Первый инженер императора IV (СИ) - Вольт Александр - Страница 1

— Какого черта⁈ — взревел Борис Рыжебородый, его лицо исказилось от ярости и непонимания. Он шагнул было к принтеру, явно намереваясь выместить свою злость на этом сверкающем агрегате, но я успел перехватить его за руку.

— Стоять! Не трогай! — рявкнул я, сам не узнавая свой голос. Он был хриплым, напряженным, как натянутая струна. — Нет времени на истерики! Хватаем эту хреновину и тащим отсюда! Живо!

В глазах моих спутников отражался тот же ужас, что и в моих. Но паники не было. Была лишь холодная, отчаянная решимость. Мы прошли через слишком многое, чтобы сдаться сейчас, в шаге от добычи не просто ценного ресурса, а, мать его, такой штуки, благодаря которой все мои планы пойдут не семимильными, а прыжками с континента на континент!

— Иван! Руслан! Олег! Ко мне! — скомандовал я. — Берем эту бандуру! Аккуратно, но быстро! Сотники, вы с бойцами — прикрываете нас! Раненых — на плечи! Не бросать никого! Пошли!

Слова вылетали изо рта сами собой, четкие, отрывистые. Адреналин снова ударил в кровь, смывая остатки боли в руке, прогоняя усталость. Сейчас не до нее. Сейчас — только выживание.

Мы вчетвером — я, Иван, Руслан и Олег — подхватили принтер. Он оказался не таким уж и тяжелым, как я ожидал. Видимо, сделан из каких-то легких, но прочных сплавов. Но все равно, тащить эту громоздкую, гладкую хреновину по узким коридорам бункера было сущим адом.

Пространство вокруг загудело еще сильнее. Красные аварийные лампы, о существовании которых я и не подозревал, начали мигать под потолком, заливая все вокруг тревожным, пульсирующим светом. Их было немного, но в комбинации с отзвуком сирен, что гудели где-то еще ниже под нами, они делали свое дело. Словно мы оказались на тонущей подводной лодке, из которой нет выхода.

«ТРИНАДЦАТЬ МИНУТ ДО АННИГИЛЯЦИИ», — бесстрастно сообщил металлический голос, и от этого спокойного, машинного отсчета у меня по спине пробежал новый холодок.

— Быстрее! — прорычал я, чувствуя, как принтер выскальзывает из вспотевших ладоней. Правая рука горела огнем, но я стиснул зубы, не обращая внимания на боль. Сейчас не до нее.

К счастью, та монолитная дверь, что так легко открылась и так предательски закрылась, теперь была распахнута настежь. Видимо, протокол самоуничтожения отменял все остальные директивы. Или этот ИсКин просто решил дать нам призрачный шанс, чтобы потом посмеяться над нашими тщетными попытками спастись. Ублюдок.

Мы вывалились из зала с принтером в узкий коридор. Сотники Игнат и Борис со своими бойцами уже были здесь, подхватив под руки двух раненых, которые стонали от боли, но держались. Их лица были бледными, но главное, что они оставались в сознании.

— Вперед! — скомандовал Игнат. — Не отставать!

Мы неслись по коридорам, освещаемым лишь мигающим красным светом и тусклым зеленоватым сиянием химических фонарей, которые дрожали в руках у бойцов. Их свет становился все более слабым с каждым мгновением.

Наши тени метались по стенам, создавая причудливые, пугающие образы. Каждый поворот, каждый темный проем казался ловушкой.

«ДВЕНАДЦАТЬ МИНУТ», — голос ИсКина был неумолим.

Пробегая мимо того складского помещения, где мы нашли инструменты, я на мгновение замер. Твою мать, инструмент! Гаечные ключи, отвертки, дрели… все это было так нужно! Это же целое состояние по здешним меркам! Мысль о том, чтобы заскочить, схватить хотя бы пару ящиков, обжигала мозг.

Но тут же, словно ушат холодной воды, пришло отрезвление. Время. У нас нет времени. Каждая секунда на счету. Если мы сейчас задержимся, то не выберемся отсюда никогда. А если нам удастся выбраться… если удастся запустить этот чертов «Феникс»… то мы сами сможем наделать себе сколько угодно таких инструментов! Любых! Еще лучше, еще совершеннее!

— Не останавливаться! — крикнул я, отгоняя предательскую мысль. — Только вперед!

Мышцы горели, легкие разрывались от нехватки воздуха. Принтер, казалось, становился все тяжелее с каждым шагом. Я чувствовал, как пот заливает глаза, как бешено колотится сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Но мы не останавливались. Мы бежали. Бежали от смерти, которая дышала нам в затылок своим ледяным дыханием.

«ДЕСЯТЬ МИНУТ».

Впереди показался тот самый крутой подъем, та узкая лестница, по которой мы спускались сюда, казалось, целую вечность назад. Поднять по ней принтер… это будет сущий ад.

Мы начали подъем. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. Принтер цеплялся за стены, норовил выскользнуть из рук. Я упирался плечом, толкал изо всех сил, чувствуя, как напрягаются все мышцы, как по спине ручьем течет пот.

«ВОСЕМЬ МИНУТ».

Ступенька за ступенькой. Медленно, мучительно медленно, мы поднимались вверх. Я слышал прерывистое дыхание Ивана рядом, его хриплые команды. Красный свет аварийных ламп отбрасывал на стены наши искаженные, мечущиеся тени, словно мы были грешниками, пытающимися выбраться из самого пекла. Девятый круг, не иначе.

«ШЕСТЬ МИНУТ».

Вот она, последняя ступенька! Мы вывалились в то самое помещение технического узла связи, где все началось. Свобода? Еще нет. Впереди еще один коридор, еще одна дверь — та, что с фальшпанелью.

— Давай, давай, давай! — подгонял я, снова подхватывая принтер.

Мы неслись по коридору, уже не обращая внимания на боль, на усталость. Только вперед. Только к выходу.

«ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ».

Фальшпанель. Она была на месте, закрывая проход. Черт! Я и забыл, что она автоматически закрывается!

— Ломай! — рявкнул я, указывая на панель.

Борис Рыжебородый, не говоря ни слова, шагнул вперед и со всей своей медвежьей силищей врезал по панели плечом. Раздался треск, но панель устояла. Еще удар! Еще! Штукатурка посыпалась со стен, в воздухе запахло пылью.

«ТРИ МИНУТЫ».

— Отойди! — Иван дернул Бориса за плечо всторону и, размахнувшись, ударил по панели ногой, обутой в тяжелый сапог. Удар пришелся точно в то место, где, по моим прикидкам, должен был находиться запорный механизм.

Раздался оглушительный треск, и панель с грохотом рухнула внутрь, открывая нам путь к спасению.

Проем, зияющий на месте выбитой фальшпанели, был как глоток свежего воздуха после удушливой атмосферы бункера. Пусть это был все тот же затхлый воздух административного здания, но он уже не давил так на легкие, не нес в себе привкуса разложения, который царил там в глубине.

— Вперед! — снова скомандовал я, и мы, подхватив многострадальный «Феникс», рванули дальше.

Теперь путь был знаком. Тот самый коридор, по которому мы так осторожно пробирались сюда, теперь казался спасительной дорогой. Мы неслись, не разбирая дороги, перепрыгивая через обломки, спотыкаясь, но не останавливаясь. Каждый мускул в теле кричал от напряжения, но мысль о тикающем таймере, о неумолимо приближающейся аннигиляции, подстегивала лучше любого кнута.

«ДВЕ МИНУТЫ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД», — голос ИсКина доносился уже откуда-то издалека, из глубин бункера, но его бесстрастная точность все так же леденила душу.

Сотники со своими бойцами, тащившие раненых, немного отстали, но я знал, что они не сдадутся, что будут идти до последнего. Их задача была прикрывать наш отход, и они выполняли ее с честью.

Я видел, как Иван, бежавший рядом со мной, стиснул зубы, его лицо было мокрым от пота, на лбу вздулись вены. Руслан и Олег, тащившие принтер с другой стороны, тоже дышали тяжело, их движения становились все более рваными, но они не сбавляли темпа. Мы были одной командой, одним механизмом, работающим на пределе своих возможностей.

Вот он, поворот! За ним должен быть прямой выход к главной лестнице из комплекса. Последний рывок. Самый трудный.

«ДВЕ МИНУТЫ».

— Лестница! Вон она! — крикнул Олег, указывая на дальний конец зала, где в стене зиял широкий проем, ведущий наверх.

Мы рванули к ней, наши сапоги гулко стучали по бетонному полу, поднимая облака вековой пыли. Принтер, казалось, стал еще тяжелее, он норовил вырваться из рук, зацепиться за каждый выступ, за каждый обломок. Но мы тащили его, упрямо, отчаянно.