Барин-Шабарин 7 (СИ) - Старый Денис - Страница 13

— Восемьсот шагов, ваше превосходительство, — подумав, чуть прищурившись, сказал Елисей.

— Достанешь? — спросил я.

— Так точно! — уверенно ответил боец.

— Объясните, господин генерал-майор, что происходит! — потребовал Нахимов.

Рядом уже не сидящие, а стоящие офицеры сменили своё безразличие на интерес, смотрели то на меня, то на вице-адмирала. Не думаю, что их оживление каким-то образом связано с предвкушением военных действий. Скорее всего, господа увидели возможность немного развлечься. Ведь явно что-то назревало. Нахимов, чаще всего хладнокровный и показательно спокойный, демонстрировал эмоции.

— Мои солдаты могут прямо сейчас привнести первый вклад в нашу неминуемую скорую победу. Вон ту группу офицеров и солдат противника, — я показал в сторону врага. — Есть возможность наказать за беспечность.

Группа противника, скорее всего, занималась тем, что тщательным образом осматривала видимые для них наши укрепления. В свой бинокль я видел, что трое из той группы что-то зарисовывают в своих планшетах, явно расположение наших орудий.

Долговременные укрепления противник строил чуть далее, чем в двух верстах от первых фортификационных сооружений Севастополя. Однако копали они и укрепления, которые я бы назвал «траншеи подскока». Было понятно, что нас собираются обстреливать где-то с девятисот метров.

Траншеи они копают на тех же семистах-восьмистах метрах. Наша артиллерия должна эти траншеи накрывать. Так что ничем иным, как укреплениями, которые должны быть местом сосредоточения вражеских войск для штурма, неприятельские фортеции быть не могут.

— Разрешаете? — спросил я, когда пауза затянулась.

— Действуйте. Весьма любопытно. Ваши пушки явно будут добивать до врага. Но вы не выкатили ни одного орудия, — у Нахимова появились нотки в голосе, словно он бросает мне вызов, заключает пари.

Мол, покажи себя, Шабарин! Пустозвон ты или подтвердишь свои слова делом?

Семьсот шагов — это дистанция для опытного снайпера даже для XXI века. Что говорить, если у нас оптические приборы слабоваты. Однако в моём полку есть выделенные в отдельное подразделение четырнадцать стрелков, которые умели работать на предельно дальних дистанциях.

Оружие у снайперов — самое лучшее. Это винтовки «Энфилд» с глубокой доработкой в моих мастерских. Каждая пристреляна, у каждой оптика, стрелки опытные.

— Доложить по готовности! — приказал я Елисею, который сейчас командовал лучшими стрелками, как бы не всей этой войны.

Четырнадцать снайперов, а также Елисей, ну, и я с ними заодно, расположились на брустверах Малахова кургана. Работали мы лёжа, выставив свои винтовки на сошки. И уже даже по этому поводу я ощущал на своей спине удивлённые взгляды присутствующих офицеров, как и самого вице-адмирала. Почти никто, кроме нас, лежа не стрелял, о таких сошках не слышали.

— Готов. Поправка на три. Ориентир — большой камень. Первый справа мой! — командовал Елисей.

Так как первый офицер был целью моего протеже, то я взял от ориентира, камня, вправо.

— Вправо от ориентира — второй мой! — сообщил я стрелкам.

Посыпались другие доклады, бойцы распределяли цели. И целей было недостаточно на всех. Поэтому офицеров брали сразу два или три стрелка.

— Работаем по готовности! — сказал я, поправляя беруши в ушах.

Нужно всё-таки сделать грамотные наушники. А то, когда раздаются по соседству выстрелы, то беруши не очень помогают. А получить даже самую лёгкую контузию не хотелось бы.

— Бах-бах-бах-бах! — начали отрабатывать бойцы.

Я сделал первый выстрел, следом второй и третий. Первая попытка была неудачной, пуля вошла в землю метрах в десяти от цели. Но вот второй выстрел оказался точным. Магазинная винтовка позволяла иметь колоссальное преимущество.

— Цель поражена! Цель поражена! — посыпались доклады.

Чуть привстав, взяв бинокль, я посмотрел на результат наших действий. Из шести вражеских офицеров и солдат я не увидел никого, не поражённого пулей. Были раненые и сейчас нужно решение…

— Офицер от камня вправо три метра ранен. Елисей, возьми двоих и приведи мне его. Если получится, нет, тор сразу отступать. В бой не ввязываться. Остальным быть предельно внимательными и отрабатывать по противнику, если будет попытка офицера отбить, — приказал я под всеобщее молчание.

Правильно оценив обстановку, Елисей взял с собой двух бойцов, один из которых был наиболее рослым и физически развитым. Второй же был одним из лучших наших снайперов. Это был боец лет тридцати семи, который из чего бы ни стрелял всегда попадал в цель. Я уже в какой-то момент даже думал, что это какой-то супергерой затесался у меня в отряде.

— Безумие, — прошептал Нахимов, наблюдая за нашими действиями.

В сторону разгромленной группы противника устремилась другая группа врага, скорее всего, для эвакуации. Но не тут-то было. Мои стрелки стали без команды, по готовности, отрабатывать всех тех, кто пробовал подобраться к убитым и раненым врагам.

Стрелял и я, уже поменяв второй магазин. Нахимов стоял прямо «над душой», нависал надо мной, создавая тень. Я его не прогонял. Было не только желание, но и необходимость показать всё то, чем владеет мой отряд.

Это и мастерство дальней стрельбы, это и новейшее оружие, которого даже у врага нет. А также это и решимость убивать противника без каких-либо отсылок на честь, достоинство и что-то ещё… Причём я понимал, что могу быть даже нерукопожатным среди русского офицерства. Такие подлые в понимании современного офицера методы уничтожения противника многим кажутся нечеловечными, дикими.

Однако, когда наши офицеры поймут, что похожие на мою группу бойцы работают и со стороны противника, может быть, изменят своё мнение. Но сколько же должно погибнуть русских солдат и офицеров от прицельного огня английских стрелков, чтобы хоть немного поменялось понимание происходящего?

Эта война уже менее благородна, чем предыдущие. Рыцарства здесь нет, лишь подлость. Начиная с политиков-лгунов, заканчивая отдельно взятым вражеским солдатом, пришедшим не только бить русских, но и нажиться на нас.

Сейчас лишь холодный расчёт и рационализм играют роль. А ещё хотелось бы, чтобы и государь, и все русские чиновники поняли, что наступает эра войн, когда воюют не только солдаты и офицеры и матросы. Воюет конструкторская мысль. Пусть здесь нет Козьмы Ивановича, моего главного инженера и конструктора, но и он прямо сейчас воюет. Потому как мне удалось подстрелить уже двоих английских солдат и подранить одного офицера из той эксклюзивной винтовки, что была сделана Козьмой для меня лично.

Я, кстати, отписался ему, что, несмотря на проблемы с пружинами, магазинная винтовка показывает себя с хорошей стороны. Скорострельность, несмотря на недоработки, всё равно является преимуществом. Пусть пришлет еще, даже если в наличии только экспериментальная дюжина винтовок.

— Эко бегут быстро! — подал голос один из стоявших неподалёку офицеров.

Действительно, Елисей с двумя бойцами показывал сейчас неплохое время для спринтеров. В нашей подготовке есть и такая дисциплина, как быстрый бег. Существуют нормативы в беге на сто, двести и четыреста метров. Так что я уверен, что благодаря физической подготовке прямо сейчас трое моих бойцов выигрывают себе секунду за секундой. Они, несмотря на то, что от вражеских позиций до раненных расстояние меньше, чем от нас, все равно Елисей с двумя бойцами опережает врага.

— Бах-бах-бах! — почти не прекращаясь, звучали выстрелы в сторону всё ещё пытающихся эвакуировать своих подранков англичан.

— Зверство. Почему не дать забрать раненых⁈ — зло выпалил один из офицеров.

Вот оно — благородство, которым славен русский офицер. Французы пришли бить варваров? Так эти варвары, мы, уже более ста пятидесяти лет учатся морали и милосердию у якобы цивилизованных европейцев. Учатся русские офицеры во многом по книжкам или высказываниям, которые идеализируются, но мало имеют общего с реальностью.