Безжалостные клятвы - Росс Ребекка - Страница 19

Айрис теребила салфетку, но когда Этти встала и выключила радио, подняла голову.

– Хотите, я отвезу вас домой? – предложил Тобиас. – Вам стоит только сказать.

Айрис посмотрела на него, но взгляд его темно-карих глаз был прикован к Этти.

– Вы очень добры, Бексли. – Этти облокотилась на стол. – Но я хочу ехать дальше, как и сказала.

– Я тоже, – добавила Айрис.

Тобиас кивнул, хотя вид у него был мрачный.

– Тогда нам нужно обсудить наши планы.

– Планы? – нахмурилась Этти. – Вы о чем?

– Если со мной что-то случится, пока я буду отвозить ваши статьи, вы застрянете в городе. И вы должны оставаться на месте, если только не объявят срочную эвакуацию. В таком случае возвращайтесь в Оут на первом же попавшемся транспорте.

– А что может с вами случиться в пути? – спросила Этти.

– Да что угодно. Лопнет шина, перегреется двигатель. Дорога станет непроходимой.

– Я думала, такие пустяки вас не волнуют.

– Не волнуют. Но я буду беспокоиться за вас. Я что хочу сказать… не паникуйте, если я не вернусь вовремя. Это крайне маловероятно, потому что мало что может помешать мне выполнить задание. Но я не хочу, чтобы вы ждали меня, если потребуется немедленная эвакуация. До этого места путешествие было легким, но я не знаю, чего ожидать за Ривер-Дауном. Вы со мной согласны?

– Да, – сказала Айрис, хотя у нее колотилось сердце при мысли, что придется эвакуироваться без Тобиаса.

Тобиас перестал было хмуриться, но потом понял, что Этти так и не ответила.

– Мисс Эттвуд? – спросил он.

Этти смотрела в окно на струйки дождя, текущие по стеклу.

– Конечно, я согласна. – Она посмотрела на него. – Но будем надеяться, что до этого не дойдет.

Айрис оставила Этти и Тобиаса на кухне с кофейником свежесваренного кофе и вернулась в прачечную. Она приготовилась работать большую часть ночи и удивилась, обнаружив на полу рядом с пишущей машинкой подушку и мягкое одеяло. Еще здесь лежали три свечи и коробок спичек, чтобы она могла работать при свечах, а не при свете электрической лампочки под потолком.

Наверное, все это забота Марисоль. Айрис с улыбкой села на подушку, чиркнула спичкой и зажгла свечи. И тогда наконец увидела его.

Сложенный листок бумаги на полу перед шкафом. Ей наконец ответили.

Айрис смотрела на листок, пока в глазах не начало расплываться. Она задула спичку и подползла к шкафу. Взяв бумагу, вернулась на подушку. Голова слегка кружилась.

Она уставилась на сложенный листок. На нем совершенно точно было что-то напечатано, хотя и немного. Айрис видела эти слова, темную цепочку мыслей.

Это могло ничего не изменить, а могло изменить все.

Она сглотнула и развернула письмо.

Айрис закрыла глаза. От немногословности послания казалось, что ее ударили кулаком. Если это Роман, то он ее не вспомнил. От одной этой мысли у нее перехватывало дыхание. Но прежде чем что-то предпринять, нужно убедиться, что это он. Она должна действовать с умом.

Айрис напечатала и отправила:

Ожидая ответа, она расхаживала по комнате, стараясь не задевать развешанное белье. Может, он не станет писать в ответ, но если она хоть немного знала Романа… он любил вызовы. А кроме того, был любознателен.

Ответ пришел через минуту.

Читая письмо, Айрис обводила пальцем контур своих губ. «Странно, что у него моя пишущая машинка», – подумала она, но в груди уже расплылось приятное тепло. Она боялась, что машинка ее бабушки потеряна, и горевала по ней. «Третья Алуэтта» была частью ее детства, нитью ее наследия. Этими клавишами и пробелом она написала столько слов.

Но когда она представила, что теперь на ней печатает Роман, что у него дорогая ей вещь, ее надежда разгорелась с новой силой.

– Ты всегда любил постскриптумы, правда, Китт? – прошептала она. И тут до нее дошло.

Это был Роман, и он ее не помнил.

Осознание ударило ее как нож, и она осела на полу, прижавшись щекой к кирпичной плитке. Письмо Романа она по-прежнему сжимала в руке, смяв своим телом.

Форест был прав.

Айрис позволила себе ощутить всю тяжесть этого утверждения, позволила себе чувствовать боль и страдание вместо того, чтобы похоронить их и оставить на потом. Испытывать печаль, гнев – это нормально. Это нормально – плакать от грусти или облегчения. Когда Айрис смогла подняться, она перечитала письмо Романа.

Он ее не помнил, но вспомнит. Скоро. Память к нему вернется, как вернулась к Форесту.

Самое главное, что Роман снова ей пишет. У нее есть способ связаться с ним.

Дакр считал, что это он диктует условия, превращая Романа в преданного и послушного корреспондента. Но бог и не подозревает, что он – не единственный источник магии.

– Ты пожалеешь, что забрал его у меня, – прошептала она сквозь зубы и вставила в пишущую машинку бумагу.

Положив пальцы на клавиши, она подумала, что готова писать Роману, но помедлила.

Как бы ей ни хотелось, она не могла напрямую сообщить, кем ему приходится. Не могла рисковать вызвать у него панику или ошеломить до такой степени, что он перестанет писать или, того хуже, что вмешается Дакр. Кроме того, она должна защитить себя и скрыть, кто она такая.

Открывать правду нужно постепенно и действовать потихоньку.

Она написала:

Айрис отослала письмо и нетерпеливо ждала. Минуты шли одна за другой, опускалась ночь. Она вдруг ощутила усталость и тяжело вздохнула, готовясь поработать над статьей. Но потом на полу зашуршала бумага.

Роман ответил:

Айрис встала, чтобы подумать. Она грызла заусенец, стараясь совладать с клубком эмоций, слов, мыслей. Наконец, не в силах больше ждать, снова села на подушку. Комнату озарила вспышка молнии, и прогрохотал гром, сотрясая стены.