Барин-Шабарин 7 (СИ) - Старый Денис - Страница 30

— Если сбросим англичан и французов в Чёрное море из Крыма, то можно сразу идти на переговоры с Австрией. Они не будут воевать всерьёз и надолго, — удивительным образом, император проявлял сдержанный оптимизм.

— Лишь только хорошо по ним ударить нужно. Чтобы в иной раз неповадно было, и не мешали нам освобождать Балканы и брать под свой контроль проливы, — решительно сказала сестра императора.

Молча, немного перекусив, не мешая завтракать сестре, государь решил полистать газеты, которые лежали у него на столе. Ситуация выглядела куда как более обнадёживающе, чем это было ещё вчера.

Доставка информации из Крыма в Петербург сейчас занимала пять дней, если, конечно, посыльные не ленились и быстро передвигались с юга на север империи. Запущена железная дорога из Александровска в Киев, оттуда шла вполне качественная дорога на Москву, ну, а из Москвы до Петербурга также уже курсировали поезда.

Причём, был один поезд из Москвы в Петербург, который не останавливался на ночь, передвигаясь и в тёмное время суток. Так что-то, что сейчас написали в газетах, могло случиться всего лишь дней шесть-семь тому назад. По нынешним меркам это очень быстрая доставка информации, практически свежие новости.

— Четыре тысячи двести человек кавалерии убитые либо взяты в плен! — воскликнул Император, прочитав лишь бегло статью на первой полосе «Петербургских ведомостей».

— А я о чём? Ещё и неприятельской пехоты сколько покрошили, захватили орудия! — поддержала оптимизм брата Анна Павловна, которая уже успела прочитать все статьи с мест военных действий.

Все понимали, а император, может быть, и больше иных, что во фланги английской кавалерии чаще всего набирали отпрысков наиболее знатных и богатых фамилий Англии. И пусть Николай Павлович сейчас излучал оптимизм и даже радость, но была и некоторая опаска, тревога у него внутри.

Сейчас война с Великобританией становится намного более серьёзной и бескомпромиссной, чем была раньше. От английского правительства и от короля парламент и общество будут требовать ещё более решительных мер, чтобы наказать русских. Учитывая то, что в Англии всё-таки больше правит парламент, чем монарх, а в парламенте заседают все те, чьи дети были убиты в крымских степях, мир ожидает виток более ожесточённой борьбы.

Надолго ли хватит английского ожесточения, учитывая то, что деньги на войну с Россией вытекают сквозь британские пальцы, а английская экономика вступает в череду кризисов? А иначе и не могло быть, потому как Великобритания лишилась в лице России и рынков сбыта, и поставщика важного сырья? И вопрос не праздный, насколько хватит стабильности у Англии.

И остаётся лишь только очень сильно ударить, ещё больше уничтожить англичан. И всё равно, без решительной победы на море невозможно говорить о победе в войне.

— Возможно, Александр Сергеевич Меньшиков поторопился, когда перенаправлял сразу десять мониторов не на Чёрное море, а сюда, на Балтику, — вслух, после минут пяти обдумывания ситуации, произнёс русский монарх.

Он не добавил, но подразумевал, что застрявшие в пути, сложно перевозимые, будь то волоком, будь то бурлаками, мониторы из Луганска могут не прийти даже к тому моменту, когда лёд в Финском заливе вскроется и, несомненно, на горизонте покажется английский флот.

С другой стороны, эти мониторы очень сильно пригодились бы в Крыму. По крайней мере, Николаю Павловичу докладывали, что все возможные фарватеры на подходе к Петербургу и Кронштадту заминированы настолько плотно, что не сможет пройти ни один, даже самый современный флот.

И всё равно, морское сражение должно состояться! Без этого не убедить ни англичан, ни французов, что их участие в войне — угроза существованию самих же режимов. Особенно во Франции. В Англии в этом отношении чуть легче, там можно избрать нового премьер-министра, свалив все ошибки на старого.

— Вижу цель! — шёпотом, но достаточно громко, чтобы быть услышанным, произнёс Елисей. — На четыре часа.

Трое бойцов из его группы Елисея обратили внимание на чуть заметный, то появляющийся, то исчезающий огонёк. Кто-то из французов курит. И даже старается делать это скрытно, но, видимо, не столь ловок, чтобы качественно прятать огонь от папиросы.

Более того, теперь, когда зрение русских бойцов сфокусировалось на определённой точке, можно было различить и еще несколько силуэтов, кроме того, кто курит, находясь прямо на французских брустверах.

— Готов! — произнёс Елисей, предупреждая, что с секунды на секунду прозвучит первый выстрел, после которого двое других из группы также должны открыть огонь.

— Бах! — первым, как и предполагалось, выжал спусковой крючок своей винтовки Елисей.

— Бах-бах! — сразу же последовало ещё два выстрела.

Главную цель, ту, что проявила себя в ночи, как правило, выбирал командир стрелковой группы. Другим бойцам не нужно было сообщать, по ком именно они отработают. Выбор цели шёл уже автоматически, отработано.

Два еле заметных силуэта, бывших на французских позициях, завалились на бок. Цели поражены. Но это не повод уходить, лишь только сместиться. Порохового дыма не было, а определять место вспышки при выстреле уже и некому. Между тем, находится на той же позиции нельзя. Так учили в шабаринском полку.

Однако, это же не война будущего, когда снайпером моментом накрыли бы и дроны и минометы, да и пулеметом прочесали бы все вокруг. В этом времени некоторые предосторожности были даже излишними. Но все выполняли предписанное.

— Быть готовыми! — прошептал Елисей, когда группа сместилась немного в сторону и стала изготавливаться ко второму этапу охоты на людей.

При грамотном подходе необходимо учитывать очень много факторов: и то, как от холмов и камней будет отражаться звук, и сможет ли противник понять, откуда стреляли. Безусловно, бездымный порох создаёт невообразимое преимущество. Оно подавляющее, но не абсолютное. Еще бы и пламегасители были.

Противник может услышать, откуда стреляли, послать в эту сторону толпу солдат в расчёте даже не на то, что эти бойцы смогут противостоять русским стрелкам, а на то, что у русских стрелков элементарно закончатся боеприпасы. То самое решение, когда солдаты — «мясо». Иной тактики ни англичане, ни французы, не выработали. Хотя, не всегда получается гладко.

К сожалению, одна засада на вот такую же группу, как и у Елисея, у англичан получилась. Боец прикрытия, как и сами стрелки, умудрились уничтожить больше дюжины врагов прежде, чем один раненый, но выживший русский боец был взят в плен.

Очень большую ошибку совершили англичане. Они сперва сами пытали русского воина, а потом передали его туркам. И передача эта была недвусмысленной, османам конкретно сказали, что они должны сделать с русским стрелком.

Бриты просчитались, в том числе подумав и о том, что русское командование не узнает, кто такое зверство придумал, ошиблись они и в другом. Англичане рассчитывали на то, что русские бойцы ужаснутся от вида умирающего русского стрелка, распятого на кресте. Турками распятого. Нет. Среди простых солдат возникла устойчивая ненависть к врагу. Они приобрели дополнительную мотивацию и смысл в уничтожении противника, в необходимости полной отдачи при исполнении своего долга и приказов командования.

Большинство же русских офицеров находились в растерянных чувствах. Всё равно никак не уходило у офицерства понимание, что война — это не про благородство, проявляемое в отношении неприятеля. Война — это про уничтожение и подавление воли врага, достижение полной и безоговорочной победы.

Теперь же у многих и солдат, и офицеров был «Севастопольский листок» — военно-полевая газета на один лист бумаги, где описывались основные события обороны Севастополя, иногда случался и юмор, отмечались люди, которые эти события вершили. Готовился и целый журнал. «Севастопольские записки» должны были выйти аккурат на Рождество, через три дня. Все с нетерпением ждали, анонс уже прозвучал.