Ребенок для Азата (СИ) - Зайцева Мария - Страница 25

Платья у нее были дорогими, родители Лауры на ней не экономили, и алый футляр сел на меня неплохо. Мне так казалось, да.

И вот теперь я стою, потею, краснею в цвет платья и не знаю, как дожить до конца мероприятия.

Ресторан уже полон, играет живая нейтральная музыка, ведущий начинает потихоньку разогревать посетителей ненавязчивыми разговорами. Когда пройдет официальная часть, начнется веселье.

Очень надеюсь, что к этому времени я смогу присесть в какой-нибудь малозаметный уголок и там тихонько пересидеть все.

Тодд все стоит рядом, смотрит на меня, от его взгляда неприятно и странно.

— У тебя вот тут пятнышко… — он наклоняется ко мне, кладет пальцы на шею, словно хочет что-то стереть там, и, конечно же, именно в этот момент на пороге заведения появляется руководство.

Адиль под руку с красивой брюнеткой.

И Азат. Тоже не один.

Его спутница роскошна. Копна светлых волос, короткое платье, естественная, истинно скандинавская красота. На такую только раз посмотришь и застынешь, потому что идеальные черты лица хочется изучать и изучать.

И в свете этого всего совершенно непонятно, почему мой бывший муж смотрит на меня и склонившегося слишком близко ко мне Тодда так, словно прямо сейчас убивать будет.

Теперь я в полной мере могу сказать, что знаю, какое ощущение испытывает жертва, на которую направлено дуло ружья.

Спина мокнет, руки трясутся, сердце стучит с бешеной скоростью.

И все время тянет застыть на одном месте, словно косуля под лучом мощного прожектора.

Ужасное чувство, мерзкое. Рабское какое-то. Я злюсь на себя за такую реакцию и делаю все наоборот. Через силу улыбаюсь, отвечаю на комплименты, чрезмерно внимательно отслеживаю происходящее на сцене, излишне ревностно контролирую весь процесс корпоративного веселья.

В принципе, после официальной части с поднятием тостов и длинными, по-восточному витиеватыми речами Адиля, изысканно оттеняемыми мрачным молчанием его брата, за дело взялся профессиональный ведущий, и я вполне могла бы самоустраниться.

Нет, сбежать домой, как мечтаю с самого начала вечера и особенно с того момента, когда увидела на пороге братьев Наракиевых со спутницами, не получится, конечно, это лишь мечты.

Но вот забиться в самый темный угол и закрыть глаза хотя бы на пять минут — вполне реально.

Было бы.

Если б не жуткий, черный, мрачный до невозможности взгляд моего бывшего мужа.

Он преследует меня весь вечер, ни на секунду не отпускает, и именно потому спина потеет, руки трясутся, а сердце стучит, словно ненормальное.

Я искренне стараюсь делать вид, что ничего необычного не происходит, спокойно улыбаюсь, пытаясь не превратить улыбку в нервный оскал, разговариваю с ведущим, с намертво прилипшим ко мне Тоддом, еще с парой коллег, крутящихся вокруг меня и отвешивающих комплименты разной степени оригинальности.

Вообще, замечаю рядом с собой какое-то нездоровое возбуждение у мужчин. Раньше такого не было.

Это все проклятое алое платье. Это все оно виновато!

Стоит ли говорить, как сильно я сожалею о своем выборе?

Стоит ли говорить, что ненавижу его уже, что обязательно сожгу потом гадкую тряпку, доставившую столько мучений?

Азат смотрит, не отрываясь. Тяжелый взгляд его припечатывает к месту, буквально физически трогает… И мне нехорошо, мне больно и злобно!

Зачем так смотрит?

У него есть его шикарная спутница-блондинка! Пусть ею любуется! Пусть ее взглядом имеет, помилуй Всевышний за мысли развратные!

Но блондинка забыта за столиком, скучает, вертя в тонких пальцах бокал с вином и разглядывая публику. Трудно получать удовольствие, если не знаешь никого из присутствующих.

У коллег, слава Всевышнему, все хорошо, они безумно довольны общением, едой, тематическими комнатами, кто-то курит кальян в лаунже, стилизованном под восточный интерьер, кто-то играет в карты на интерес, ведущий следит строго, чтоб никаких денежных ставок, нельзя по законодательству. Кто-то просто слушает невероятно красивое джазовое выступление живого оркестра. Кто-то даже пытается танцевать под это все.

Меня приглашают с завидной и печальной регулярностью. Отказываюсь. Не умею, стесняюсь, да и неправильно это, мне надо руку на пульсе держать, а не развлекаться.

Да и о каком развлечении может идти речь, когда Зверь с братом в одной из ВИП-зон сидит с кальяном, и не курит, а на меня смотрит, затаившись, будто в засаде, следит за каждым моим движением?

Я старательно не смотрю в его сторону, но, словно интуитивный флюгер, ощущаю его присутствие. И его взгляд, конечно же.

— Ой, Нэй, как классно! — Лаура, безумно красивая в белом просторном мини-платье, очень простого покроя, выдающего крайне дорогую вещь, подлетает ко мне, хватает за руку, оттаскивает в сторону, ослепительно улыбаясь Тодду и случайно оказавшемуся рядом Бобу, — извините, украду вашу даму!

Я в недоумении следую за ней, даже если бы и не хотела. Лаура держит крепко, а, стоит нам оказаться в стороне от шумной толпы, очаровательная улыбка исчезает с лица. Подруга разворачивается, и я вижу, что она в ярости. Ноздри изящного носика подрагивают, глаза сужены и блестят недобро:

— Ты видела эту курицу? — резко спрашивает она у меня и, пока я теряюсь в догадках, пытаясь понять, о ком она, добавляет гневно, — овцу, которая пришла с Адилем? Видела?

— Лаура… — я внимательно всматриваюсь в ее лицо, уже понимая, к чему такой вопрос, такая экспрессия… Понимая и ужасаясь этому. Моя подруга, моя легкая, веселая, бездумная Лаура… И Адиль. Менее подходящих друг другу людей сложно придумать!

— Что “Лаура”? — раздражается подруга, — что? Как он вообще… Вот гад! Все они гады! Все!

— Лаура… Ты что? — голос меня не слушается, от волнения забываю слова, но надо найти их! Убедить ее, что нельзя с Адилем, нельзя! Даже в шутку! Это… Это гибель. Он никогда, ни за что не будет воспринимать ее серьезно! А Лаура уже, похоже, слишком серьезно его восприняла.

Я никогда не разговаривала с подругой про ее кавалеров, постельные приключения и прочее. Как-то казалось это неловким и стыдным, хотя сама Лаура ничего особенного в этом не видела и периодически проговаривалась про очередного своего мужчину. У нее много мужчин было. Много увлечений. Веселая, активная, легко относящаяся к жизни и отношениям, она никогда не зацикливалась на каком-то одном человеке.

До этого момента.

За все годы нашей дружбы я ее такой не видела ни разу.

— Хотя, знаешь, — Лаура прикуривает, выдыхает дым, нервно постукивая ногтем по сигарете, — может, это и хорошо. Вовремя, главное. Никто никому ничего не обещал… Я просто играла. Да. Спасибо за поддержку, Нэй, ты самая лучшая!

Я не успеваю сказать, что вообще никакой поддержки от меня не получилось, а Лаура уже уходит, весело крикнув на прощание:

— Платье — отпад! На тебе сидит лучше, чем на мне! Забирай насовсем!

Я смущенно одергиваю опять задравшийся подол, выдыхаю и выхожу на свет. Тут же напарываюсь на внимательный черный взгляд и, неожиданно для себя, ощущаю не просто злость, ярость! Дикую, малоконтролируемую!

Братья Наракиевы просто животные! Безумные, разрушающие все на своем пути!

Моя подруга… Меня не обманешь напускным весельем, я успела увидеть боль в ее глазах!

И сейчас обидно даже не за себя, за нее! Ее-то за что?

Оркестр неожиданно начинает играть томное, страстное танго из фильма “Запах женщины”, и ко мне подходит Тодд:

— Потанцуем?

Я очень сильно сомневаюсь в своей способности танцевать танго, да и Тодд явно не мастер. Но…

— Почему бы нет? — улыбаюсь ему, подаю руку и твердой походкой выхожу на танцпол.

Взгляд Азата становится буквально убийственным, но я только выше задираю подбородок. Смотри, Зверь, я тебя не боюсь!

Мы с Тоддом пытаемся двигаться под музыку, получается не то, чтоб очень красиво, но на удивление вполне гармонично, я даже увлекаюсь. Музыка шикарная, волнующе-чувственная. Конечно, до Аль Пачино с его нежной партнершей нам далеко, но кое-что все-таки получается.