Отбор. Помощница кронпринца (СИ) - Верескова Дарья - Страница 1

Оранжевый — цвет страсти.

Именно таинственный огонь этого цвета догорал на свече на моём подоконнике, демонстрируя каждому, что происходящее здесь — добровольно. Я купила свечу со специальным фитилём на рынке вчера, сгорая от смущения и прячась под капюшоном. Хотя хваткая продавщица, наверное, сразу поняла, что к ней пришла аристократка — по ухоженным ручкам с красивыми перстнями.

— Какой позор… — маменька плакала у самой двери, не в силах сдержать эмоций. — Твоя репутация, Мио…

Я и сама сгорала от стыда — что тут скажешь? Быть застигнутой не только собственной матерью, но и матерью моего жениха, прекрасной и пугающей Геленой де Рокфельт, которую я отчаянно пыталась впечатлить все последние годы.

Да уж, впечатлила — этого у меня уже не отнять.

— Как это понимать, миледи Валаре? Вы вообще осознаёте своё место, свои обязанности не только перед собственной семьёй, но и перед нами? Мы приблизили вас к семье Его Величества…

— Извините… извините, пожалуйста, Ваше Сиятельство, — бесконечно извинялась маменька перед родственницей самого короля.

А я бросила на Леонарда ожидающий взгляд.

Ну же… Скажи хоть что-нибудь?

Но Леонард даже не смотрел на меня, торопливо натягивая расшитую рубашку и богатый камзол, скрывая под ним следы моих поцелуев.

И это его равнодушие ранило меня сильнее всего — он никогда не игнорировал меня так.

Это ведь он умолял меня купить свечу с оранжевым пламенем, жалуясь на мою стеснительность и незнание. Сам он расставлял множество таких свечей! Это ведь он первым разделил со мной полусырое мясо, признаваясь, что хочет меня — не только с уважением, доверием и интересом, но и на зверином уровне.

— Какое бесстыдство! В какой деревне вы росли, если позволяете себе подобное? Что с вашим воспитанием?

Я наконец решилась поднять глаза на свою будущую свекровь — и поразилась тому, какое презрение горело на её лице.

Прекрасная, золотоволосая графиня Гелена де Рокфельт заслоняла весь проход, и даже миниатюрную фигуру моей маменьки за ней почти не было видно. Рядом с ней стояла их экономка — имени которой я совершенно не помнила — и, по правде говоря, не понимала, с какой стати она считает, что имеет право открыв рот пялиться на обнажённую аристократку.

На меня.

— Леонард упрашивал меня об этом целый год, но вы обвиняете только меня… — произнесла я дрожащим голосом, не понимая, почему ему не задают ни единого вопроса.

В конце концов, постель мы делили вдвоём.

— Это мужская натура, и тем более — наша звериная натура! Ваша обязанность — хранить добродетель, но Леонард — охотник, полностью пробуждённый лев! Нужно ли мне напомнить, что ваш зверь всё ещё не проснулся, миледи Валаре?!

Не следовало мне сердить будущую свекровь, и слава богам, маменька была здесь — взяла на себя часть её гнева, тут же уверяя графиню, что мой зверь непременно проснётся, что такое случается у женщин нередко.

А Леонард, мой красавец жених, всё так же стоял в комнате, ни слова не говоря. Даже не глядя на меня. Будто то, что меня отчитывали при их экономке, при наших собственных слугах — совершенно нормально.

— Мы обручены уже два года, Мио, все и так считают нас мужем и женой. Я — мужчина, лев, и у меня есть потребности. Я не хочу изменять тебе, любимая, только ты — в моих мечтах. Но я могу и не выдержать…

Я резко тряхнула головой, прогоняя воспоминания о его ласковом шепоте, о сильных, широких ладонях, что скользили по моим бёдрам — там, где до него меня никто и никогда не касался.

— Ты так прекрасна, Мио. Каждый мужчина при дворе завидует мне, когда видит тебя рядом со мной. Нет во всей Левардии женщины прекраснее.

Нет! Нужно перестать думать об этом.

— Немедленно спускайтесь вниз, бесстыдница! Вашу оранжевую свечу, наверняка, видела вся столица! Мы, конечно, будем всё отрицать, но вам не избавиться от репутации распущенной девицы и шлюхи!

Мама громко вскрикнула, прижав руки к губам, а я вся залилась краской, ощущая мерзкое, сосущее чувство где-то внутри. Кровь хлынула к голове так сильно, что я больше не слышала, о чём они говорят.

Моя будущая свекровь только что назвала меня шлюхой. И никто, ни один человек в этой комнате, включая моего жениха, не сказал и слова в мою защиту.

Где-то за спиной маменьки появилась и сестрёнка моего доблестного жениха, и на её лице ясно читались живое любопытство и ехидство.

Ещё бы — такое развлечение для подростка.

— Спускайся вниз, Мио, — тихо прошептала маменька, пропуская вперёд Леонарда и осторожно закрывая за собой дверь.

А я без сил упала на кровать, сотрясаясь от рыданий. Я ведь знала, чувствовала, что не стоило ставить свечу, но Леонард сказал, что не прикоснётся ко мне без неё, и что больше уже не может без женщины. «Время Зова», первый период его полной силы, должен был наступить уже совсем скоро, и я знала, как штормит оборотней в эти дни. И, если честно, не хотела, чтобы он сорвался с кем-то другим.

Но я ведь воспользовалась магией, чтобы скрыть свечу почти сразу — так почему же она не сработала?! И как теперь жить с такой репутацией?

Спокойствие, Мио, спокойствие. Ты что-нибудь придумаешь. Не зря же ты была лучшей на своём потоке в Соронской Академии Магии.

Нельзя больше позволять будущей свекрови унижать меня — тем более при слугах и родственниках. В конце концов, пусть у нас и не было столь сильных связей, как у де Рокфельтов, но мы были далеко не последней семьёй в Левардии. Я была благородной, хорошо обученной магичкой, оборотнем, и пусть в нашей семье не было титула — мы более чем подходили для союза с их родом.

Кроме того, Леонард любил меня — он повторял это снова и снова, и я верила ему. Как можно было не верить этим светящимся глазам, полным обожания и страсти?

Нашей помолвке уже два года, и свадьба ожидалась совсем скоро, тогда, когда у меня начнётся пробуждение. Поэтому нужно держать голову высоко и просто пережить этот неприятный разговор внизу.

И жить дальше, как жила, потому что в страсти двух любящих, обручённых людей нет ничего постыдного. Такое случалось и раньше, и пусть со скандалом — но благородный мужчина всегда женился на той, кого обесчестил.

И мы скоро поженимся. Ничего не изменилось.

...

«Любимый, мы не виделись уже больше месяца. Пожалуйста, скажи, всё ли с тобой в порядке? Удастся ли нам встретиться на балу в честь первого дня весны? Маменька колеблется, стоит ли нам появляться в столице, но я заверила её, что все и так знают: мы обручены. Конечно, будут коситься, но подобное случается со многими, а в столице, как ты сам говорил, такое давно стало обыденностью.

Как твоё плечо? Да, у тебя отличная регенерация, но я до сих пор содрогаюсь при воспоминании об укусе, полученном в драке с лордом Тейном. Я знаю, что вы друзья, но надеюсь, ты покусал его не хуже!

Что касается постоянно обваливающегося крыла — прошу, подожди до нашей свадьбы. Я непременно найду причину происходящего. Это может быть связано с почвой или подземными провалами, а может, ваши строители попросту дурят вас. Когда ты станешь моим мужем и господином, я смогу свободно творить магию под твоей ответственностью.

С этим письмом я отправляю подарок тебе и Её Сиятельству. Передай графине знаки уважения от меня и от маменьки, а также уверения в нашей преданности.

Всегда твоя, Мио Валаре».

...

Ничего не изменилось?

Какой я была наивной!

Леонард с того самого дня поменялся до неузнаваемости — прекратились регулярные визиты в наш посёлок, исчезли подарки. Но хуже всего оказалось то, что перестали приходить его письма. В какой-то момент я даже сумела убедить себя, что у Центральной Левардской Почты возникли неполадки — отправилась в отделение и потребовала объяснений.