Отбор. Помощница кронпринца (СИ) - Верескова Дарья - Страница 2

Но, увы, никаких сбоев в работе службы не выявили. Ни задержек с обработкой, ни неисправностей в артефактах переноса — ничего. Леонард получал мои письма. Более того, я заплатила дополнительно за доставку в руки курьером, и меня заверили, что он принял и письмо, и подарки.

Тогда… что случилось? Он не хотел отвечать? Или же его ответы... кем-то уничтожались?

В последний раз, когда мы с ней виделись, графиня де Рокфельт отзывалась обо мне с неподдельным презрением — в тот день, когда Леонард лишил меня невинности.

— Бесстыдница... Как вы могли допустить подобное?

— Вся Левардия будет говорить об этом, неужели у вас нет ни капли самоконтроля? Так нестерпимо хотелось почесать ваше животное?

— Какое пятно на нашей репутации…

— Если бы Эларио не находился в отъезде, он бы никогда не позволил такому браку... — на этих словах графиня осеклась, перехватив удивлённый и настороженный взгляд моего брата, который до того момента не обращал внимания на постоянные оскорбления.

Я бы с радостью прервала её, если бы могла, но в тот момент обнаружила, что мне действительно нехорошо. Маменька неотрывно следила за мной, словно ожидая возражений или попытки вступить в спор, но у меня не хватило сил. Я сидела тихо вместе с остальными, мучаясь от боли и слабости, почти не различая чужие голоса — в отличие от де Рокфельтов, мой зверь ещё не пробудился, и я не обладала их ускоренной регенерацией после столь тяжёлой ночи.

А что, если это графиня перехватывает и уничтожает письма Леонарда? Возможно, вовсе не со зла, а потому что поняла, к чему приводит наша переписка — мы не умеем сдерживать свои чувства.

Вдруг это проверка моей любви?

Слова мамы эхом всплыли в моём сознании:

— Настоящую женщину всегда можно распознать по её отношению к своему мужчине. Готова ли она на всё ради него? Сумеет ли защитить его перед всем миром? Способна ли сражаться рядом с ним плечом к плечу? Готова ли быть рядом и в богатстве, и в бедности, в болезни и в здравии?

Сдаваться я не собиралась — и именно поэтому написала всем соседям графини, рассказывая нашу историю любви и умоляя о помощи, прося передать мне хотя бы одно послание от Леонарда, ведь стало совершенно ясно: кто-то, по какой-то причине, намеренно прерывал его корреспонденцию.

...

«Здравствуйте, мадам Фаль.

Вы меня не знаете, но я вскоре стану вашей соседкой. Моё имя — леди Миолина Валаре, я дочь лорда Сигмунда Валаре, ритуалиста при Его Величестве.

Вот уже два года, как я обручена с любовью всей моей жизни — вашим соседом, лордом Леонардом де Рокфельтом — и каждый день я с нетерпением отсчитываю мгновения до того, как мы наконец станем семьёй.

К сожалению, в последнее время в нашей почтовой службе возникли затруднения, и письма от моего жениха перестали доходить до меня. Не могли бы вы, если вам не составит труда, передать мне хоть одну весточку от Леонарда?

В знак благодарности за вашу помощь я прилагаю к письму расшитые ленты, дарующие мелкую удачу.

С глубочайшим уважением, Леди Миолина Валаре».

...

Ленты я готовила почти неделю, но с ритуалом, признаюсь, немного схитрила — вместо индивидуального наложения чар я провела массовое заклинание. Оно, конечно, формально запрещено, но кто будет это проверять? В крайнем случае папа всегда сможет подтвердить, что я провела обряд с его ведома и позволения.

Добыть адреса оказалось сложнее, чем я ожидала, но для Мио Валаре нет ничего невозможного.

Мясник отказался — он не возит товары в ту сторону, как, впрочем, и плотник, но неожиданную удачу принес мастер ароматных свечей.

— Подружка у меня обожает свечу с апельсином, вот хочу ей отправить, — сказала я, изображая лёгкую задумчивость. — Она живёт где-то недалеко от графа де Рокфельта, но точного адреса не знаю… вроде бы к северу от их поместья, в большом красном доме…

— Что вы, там нет молодых! Только старенькая Бернардина Фаль, — фыркнул свечник. — Да и дом у неё вовсе не красный, а белый, а тот, что вы имеете в виду, — красный — находится восточнее поместья де Рокфельтов. Принадлежит вредному Фреду Стрехе и его женке Эльге...

Так я и узнала имена почти всех соседей Леонарда и, отправив письма, осталась невероятно довольна собой. Уверена, мой жених непременно оценит мои старания и, возможно, преподнесёт мне в дар книгу с закладкой из обработанного лотоса — подарок, означающий, что он восхищается моим умом.

Почему-то он никогда не дарил ничего подобного, предпочитая, как правило, дары, подчёркивающие его восхищение моей красотой или демонстрирующие желание... так что, быть может, к лучшему, что теперь у него появится повод отметить мою находчивость и решимость восстановить нашу переписку, несмотря на все препятствия.

Ответ пришёл всего через три дня — и, к моему удивлению, вовсе не от тех, кому я писала.

И уж точно не от Леонарда.

Открыв приятно похрустывающий, плотный конверт, я бегло взглянула на неровные буквы — и чуть не выронила письмо из рук.

Этого не может быть?

«Все прекрасно знают, кто вы такая, Мио Валаре».

Автор не счёл нужным ни обратиться ко мне как к аристократке, ни даже назвать меня «мисс».

...

«Ваше имя известно по всей столице и даже попало в низкопробные газеты. Уверена, ваш отец сгорает от стыда, имея такую дочь.

Я понимаю, что вы готовы подложить себя под кого угодно ради выгодного брака, но прекратите преследовать графа де Рокфельт. Он уже давно счастлив с моей дочерью Жаккой. Они близкие соседи, и лорд ухаживал за Жаккой с тех пор, как ей было шестнадцать».

...

Кто бы ни написал мне это, не представился.

Зато к письму был приложен новомодный отпечаток памяти — грубый пергамент с изображением прекрасного льва — будущего графа де Рокфельт и по совместительству моего жениха.

Картинка была нечеткой по краям, выполненной явно на ярмарке, совсем недавно, и чем дольше я вглядывалась в неё, тем более тупой, невыносимой становилась боль в груди.

Горло сжималось, становилось трудно дышать.

На изображении Леонард держал в объятиях тоненькую девушку — ту самую Жакку, вероятно, — румяную, светящуюся от счастья, с толстой светлой косой, свободно свисающей ниже пояса.

Сорона. Столица Левардии и, без сомнения, самый красивый город нашего королевства.

Мощёные улочки, уютные чайные, модистки, соревнующиеся друг с другом за право одевать самых красивых девушек сезона.

Я и сама когда-то обошла каждую швею — в свой первый и единственный сезон, желая быть самой красивой для Леонарда… А потом вернулась в посёлок, понимая, что сезоны обходятся недёшево, тем более я уже была обручена. Прошло всего два года, но теперь, приехав сюда с раненным сердцем, полная сомнений и обиды, я чувствовала себя так, будто миновала целая вечность.

Знакомая таверна «Пенная Башня» оглушала криками и хохотом, доносившимися сквозь постоянно открытые двери — народ нужно завлекать. А я невольно вспомнила, как с подружками проходила по этой улице в скромной форме Соронской Академии Магии — в ответ раздавались свисты пьяных завсегдатаев, глазевших на юных магичек.

— Я уверена, это просто какое-то недоразумение. Ну не целовались же они! — маменька шла рядом со мной и в который раз находила объяснение отпечатку памяти, который мне послала незнакомая женщина. — Спроси его, Мио, уверена, это просто подруга детства.

Подруга или не подруга, но мама этой самой подруги была уверена, что мой жених — на самом деле жених Жакки.

— А если нет, мама? Если он на самом деле мне изменил? Ведь он сам говорил, что может не сдержаться, что у него скоро «Время Зова»…

Именно поэтому я и отдалась ему — какая же я была дура.

А теперь об этом знает вся столица.

— Мио…

— Что?

— Мужчины… они такие. Как мудрая женщина, ты должна понимать, что всякое возможно. Вы даже ещё не женаты, — мама, похоже, чувствовала себя неловко, говоря со мной об этом, и мне тоже стало не по себе. — Не ругайся с ним, мужчины любят ласковых девушек, понимающих.