Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус - Страница 51

Нам не дано предугадать как слово наше отзовется. И уж тем более не дано предугадать, чем отзовутся мелкие подарки добрым людям. А еще я понял, наконец, вещь, которая мне покоя не давала в прошлой жизни. То есть не то, чтобы я постоянно об этом думал, но если в какой-то книжке писали или в передаче говорили о том, что какой-то колхозник подарил армии танк или самолет, мне было совершенно непонятно, где этот колхозник столько денег нашел. А оказалось, что ничего непонятного в этом не было: очень одинокая коровка, дающая мужику в день хотя бы литров двенадцать молока, приносила ему (если молоко на рынке продавать) шестьсот рублей в день, и при этом и сам мужик без молока не оставался. Конечно, мужик этот мог молоко свое не на рынок везти и там продавать его по шестьдесят рублей за литр, а в заготконтору какого-нибудь ОРСа сдать по два рубля — но в заготконторе он за сданное получал промтовары по строго довоенным ценам, причем довольно много где мог и выбирать, что ему больше хочется — так что за пару буквально месяцев он свой дом вполне себе превращал в «полную чашу», так что в основном продукт шел именно на рынок. И если мужик этот вкалывал как раб на плантациях, то на танк он мог заработать вообще за пару месяцев…

И мужики вкалывали, а так же вкалывали и бабы, и дети. А когда они все выяснили, что мое «слово» реально удваивает укосы и удои, то отзыв получился более чем заметный. Не знаю уж, как в других местах, а во всем Павловском районе, да и в Богородском тоже почти в каждом доме и червяков разводили, и — благодаря червякам — кур завелось по два-три десятка. Ну да, цены на рынке это заметно так подсократило, как на яйца, так и на курятину. А попутно и свинина с говядиной прилично подешевели, и картошка — последняя проиграла ценовую войну с кабачками. Не то чтобы всухую проиграла, но процентов пятнадцать цены кабачки у нее отъели. Что, впрочем, на количестве «подарочных» танков и самолетов вообще не сказалось: той же картошки на рынке стало тоже гораздо больше.

Но это было «отзывом на слова», а вот подаренные горьковским заводчанам свежие кабачки (ага, в феврале, когда на дворе температура выше минус десяти не поднималась) отозвались куда как интереснее. Я-то из просто в теплицу свою пригласил, там пару кабачков сорвал. И их удивило не то, что кабачки в теплице растут (все же тепло, светло — чего бы им не расти-то), а тому, что они вообще завязались при полном отсутствии каких-либо пчел. Ну я им и рассказал, что кабачок — он, зараза такая, тепло очень любит, но если температура падает до плюс пятнадцати, то он все же еще не замерзает. Но при этом (видимо, сообразив, что с пчелками скоро будет совсем худо) он переходит на самоопыление. И что я раз в два-три дня устраиваю в теплице нужную для этого самоопыления прохладу. Но это дело времени много отнимает, а вот если на таком же сильфоном градуснике сделать автоматику, которая по утрам будет отопление отключать, чтобы в теплице получилось пятнадцать градусов на часок, то было бы вообще счастье и кабачковый рай. И, оказалось, мужики эти слова запомнили. А так как они работали на заводе, который какие-то автоматические приборы выпускал, то еще и не забыли про это.

Я ведь им еще что-то про автоматические отопительные котлы рассказать успел. То есть рассказал, что если к котлу для маленькой электростанции такую автоматику присобачить, то вот тогда… И рассказал, чем такой колет, собственно, и топить можно. То есть много я им всякого наговорил — а у них ведь и головы в наличии имелись с мозгами, и руки…

Февральский номер «Юного шарлатана» вышел вообще без моего малейшего участия. И в нем на первой странице (на отдельном вкладыше, приклеенном к этой странице) появилась самая настоящая реклама, в которой предлагалось колхозникам всего за две сотни яиц получить в заготконторе (пока что только в Горьковской области) заказать на заводе автомат для инкубатора. Причем там даже дефицитная лампочка с патроном не требовалась: в качестве нагревателя использовалось какое-то остеклованное сопротивление. За пять сотен яиц крестьянам предлагался уже готовый инкубатор, а на следующих пяти страницах приводились описания кучи конструкций, в которых этот автомат можно было поставить, причем там и поворачиватели для яиц были (чтобы их руками не переворачивать постоянно), и увлажнители воздуха — в общем, народ проявил инициативу по максимуму. Оно и понятно: в области только кур у крестьян насчитывалось, по самым скромным оценкам, не меньше двух с половиной миллионов, а это — если правильно дело поставить — не меньше миллиона яиц в день. Немного на почти четыре миллиона жителей, но это пока немного. А если появилась возможность кур в доме держать вдвое, а то и втрое больше, да резко увеличить поголовье леггорнов (которые сами на яйцах сидеть отказываются), то яиц можно получать аж впятеро больше — а это уж точно не хрен… в общем, не он. Маринка мне снова позвонила правда, пытаясь уточнить откуда я про леггорнов знаю и где я их видел — и оказалось, что в области их все же нет, но вот на Кавказе их все же уже разводят и туда уже обком специальную делегацию отправил. Но это еще в середине февраля было, а в конце она снова ко мне приехала.

То есть она в Кишкино тоже заехала, а приехала она в Ворсму, на генераторный завод. Ну и на турбинный тоже, и приехала она с поручением от обкома: выяснить, что заводам нужно для того, чтобы срочно нарастить производство маленьких электростанций (именно маленьких, двадцатипятикиловаттных, причем сразу уже смонтированных на автомобильном прицепе). Оказалось, что мои давешние гости, наслушавшись от меня всякого, взяли у себя в тарном цехе пару ведер опилок, сделали небольшую матрицу, нагретые опилки через нее прессом протолкнули — а сейчас сразу три завода занимались разработкой пеллетного агрегата, который прямо в лесу на лесосеке должен был всякие ветки в пеллеты превращать. И для агрегата требовалось как раз двадцать пять примерно киловатт электричества, а где его в лесу-то взять? То есть ясно где…

А ко мне она забежала просто так, все равно к бабке Анне заехала в гости. И привезла ей всякие нужные в хозяйстве подарки. Таких очень нужных у сельском быту вещей стали делать довольно много: все же половина города кормилась исключительно благодаря получаемым через заготконторы продукты, и сельское население за эти продукты требовалось материально отблагодарить. Это и раньше делалось, в тех же заготконторах все, что мужику потребоваться может, почти всегда имелось, а вот в городе (и вообще, насколько я выяснил, в городах) карточки на промтовары очень часто отоварить вообще не получалось. Однако без какого-то промтовара люди все же выжить могли, а вот без еды…

Так что деревня жила гораздо лучше города. Но и платила за это куда как серьезнее: в деревнях и селах брони от мобилизации не было и мужчин в армию призывали чуть ли не поголовно. А городах, особенно среди рабочих и инженеров, шансов попасть в армию было куда как меньше, из и добровольцами чаще всего не брали. В Кишкино, кроме дяди Николая, пока еще вообще ни одного человека не призвали, а вот в том же Грудцино уже больше девяноста процентов взрослых мужчин были мобилизованы. И уже процентов двадцать семей там получили похоронки…

А с полсотни человек уже из армии домой вернулись, но уже не совсем целыми, их по ранениям разным комиссовали. Инвалидов (то есть у кого руки или ноги потерялись где-то) было, правда, человек семь всего, но, по большому счету, все вернувшиеся именно инвалидами и были: кто почти оглох, кто глаз потерял, у родственника деда Митяя вроде все части тела на месте были, но он даже ходил с трудом. Однако все они по мере возможности тоже работали. Большинство пошли работать на МТС, и там — с помощью заводчан — они пытались реанимировать старые трактора, чтобы весной все же можно было поля распахать. И тут опять выяснилось, что «свой металлургический завод» в этом деле оказывается весьма полезен: на МТС стали делать для тракторов газогенераторы «из собственного металла». Возможно, именно благодаря газогенераторам и получилось в колхозе почти все поля вовремя вспахать и засеять: ведь и бензин, и лигроин в деревни почти не поставлялся. И керосина, кстати, тоже практически уже не было — зато в районе уже во всех деревнях был свет электрический. И не только в районе, все же вот уже год с лишним Ворсменские заводы каждый божий день выдавали по одной электростанции на двадцать пять киловатт, а еще по паре в неделю выпускалось совсем маленьких, двенадцатикиловаттных. Крохи — но если в деревне другого источника освещения просто нет, то и это было счастьем.