Пленница ледяного герцога (СИ) - Варварова Наталья - Страница 34

Этот танец должен быть гармоничным и выверенным до сантиметра, однако Фелиция исполняла его иначе. Каждый прыжок сопровождался откидыванием головы, изломом рук. Она просила и требовала, убегала и догоняла, брала, но при этом отдавала куда больше. Какое сильное и одновременно ранимое существо.

Она не скрывала своей слабости, потому что черпала в ней силу. Женщина поднялась уже достаточно высоко. Подозревала ли она, что каждый юдаффи неизбежно двигался к трагической развязке? Обычно монны обнажали мечи, как в момент пика наслаждения со своим мужчиной. Но у Фелиции человеческие руки. Она и так взмыла над ними без магии и без митры, поправ любые законы. Значит, ее поддержала митра Фиолетового Дома. Других вариантов не существовало.

За несколько минут этого рваного танца он понял жену больше, чем за весь период, который она провела в Чертогах. Во-первых, никакого мужчины никогда не было. Она не ведала любви. Во-вторых, любовь такой женщины нельзя получить раз и навсегда. Она никому не позволит владеть собой без остатка — ни мужу, ни детям. И, в третьих, он давно готов на все ее условия. Как только их глаза встретились на роковом для него заседании пяти сенаторов, он сделал свой выбор.

Тогда же, не вставая с принцепского кресла, Азазель захотел неравного брака и малышей, которые унаследовали бы от нее несгибаемый бунтарский характер. Последни дни он лгал себе и ей: он не отпустит ее одну.

Фелиция теперь уже точно услышала его мысли. Мелодия снова изменилась. Добавилась еще одна партия, которая настойчиво соединялась с основной. Девушка занервничала еще больше: вести только свою или отзываться и на новую тоже… Музыка требовала ответа, скорость нарастала. Приближалась кульминация.

— Пусти, — настаивал напев, исходивший от пола и от стен, от облаков и ветра. — Я не обижу тебя. А если обижу, то исправлюсь. Я быстро учусь.

— Я не ждала тебя. Не искала и ни о чем не просила, ты заковал меня в цепи. Ты мешаешь подняться выше, — плакал струнный инструмент, похожий на мидиусскую скрипку.

— Ты пришла сама и сделала меня настоящим. Не уходи.

Девушка, забыв о том, где она сейчас, то откидывалась назад всем корпусом, то подавалась вперед. На то, чтобы продолжать подъем, сил не оставалось. Музыка раздирала ее на две части. Да и стены виллы заканчивались. Еще немного, и Фелиция бы вылетела за ее пределы.

Наконец обе мелодии слились в один ломаный зигзаг, срываясь на несколько октав то выше, то ниже. Девушка все равно попробовала закончить начатый было прыжок, однако опорная правая нога подвернулась и танцовщица полетела вниз. Вот так Фелиция Валентайн поставила точку в своем первом юдаффи.

Азазель без толчка взмыл в воздух и поймал ее примерно на половине расстояния до пола. Они немного покружились по инерции; герцог держал жену на руках. Фелиция постаралась оттолкнуться от его груди и поднять голову, но все тело стало чугунным и это ей никак не удавалось.

— Я все провалила и подвела тебя. У меня закончилась энергия на парный танец, даже если ты на него согласишься. Язык не слушается, и, главное, я забыла подготовленную речь, — прошептала она.

— И не вспоминай. Ты подарила нам наслаждение. Духовный юдаффи не танцевали почти целую эпоху. Мы сражались с перевертышами на выживание и позабыли, что такое чистота душа. Моему народу было полезно о ней напомнить, — принцепс замолчал и зарылся лицом ей в волосы.

Тут только до Фелиции дошло, что они продолжают совершать неспешные обороты вокруг Древа и Азазель прижимается к ней слишком близко.

— Ты отказался от своего плана? Проявить на публике умеренное влечение, чтобы затем прогнать.

Проекции пяти камней сходились далеко наверху в чрезвычайно пушистом облаке, образуя лист фиолетового цвета, на котором хорошо просматривалась каждая прожилочка. Первый сенатор глянул в небо.

— Нет, это ты собиралась от меня сбежать… Считай, что это влечение не поддается контролю — или что мой народ заслужил правду, — Азазель поправил редчайший аметист, почти съехавшей супруге на глаз. — Теперь все рассмотрели, что я связал наши жизни. Пускай завидуют.

Принцепс опустился на мраморный пол рядом с Древом, поставил Фелицию на ноги и жестом показал, что нужно склониться. Оба преклонили колени; им в лицо дунул несуществующий ветерок и обоих осыпало пурпурными лепестками. Древо зацвело в один момент.

— Кто бы сомневался, что Источник жизни поддержит любимого сына. Женись он хоть на горгулье, Древо бы трижды сказало «да». Однако вместо двух танцев показать один сдвоенный — это неуважение, мы добирались от самого Пограничья, — возмущалась стоявшая поблизости монна с оголенными плечами, торчащими из пронзительно- розовой органзы. — И почему принцепс не дождался, пока подрастет наша Лилиэлечка? Она бы подошла ему больше. Ведь три эпохи терпел… Что за спешка?

Я с наслаждением вдыхала терпкий мужской аромат, в котором хвойно-цитрусовые нотки не могли заглушить отчетливый дегтярный след. Ничего хорошего в том, что супруг не так давно бился в схватке, разумеется, не было, но от этого запаха я млела, как кошка.

Не нужно даже искать глазами Самуэля, чтобы убедиться в том, что все впустую. Дни ожесточенной подготовки, внушенное мне понимание важности этого бала — и вот болтаюсь тряпичной куклой в руках герцога. Не разбилась я только потому, что он поймал меня во время падения.

Нормальное сердцебиение постепенно возвращалось. В танце я впала во что-то вроде транса — ни о чем не думала, кислород закончился, я словно ухнула с утеса в глубокий водоем. При этом остальные звуки до меня доходили: порхали официанты, шелестели речи, медленно дышал весь огромный дом. Он, кстати, не висел на одном месте, а дрейфовал во владениях Азазеля. Инстинкт выживания взял вверх: я двигалась под музыку, чтобы в конце концов вернуть себе себя и вдохнуть полной грудью.

А ведь у меня были такие планы на этот танец. Я собиралась показать пресветлым, что люди — это не скот, а отдельная цивилизация со своим магическим потенциалом. Интересно, что-то из этого мне удалось? Сама я запомнила лишь падение. И еще Азазеля, который при помощи мелодии объяснял мне, что я для него важна, как воздух… Что-что?

Я вскинула глаза на принцепса. Выражение лица такое же отстраненное, как обычно. Длинные ресницы трепетали чуть сильнее. Он исподтишка наблюдал за мной… То есть не уверен в моей реакции, как и я в его. Он же, кажется, пытался сказать, что передумал меня отпускать, и теперь ждал, какой последует отклик.

— Что дальше? — пробормотала я, избегая прямого ответа на его вопрос, спрятанный в его напряженной позе. — Регламент нарушен. Мы то ли станцевали вдвоем, то ли нет. Что делать с моим обращением? Я так долго разучивала, какие камни и на сколько процентов удалось усилить, а теперь напрочь забыла вашу речь. Даже отдельные слова различаю плохо, хотя в едином языке столько заимствований.

Неожиданно для себя я положила руку ему на плечо — жест, если не интимный, то намекающий на то, что барьеры между нами я сочла лишними.

— Эльдаир Агьяр, что такое «духовный юдаффи» и почему за него положено чувствовать благодарность?

— Я не уверен, что тебе понравятся объяснения, — Азазель лукаво улыбнулся. — Со временем ты разберешься во всех тонкостях не хуже остальных в этом зале. Поверь, мы увидели прекрасную и достойную молодую женщину, которая с честью представила Пурпурный Дом.

Во всем этом я услышала главное: он больше не планировал мою немедленную отправку на Мидиус.

— Что заставило тебя передумать, неужели танец? — мой голос охрип, потому что теперь пресветлый смотрел на меня, не отводя глаз. И в них светилось неприкрытое, очень горячее, обещание. От сдержанности не осталось и следа.

Из толпы выкатился Самуэль и быстро-быстро затарахтел, пока я пыталась сообразить, действительно ли в его тоне появилось благоговение или крысюк так меня дразнит.

— Прошу простить, светлейшая монна, ваш праздник под угрозой. У нас прорыв у Западных врат. Темнокровные усилились за счет того, что захватили сразу семь вилл в центральных территориях. Требуется вмешательство сенаторов. Кассиэль уже отбыл, Ариэль запросила разрешение покинуть бал. Эйнджил и Лорат только и ждут вашего распоряжения, чтобы немедленно вылетать.