Отбор. Помощница кронпринца (СИ) - Верескова Дарья - Страница 22

— Подожди… Его Высочество куда‑то направляется.

Лианна обернулась, пытаясь найти принца взглядом, но обзор ей загородили граф Ян Арвеллар и Великая принцесса Зеновия Николетта, которые двигались вместе к выходу. Принцесса что-то серьёзно выговаривала королевскому советнику.

Чуть обойдя их, она увидела, что принц Каэлис Арно беседует ни с кем иным, как с бароном Рено Эскларом — и с той самой, кто семь лет назад, собственной влюблённой глупостью, похоронила своё будущее.

Леди Миолина Валаре…

Некогда первая красавица королевства, внешне она почти не изменилась — несмотря на то, что её зверь, которого ощущали все, так и не пробудился. Кто-то когда-то сказал Лианне, что сейчас она стоит на том же уровне, на каком была леди Валаре семь лет назад, но Лианна лишь вежливо ответила, что не следует сравнивать двух девушек.

А внутри она кипела от ярости даже от возможности подобного сравнения.

Какая нелепость!

Мио Валаре, при всей своей поразительной красоте, оказалась тупой и доступной. Она занималась тем, чем должны заниматься мужчины, — отдавала. Невинность, честь, репутацию, любовь.

В то время как Лианна собиралась лишь принимать. Как и полагается женщине.

И всё же именно возле Мио Валаре сейчас стоял кронпринц, по всей видимости — защищая её от барона, хотя с такого расстояния леди Бэар не могла разобрать, о чём шла речь.

Она лишь увидела, как, отходя, принц будто бы случайно — а на деле весьма преднамеренно — выронил коробочку, которую до этого держал в руках барон Эсклар.

Коробочку, в которой лежала оранжевая лента.

На следующий день, в девять утра, как и было велено, я ждала около Галереи Шестого Века. Здесь, вдоль полированных стен, между огромными витражными окнами, хранилась коллекция картин, статуй и артефактов, созданных в шестом веке — стоимостью в миллионы золотых.

Даже один похищенный предмет мог обеспечить безбедную жизнь любому вору, но мне сейчас было не до любования шлемом короля Магнуса Теобальда. В самом конце галереи, на скамейке с резной спинкой, словно бы случайно восседала Гелена де Рокфельт — в окружении своих высокородных подруг и знакомых.

Здесь же, словно невзначай, прогуливались и другие аристократы, и даже одна из моих кузин, которую я не видела уже три года. Ни на балу, ни сейчас она не подошла ко мне.

Запахи после бала резко потускнели, хотя, к моему удивлению, не исчезли полностью. В замке действовала сильная магия, глушащая такие следы.

Лорд Крамберг наблюдал за мной с другого конца галереи, точно коршун, — следя, чтобы я принесла извинения. Иначе не видать мне никакого повышения. А может, и нынешней работы тоже. Даже места ассистента младшего ритуалиста.

Интересно, чья это была идея с извинениями? Его или самой Гелены де Рокфельт?

Мать моего бывшего жениха заметила меня сразу же: скосила на меня один из своих красивых янтарных глаз, но тут же вернулась к разговору, будто бы оказалась здесь случайно.

Вздохнув и расправив плечи, я направилась к ней, про себя отметив, что Леонарда нигде не видно.

Как и всегда, он предпочитал, чтобы с его матушкой я общалась без него.

— Вы искали меня, Ваше Сиятельство? — вежливо, даже почти виновато начала я.

Я очень долго размышляла, как начать этот разговор. Без сомнения, и место, и время были выбраны не случайно — графиня хотела публичного извинения, но при этом вряд ли желала выглядеть злодейкой.

А я решила изображать идиотку. Раз уж мне предстоит очередная порция унижений, особенно при том, что я даже не искала общества Леонарда, то стоит хотя бы сделать так, чтобы в следующий раз они десять раз подумали, прежде чем требовать от меня подобного.

— Я не искала вас, дитя, — с едва заметным презрением ответила графиня, отвернувшись от своей собеседницы — матери одной из участниц.

— Мне было передано, что вы ожидаете публичных извинений, — всё так же вежливо улыбаясь, произнесла я.

Я заметила, что многие разговоры в галерее стихли, хоть никто и не оборачивался.

Аристократы старались делать вид, будто не подслушивают, но не могли сдержать собственного любопытства.

— Передано… — в янтарных глазах вспыхнуло раздражение, но она быстро взяла себя в руки. — Вы хотите принести извинения?

Она казалась скучающей, и в голосе её послышалось равнодушие, будто Её Сиятельство была слишком важна и занята, чтобы тратить время на мои покаянные речи.

— Д… девять утра, галерея Шестого века, — я сделала наивное лицо. — Чего я хочу, не имеет значения.

Графиня чуть было не заставила меня признаться, что я хочу извиниться. Всего одной фразой! И так быстро сменила тон, что я не успела и опомниться — лишь мечтала поскорее это закончить. А если бы я ответила «нет» — было бы ещё хуже.

Суженные глаза Её Сиятельства ясно дали понять, что она прекрасно заметила: я не ответила прямо на её вопрос.

Но она вновь не стала давить — не желая выглядеть скандальной.

Какая выдержка! Графиня знала, что позволять себе гнев на людях нельзя. С какой лёгкостью она играет словами — наверняка и прежде делала то же самое, а я попросту не замечала тончайших манипуляций.

— Вы, вроде как, здесь работаете, дитя? — взгляд скользнул по моему поношенному платью ассистента младшего ритуалиста. Я кивнула, подтверждая. — Я думала, ваш день куда более занят. Я жду, или же вы можете нас оставить — мы были посреди важного разговора.

Как будто это она передала мне явиться сюда, пользуясь своим положением родственницы короля.

Я закрыла глаза лишь на секунду, ненавидя необходимость извиняться, ненавидя то, что эта женщина всё ещё имела надо мной власть. И то, как ловко она умеет извернуть почти любую ситуацию в свою пользу.

Прочистив горло, я произнесла громко и отчётливо, высоко подняв голову и глядя графине прямо в глаза:

— Я приношу вам извинения за то, что назвала вашего сына трусливым изменяющим слизняком.

Не знаю, на что рассчитывала Гелена де Рокфельт, но явно не на это. Возможно, как и прежде, она ожидала, что я скажу нечто в духе: «прошу прощения за сложившуюся ситуацию» или «беру ответственность на себя».

В глазах женщины, сидевшей рядом с матушкой моего бывшего жениха, появилось явное сомнение — она, похоже, не понимала, почему я извиняюсь перед матерью Леонарда, а не перед ним самим. Если бы я нанесла оскорбление роду, то должна была бы извиняться перед главой рода — Эларио де Рокфельтом, который сейчас отсутствовал но должен был вернуться совсем скоро.

Но оскорбила я не род, а лично Лео — после того как он сам сделал то, за что любой нормальный мужчина в семье вызвал бы льва на дуэль и тогда Леонард поплатился бы жизнью. Или, по крайней мере, женился бы.

Я знала, зачем Гелена де Рокфельт добивалась этих извинений — чтобы замять историю с бала и новые разговоры о том, что Лео сделал в прошлом. Чтобы выставить меня виноватой и скандальной — той, кто не может заслуживать ни уважения, ни снисхождения.

— Произнесите формальные извинения правильно, как и полагается аристократке, если вы ещё не забыли, как это делается, — похоже, графиня едва сдерживала гнев. Янтарные глаза еле заметно двигались, пытаясь просчитать моё следующее решение.

— Ваше Сиятельство, во имя светлых богов, прошу принять мои извинения, если мой поступок или слово были восприняты как проявление неуважения. Я осознаю вес своего проступка — того, что назвала вашего сына Леонарда «трусливым изменяющим слизняком», — и глубоко сожалею. Да сохранит ваш род честь и благосклонность богов.

Конечно, в формальном извинении после «вес своего проступка» следовало бы добавить «перед вами и вашим именем», но я намеренно заменила это реальным поступком.

И, судя по лицу графини, она наконец поняла.

Что каждый раз, когда она будет требовать извинений, я в деталях опишу, что именно произошло, не прибегая к общим словам.