Джунгли. Том 2 (СИ) - "Focsker" - Страница 4

И тут, мой друг Уилсон, ты мог подумать, неужели тупые Кетти выкинули бы остатки еды в море? Раньше, конечно, нет, сожрали бы, попердели, помучились; может, кто-то бы помер от кишечной палочки или паразитов, сожравших их печень. А сейчас всю эту гадость, гниль действительно выкинули, не в море, а в пруд заботливого Добрыни. Не спрашивайте как, но этот человек умудрился найти и отловить несколько индивидов очень интересной пресной рыбной породы. Сомы… Контроль за их оборотом тоже пал на меня, того, кто ничего в этом не понимал. Тогда-то я впервые обратился к нашим, и о чудо! Гениальный повар тётя Вера знала об этой рыбе гораздо больше меня. Сомы не обитали в болотах, не могли жить в закрытых озёрах. Иными словами, инициатива Добрыни и старания кошек выращивать сомов стояли под угрозой… угрозой нашего незнания. Они подохнут — говорила Вера. Добрыня назвал тётю умной, а потом, добавив «но», обозвал дурой исключительно за то, что она не знала об особенностях местности. Выбранные батей водоёмы обладали подводным течением, иными словами, в определённых местах то, что кошки считали болотами и закрытыми озерами, становилось вполне пригодной для содержания и разведения сомов территорией. Оставалось только проверять и контролировать протоки, недопуская их засорение хотя бы внутри водоёмов. Кетти уже имели в оснащении наши ласты и подводные маски; старик вполне мог использовать их для достижения своих целей и просто не считал нужным оповещать нас о всех своих гениальных и не очень идеях. Всё же он тоже учился, пробовал, экспериментировал, в этом я точно не мог его обвинить.

Дела у тылов шли хорошо, хотя это не то слово. Они шли примерно как у коммунистов, завершающих пятилетку за четыре месяца. Социальное жильё, инструменты, грядки для колхоза (семьи), сети рыболовные, инструменты для быта, рубки леса, прополки, ну и, конечно же, кое-какие мастера-рабы… ой, извини, Уилсон, оговорился: зарубежные специалисты. Все, кто мог делать лодки, активно способствовали Федерации племен в становлении морской рыболовной державой, максимально ускоряя внедрение корабельных наук в ума местных племен. Опыт, в основном, передавался на словах, так как Кетти в редчайших случаях обладали знанием письменности. Их глупость и слабость стали очередной ступенью для возвышения нашего человечьего рода. Естественно, с использованием китайской народной мудрости: «Запиши, пойми, создай, используй и продай».

Наши девочки, да и я сам умели писать. Пусть и не очень грамотно, так же хреново-разборчиво, но мысль чужую друг до друга донести могли, а потому и местным мастерам, и детишкам Кетти, с Гончьими и другими племенами, опыт могли передать. Всё, что касалось животноводства, плетения сетей, строительства рыболовных лодок, немедленно передавалось детям. Кетти оказались жадными до знаний. На счастье, род людской оказался одним из немногих, кто мог эти знания сохранить, законспектировать, а после, неся свои ценности и науки, передать другим. Пройдёт год-другой, и множество мелких детишек, не знающих прелестей интернета, телефонов, синего трактора, овладеют базовыми знаниями, способными возвысить их в социальном статусе. Вместо навыков в «Доке» они будут знать анатомию и принципы создания животноводческих ферм. Вместо матерного культурного языка овладеют навыками держать язык за зубами и, конечно же, научатся использовать свои сильные стороны в реальной жизни: в производстве, торговле, ремесленничестве, а не в выборе лайна на пиксельной карте…

Ой, кажется, меня немного занесло. Соскучился, наверное, по виртуальной реальности.Короче, детишки находились под полной защитой, хорошо кушали и учились по лучшим из возможных образовательных программ этого мира.

Точно так же быстрыми темпами шло обучение, да и общие дела на медицинском фронте. Животные нравы, агрессивное, хищное поведение, ярость берсерка, свойственная медоедам, и, конечно же, война с захватчиками и предателями. Всё это сделало милую кареглазую стюардессу высшей по уровню из нас, а также способствовало развитию огромного штата медперсонала. К глубочайшему разочарованию моих глаз, эротичных белых юбок и халатов на всех служительниц медперсонала не хватило. Да и было таких всего лишь два, и то, чьи они, выжившие после крушения, не признались. Пусть костюмы и выглядели вульгарно, явно говоря, для каких именно процедур предназначены, один из них забрала Мария, другой исчез, будучи украденным кем-то неизвестным. В последующем ни один из них в использовании по назначению замечен не был, от чего мой зоркий глаз заподозрил кое-кого в измене. Хотя это было только до того момента, когда я увидел цель моей личной ревности. Кошка украла костюм для любимого. Для… Едва живой холестериновой бляшки — вот кем был тот, к кому я решил приревновать. Один из двух костюмов с треском разошёлся на этом существе. И во всей этой ситуации мне было больше жалко не бесполезную эротичную вещь, а ту, кто при всех стараниях, риске и воровстве так и не получила желаемое. Толстяк Кетти отверг женщину, она с мольбами и извинениями приползла ко мне, а я, поцеловав её в лоб, простил, успокоил, пригрел и едва не подвергся изнасилованию. У мужиков в этом мире с утишением есть кое-какие проблемы.

Короче, хер его знает, кому нужна помощь больше: тому старому самцу, с которого от пары шагов пот лился ручьём, или существу, посчитавшему пухленького бедолагу более подходящим для секса, чем я. Осуждать не буду — сколько людей, столько и мнений, но вот толстяка реально жалко: выглядел он будто вот-вот и помрёт. Хотя с появлением нашим, а также нашей чудотворной подруги, даже смерть становилась чем-то, что можно победить!

Как и у Добрыни, у Марии был врождённый навык — талант к врачеванию и исцелению. Сначала пассивный, лишь едва способный хоть как-то повлиять на рану, затем, с опытом, стараниями и трудом, она пробудила в себе навык активный, исходящий напрямую от магической силы. Свет, окружавший её ладони во время ухода за ранеными, благоприятно влиял на повреждённые ткани. Способствовал удалению гнили, снятию отёчности, местами даже очищал кровь от заражений, а ещё стимулировал заживление повреждённых тканей кожи. Вот что значит действительно полезный навык, в нём можно было отчетливо проследить эффект собственного развития. Она была великолепна, в то время как я только и думал о загадке Уравнителя.

— Кого и в чём я могу уравнять? Может, ты мне скажешь? — Глядя на бедного, зашуганного петуха, которого вчера чуть не задушил ребенок, спросил я. Животное, забыв о важности своего «кукарику», с ужасом озирнулось на меня и замерло. Разумеется, он ничего не скажет, иначе вчера вместо своего питушиного писка во всю глотку верещал бы что-то типа: «Спасите!»

— Эй, Агтулх, — за спиной моей послышался голос Сильнейшей из медоедов, той, кого я в последнюю очередь рассчитывал услышать…

— А? Ра…

— Чья дочь станет старшей? — перебила меня самая безумная, безбашенная и неконтролируемая женщина из всех, кого я знал во всех из существующих мирах. Даже Харли молча курила в сторонке, ведь она не могла того же, что позволяла себе эта медоед. Рабнир, потеряв руку, могла продолжать бой не страшась потери крови, а после, спустя месяц-другой, как ни в чём не бывало, отрастила конечность. Медоед — сильнейший из всех в этих джунглях; её толерантность к боли наивысшая, а регенерация идёт в ногу с безумностью. Именно с ней предстояло общаться осторожней, чем с кем-либо другим.

Едва стоявшая рядом пантера заикнулась, я тут же, без споров, заявил:

— Конечно же твоя, Рабнир, ты ведь герой!

Рабнир и в правду была безумной в бою, а вот обидчивой, по-настоящему обидчивой, оказалась совершенно другая женщина. Честная, справедливая, та, кто был в бою и вместо себя на роль героини выдвинул другую.

Блин, из-за всего одной моей поспешной фразы сразу между тремя объединенными племенами возникла очень опасная, грозящая взрывом иска.

Чёрные паруса с красным крестом, обведённым в круг, бросают якорь у одной, заинтересовавшей капитана, бухты. Высокие скалы пред ней, сродни вратам в ад, хотя и выглядят пустыми, поросшими пышным кустарником, источёнными птичьими норами. Две скалы грозно нависают над идеально подходящим для прохождения судов входом.