее маленькой свечки. Люди предупреждены, на галерах одни добровольцы — видимо, деньги, они и в дремучих финских лесах деньги.

Пока уже готовые галеры тренируются в шхерах. Осталось только провести испытания в реальном бою, чтобы понять, у меня на руках появилось чудо-оружие для морских баталий или вытянул пустышку. На ком испытывать? Да, были англичане с миссией флага в Дании. Но пассивные, им явно не до объявления войны. Я делал ставку на французов. Балтика для них знакомый театр военных действий. Если с ними столкнемся, флот обязательно сюда заявится. И каперы. Френчи любят каперство, целый городок в Бретане на этом специализируется — Сен-Мало.

— Ваше Величество! Разрешите обратиться! — окликнул меня незнакомый молодой капитан-лейтенант.

Он зашел в эллинг вслед за мной. Прибыл тоже на шлюпке. Вежливо пропустил мой ялик, пришвартовался, когда я уже заходил в двери. Капитан галеры? Или просто интересуется новыми техниками морского боя?

— Разрешаю! Представьтесь!

— Каплей Ушаков, Федор Федорович! Ой, простите, я по-нашему…

— Я понял. Как служится, капитан-лейтенант? Корабль дали?

— Нет еще, Ваше Величество! По приказу Адмиралтейства скомандирован в Рыбинск для проводки каравана с лесом, годным для строительства кораблей, с нижних волжских губерний до Петербурга. А так хочется с морем не расставаться… Оттого и осмелился обратиться.

— Новыми галерами любуетесь?

— Восхищен! Для Балтики мощнейшее оружие. Кораблям из-за мелей быстро маневрировать не выйдет. Галеры подкрались и — хрясь! Накрыли издали супостата. А что кучно ракеты не ложатся, то для нас не беда, а скорее в радость. Из-за разброса может получиться вражескую колонну накрыть, если сбоку подобраться.