Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус - Страница 50

А у нас Надюха считала, что чернила просто обязаны быть «настоящими» и фиолетовыми, и денег на чернила не жалела. Ну да, когда брусок чернил стоит сорок копеек, а яйца на рынке шли по сто с лишним рублей за десяток, жалеть было просто бессмысленно. Но, как всегда, внезапно в школе чернила подошли к концу и наша директорша решила «воспользоваться случаем». А заодно отоварить, наконец, свои «мануфактурные карточки»: они «сельской интеллигенции» выдавались регулярно, срок их действия в области был установлен в полгода — а в специальных магазинах в Горьком (их два было) только селян и обслуживали. В принципе, такой магазин и в Павлово был, но, по слухам, в Горьком выбор товаров был получше…

В воскресенье я проснулся рано и вы с Надюхой отправились в очередное путешествие. На Казанском вокзале нас встретила Маринка, после чего директорша наша отправилась за покупками, а мы с «юной комсомолкой» — в обком партии. Честно говоря. Я от этой поездки в город ничего выдающегося не ожидал и потому был приятно удивлен. Точнее, меня удивило лишь то, насколько быстро и четко сработала «советская бюрократия».

В обкоме система работала очень четко: первый секретарь (то есть товарищ Родионов) «отвечал за все в области», а второй секретарь (то есть товарищ Киреев) лично и персонально отвечал за работу промышленности, в основном, конечно, военной. И был, по сути, представителем всех оборонных наркоматов в области, в том числе и наркомата вооружений. И вот от имени этого наркомата (точнее, от лица наркома) Сергей Яковлевич передал мне извинения за то, что нарком в моем присутствии ругался нецензурно и меня «обижал недоверием». Хотя на самом деле при мне Устинов все же матом точно не ругался, а на его недоверие мне вообще было начхать. Однако извинения эти были принесены все же очень формально, а неформально от наркомата вооружений Сергей Яковлевич мне вручил почетную грамоту.

И за что была грамота, я уже точно знал. Когда я рисовал для присланных Сталиным товарищей всякие схемы, я не только сельсину на бумажке изобразил, а расписал еще, как вся эта система должна питание получать. С сигнальными сельсинами было понятно: три тоненьких проводочка, выдранных (или еще не сплетенных) от литцендрата, а вот с силовыми было сложнее — и я предложил их запитывать от серебряно-цинковой батарейки. Да, штука не очень дешевая, но танк стоит куда как дороже, а такая батарейка весом в полкило в состоянии несколько минут даже киловаттный сельсин поворачивать — то есть ракета управляемая очень быстро маневрировать сможет. И вместо трех кило проводов длиной в километр на катушку можно мотать килограмм длиной уже километра в три — и вот за это предложение (которое, как я понял, нужные спецы уже успели за день или за ночь рассмотреть и просчитать) мне грамоту и вручили. Отдельно мне сообщили, что всю эту информацию я могу (и даже должен) и до Вовки Чугунова довести. Однако все это было лишь прелюдией: после того, как все «личные бумаги» я из рук Сергея Яковлевича получил, он встал из-за стола, пригласил в кабинет сидящую в приемной Маринку и очень торжественным голосом объявил, что журнал «под моим руководством» награждается орденом Трудового красного Знамени. И мне этот орден и вручил — правда потом куда как менее торжественно сказал, что я должен буду его передать в редакцию на хранение (но это я и сам знал, просто он не знал что я это знаю). А вместе с орденом он еще выдал мне (лично мне) премию в пять тысяч рублей (сказал, что это в дополнение к извинениям от Устинова), а Маринке выдал карточки на доппитание для всей «настоящей редакции» в размере месячного лимита для совслужащих. Очень приличная премия получилась, ведь по карточкам тот же десяток яиц стоил всего шесть-пятьдесят, а не сто с лишним рублей, и по всем прочим продуктам разница была не меньше…

Несмотря на легкую прохладу (температура даже днем не поднималась выше двадцати) мы вообще не замерзли. Особенно в поездах не замерзли: из-за морозов Ока встала достаточно крепко, чтобы прямо по льду прокинули узкоколейку и теперь торфяных брикетов хватало и на то, чтобы в вагонах топить «от души». А Надюха вообще холода не замечала: она на все карточки купила учительницам ткани разные, а себе вообще два небольших отреза чесучи: сказала, что «остатки, которые никто не брал» — но она-то довольно мелкая была и продавщица сказала, что «если постараться, то можно на нее костюм и выкроить». Она с собой карточки всех учительниц взяла, у тех шансов выбраться в город практически и не было — а тут, раз оказия подвернулась, попросили ее «при случае» как раз ткани всякой и купить, и у директрисы нашей их пожелания исполнить вышло. А еще она смогла купить самый страшный дефицит: нитки. Обычные швейные нитки, вроде бы сороковку. Три больших мотка (я думаю, «остатки» с ткацких станков, на картонные трубки намотанные) — а сейчас нитки для женщин были буквально на вес золота.

Так что, как традиционно писалось в детских книжках, «веселые и довольные мы вернулись домой» в деревню. Еще и страшно голодные вернулись: из-за морозов на рынке продавцов вообще почти не было, так что наши надежды перехватить там каких-нибудь пирожков пошли прахом. Однако даже это радость нашу не особенно омрачило, а отец, пока мама срочно меня кормила, сделал еще одну рамку и повесил мою грамоту рядом с благодарностью от Сталина.

Все же почта, несмотря на все тяготы войны, работала как часы. И первого февраля еще до обеда мне пришла «заказная бандероль» от Маринки, в которой лежал новенький номер «Юного шарлатана». Январский, отпечатанный в пятницу всего лишь. С двумя орденами на обложке, а внутри было подробное описание (совсем не художественное, как у Носова) «пионерского инкубатора». То есть было подробно и с картинками расписано то, что уже в нашей школе действовало, а отдельно (на пяти последних страницах) я, по своей дурной привычке «все уточнять», нарисовал «масляный градусник» из металлической трубки с сильфоном на конце, которым «по-хорошему» должна была автоматически включаться и выключаться лампочка, релейную схему из одного «управляющего» и одного «силового» реле — в общем, всю схему автоматики для домашнего миниинкубатора. И отдельно написал, что курица, которая не должна будет при наличии такого девайса тратить три недели на высиживание цыплят, за это время снесет дополнительно минимум десяток яиц, а если упомянутая курица будет леггорном, то уже два десятка яиц в доме добавится.

Отдельно написал (сам когда-то где-то читал), что курицы-леггорны, если их держать в клетках отдельно от петухов, все равно яйца нести будут, причем сразу «диетические», и яиц у них получится гораздо больше, а так же указал, что эти куры сами цыплят высиживать не желают — так что если их разводить, то инкубатор — это наше всё. Леггорны в деревнях уже точно водились, я про них даже читал в какой-то газете — и не особенно удивился, когда уже в четверг Маринка позвонила и сказала, что на каком-то горьковском заводе уже приступили в производству этой «автоматики». А позвонила она не для того, чтобы похвастаться, а чтобы предупредить: с этого завода ко мне едет «за советами» целая делегация…

Ну да, в военное время только делегации в деревню и посылать. На самом деле ко мне приехали два мужичка — один инженер-технолог и один рабочий (вроде бы мастер цеха), и приехали они чтобы «уточнить, как к заполненной маслом трубе приварить сильфон». В общем, посидели, поржали, чаю попили, я мужикам даже по кабачку в дорогу подарил — а они пообещали, что когда придумают как все это сделать, обязательно в редакцию журнала сообщить чтобы и в других местах могли столь нужные приборы легко делать. Когда они уехали, я снова Маринке позвонил и попросил больше ко мне зазря людей не присылать: есть же телефон, в конце-то концов! А она в ответ сказала, что не хотела, чтобы меня постоянно по телефону дергали и вообще она не думала, что народ с завода в такую даль сорвется…

Ну да, вы с этими мужиками, пока чай пили, прикинули: весь «автомат» в производстве обойдется (вместе с релюхами, вилкой электрической и патроном для лампочки) рублей в семьдесят, максимум в девяносто, а десяток яиц уже дороже: тут кто угодно сорвался бы, и даже куда подальше бы сорвался. Но женская логика — она такая женская, мне ее пока что осилить не удалось. Впрочем, Маринка пообещала, что больше ко мне никого присылать не будет, а просто позвонить предложит, и никто даже не догадается, что звонит в далекую деревню: номера-то у наших телефонов городские!