Предавший однажды (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 4

Так уж получилось, что мой стол находился недалеко от его приёмной, и он, проходя мимо меня в первый раз — а мне тогда едва исполнилось девятнадцать, — на мгновение остановился, хмыкнул и сказал так громко, что я подпрыгнула:

— Пашка, ты, я смотрю, стремишься быть ближе к той аудитории, для которой выпускаешь книги!

Несмотря на собственную перепуганность, я осознала, о чём говорит Верхов, и, пока мой начальник — заведующий редакцией детской литературы — просто хохотал, хмуро пробормотала:

— Возраст — недостаток, который быстро проходит.

— Это да, — подтвердил Верхов, усмехнувшись и взъерошив собственную полуседую шевелюру, и отошёл. Больше он ко мне никакого интереса не проявлял, более того, уверена, он благополучно забыл тот инцидент и собственный комментарий — а я вот помнила. И когда меня впервые позвали на совещание по утверждению редакционного плана, струхнула до дрожи в пятках. А вдруг он меня вспомнит и вновь пройдётся по моему возрасту? Мне уже было не девятнадцать, а двадцать один, но внешне я не сильно изменилась — была всё такой же маленькой блондинкой с грудью первого размера и голубыми глазами в пол-лица. Цыплёнок, не иначе.

Как ни странно, но мы с Леонидом Сергеевичем поладили с первого же совещания. И несмотря на то, что у меня было отчётливое ощущение, будто от страха мой желудок и все остальные внутренние органы провалились куда-то вниз, в кишки, чтобы там сжиматься и бурлить, я как-то умудрилась говорить ровным голосом и даже вполне умные вещи.

После защиты своего первого проекта я вышла из кабинета Верхова на негнущихся ногах, посмотрела на наручные часы, ужаснулась — почти полночь! — и уже собиралась бежать собирать вещи, когда вдруг кто-то хлопнул меня по плечу и сказал:

— Не так страшен чёрт, как его малюют, да?

Я обернулась и увидела, как мне тогда показалось, самого красивого парня в мире.

Конечно, это был Костя.

Надежда

Он в тот день взялся проводить меня до дома, был весел и откровенно ухаживал, что мне, как девочке, у которой опыта отношений было с гулькин нос, потому что я много училась, а потом работала, было приятно. Костя мне сразу понравился, и я с радостью разрешила ему проводить меня сначала до метро, а потом и дальше, до самого дома.

Обсуждали мы в основном работу, хотя немного задели и институт — Костя оказался выпускником того же вуза, что и я, только учился на другой специальности и на вечернем, а не на дневном отделении, чтобы больше работать. Такая тактика принесла плоды, и почти за пять лет работы в «Ямбе» он из обычного секретаря редакции стал шеф-редактором и помощником директора департамента художественной литературы. Сидел Костя на другом этаже, на наш захаживал только во время совещаний, поэтому это был первый день, когда я его увидела. Хотя, возможно, мы встречались в коридорах и раньше, но оба этого не запомнили. А теперь, на совещании, Костя получил возможность меня рассмотреть и был, как он выразился, в восхищении.

— Респект тебе за смелость, — говорил он мне, широко улыбаясь. Зубы у него от природы ровные, ещё и белые, потому что он никогда не курил, — в общем, загляденье. — Верхов — мужик своеобразный, я к нему долго привыкал. Знаешь, что самое главное в работе с ним?

— Что?

— Не принимай всё, что он говорит, на свой личный счёт. Даже если орать он будет на тебя. И помни: почти всё можно исправить, — наставительно произнёс Костя. — Будешь стараться — и всё пойдёт пучком. Пойдёшь в рост, как я.

— Я уже пошла. Начинала-то я как ты.

— Тем более!

В общем, по окончании нашего своеобразного первого свидания Костя поинтересовался, куда я хожу обедать, узнал, что в столовую на первом этаже, и предложил на следующий день пойти туда вместе. А ещё лучше — не туда, а в кафе в торговом центре по соседству.

— Я в это кафе ходила пару раз, — засмеялась я, покачав головой. — Вкусно, но дорого. Можно только в качестве исключения. Не хочется на обеды спускать половину зарплаты.

— Я угощаю! — уверил меня Костя, и только в этот момент я вдруг осознала, что действительно ему понравилась. Пока мы ехали до моего дома, я почему-то думала, что он просто проявляет вежливость, совещание ведь закончилось поздно. И только услышав безапелляционное: «Я угощаю!» — сообразила, к чему всё идёт.

Помню, как меня затопило жаром с ног до головы. Стало неловко, приятно и настолько волнительно, что я несколько секунд растерянно молчала, глядя Косте в глаза. А он залихватски улыбнулся, наклонился ко мне, обхватил ладонями за талию — и поцеловал, крепко и сильно, как свою несомненную собственность.

Я даже сказать ничего не успела, растерявшись до невозможности. Да и не знала я, как реагировать на подобное нахальство. Мне казалось безумно странным целоваться с парнем после часа знакомства, и я не стала бы этого делать, но меня ведь не спросили.

— До завтра, — засмеялся Костя, слегка щёлкнув меня по носу, повернулся и побежал по направлению к метро.

— Ты куда? — закричала ему вслед я, неожиданно очнувшись. — Через десять минут закрытие!

— Успею! — ответил он мне, махнув рукой. — Одну станцию всего проехать!

«Ещё и живёт близко! — подумала я в тот момент. — Ну прям сплошные достоинства. Надо брать, Надя!»

Конечно, у Кости не было сплошных достоинств, и вскоре я в этом убедилась. Порой он был чересчур самоуверенным, и это оказалось чревато ошибками, причём не только в работе — во всём. Считая, что точно справится, он, бывало, не просчитывал последствия, мало думал, веря в себя больше, чем в Бога, — и, как итог, попадал впросак. Проявлялось это по-разному и в разных масштабах — от опозданий из-за неучтённого времени на дорогу, до подписания заведомо неудачных контрактов по работе. Я, в отличие от Кости, была намного более осторожным человеком, Верхов даже пару раз ставил ему меня в пример, узнав, что мы встречаемся, из-за чего Костя и злился, и гордился мной.

С его родителями я познакомилась месяца через три после того, как мы стали ходить в кафе во время обеда, а по вечерам куда-нибудь ещё, причём почти каждый день, — и я им очень понравилась. Сразу же начались разговоры о свадьбе, о которой мы с Костей сами и не думали. Но его родители, по-видимому посчитав меня удачной партией для сына — как я поняла со слов Натальи Михайловны, моей будущей свекрови, до этого он встречался исключительно с какими-то «вертихвостками», как она выразилась, — торопились поскорее создать новую ячейку общества.

Моя мама, в отличие от родителей Кости, наоборот, просила не спешить. Приводила в пример себя — она выскочила замуж рано, прожила в браке три года, потом развелась. Своего отца я почти не помнила, в памяти остались лишь какие-то обрывки скандалов и вечного крика. Разведясь с мамой, он уехал в другой город, оттуда платил алименты, но меня не навещал и даже не интересовался, где я и что со мной.

Мне было семь, когда в моей жизни появился отчим — поначалу «дядя Лёша», со временем он стал для меня папой. У мамы, к сожалению, больше не могло быть детей по здоровью, поэтому я осталась единственным ребёнком. И горевала вместе с ней, когда папа умер. Я тогда готовилась к защите диплома и чуть её не завалила, не способная сосредоточиться ни на чём.

В общем, моя мама, обжёгшись на первом раннем браке, не хотела, чтобы мы с Костей спешили. Но, если Костя решил, его никто не способен остановить.

И я стала его женой спустя полгода после знакомства.

Надежда

Косо посматривать на работе начали на меня почти сразу, как по офису пронёсся слух о наших отношениях с Костей. А поскольку девичья фамилия у меня была Рыбина, ещё и прозвище появилось — «рыба-прилипала». Говорили так, конечно, не все, но многие, кому зависть к чужому счастью застилала глаза и хотелось сказать какую-нибудь гадость. Я просто диву давалась: никому из этих сплетников я ничего не сделала, более того, динамичный карьерный рост у меня имелся и до знакомства с Костей. В издательство я устроилась сама, работала честно, козни не строила, знакомых на хлебные местечки не протаскивала. Да и сам Костя — ну он, конечно, парень видный, но не олигарх ведь.