"Фантастика 2025-101". Компиляция. Книги 1-34 (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 156

— Отрадно слышать, — князь Белосельцев явно остался доволен моей речью. — Теперь же, господа, позвольте пригласить вас на небольшое товарищеское застолье в ознаменование завершения столь запутанного и пренеприятнейшего дела! Прошу пройти в приемную залу, стол уже должен быть накрыт!

Пользуясь тем, что князь отвлекся, выбираясь из-за стола, Горюшин адресовал мне полный благодарности взгляд.

— Семен Андреевич, позвольте спросить, — я наконец решился. Вопрос этот я хотел задать Лахвостеву еще перед моим финальным докладом генерал-надзирателю князю Белосельцеву, но духу не хватило ни тогда, ни после доклада, а потом просто не до того стало.

В Усть-Невском мы оставались недолго. Допросы Бессонова показали почти что полное совпадение с моими умозаключениями, отличаясь разве что в каких-то совсем уж незначительных деталях, и я пожалел, что не с кем было побиться об заклад, мог бы заработать. Шучу я так, если кто еще не понял. Кстати, по моей просьбе мне дали провести один из допросов самому — очень меня заинтересовало предвидение Бессонова. Увы, допрос оказался бесполезным. Бессонов своего предвидения не понимал, считая его неким чутьем, хотя и прислушивался к нему. Ну игрок, что вы хотите… Меня, кстати, он тоже почуял и почему-то посчитал, что мое убийство позволит ему и дальше оставаться на свободе. Нет, никакой одиночка, как бы удачлив и изворотлив он ни был, с организованной системой тягаться не сможет.

С Лидой я встречался до своего отъезда в Москву почти каждый день. Она, конечно, заметно раскрепостилась, но все же надо исполнить обещание и выяснить, что там произошло с ее мужем — он все еще ее держит, пусть и не так сильно.

Перед самым нашим отъездом пришло известие, что наши вернули себе Выборг, после чего со шведами было заключено перемирие и начались переговоры о мире. Датчане тем временем взялись за шведов всерьез, заблокировав с моря Гетеборг и подступая к нему по суше, поэтому шведы наверняка пойдут нам на уступки — мир с нами крайне им необходим, чтобы высвободить армию и отбиться от датчан. Ну и ладно, это их трудности. В бывшем моем мире Швеция как раз к этому периоду образумилась и больше на нас не лезла, хотя и помогала немцам в обеих мировых войнах, может, и здесь эта война приведет их к более реалистичной политике. Хотелось бы…

Доклады о расследовании в Усть-Невском мы с Лахвостевым писали каждый свой, но подали их вместе. Пока я оформлял увольнение от службы, пришел вызов из Кремля и я снова предстал перед государем. Царь довольно мягко пожурил меня за своеволие с участием в войне, задал мне несколько вопросов по содержанию моего доклада и заверил, что обещание свое исполнит, как только Боярская Дума соберется на заседание в полном своем составе. Нет, думайте, что хотите, а я уверен, что государь решил поставить дядю Андрея во главе Думы заранее, а для меня он увязал это с расследованием в Усть-Невском исключительно для лучшей мотивации. Дома все своим чередом, Васька пока в армии, Митька, Татьянка и Оленька моему возвращению жутко рады, матушка тоже рада, но, кажется, до сих пор переживает мое ранение, отец мне за побег на войну выговорил, но так, в допустимых пределах. А уж когда я ему рассказал про колючую проволоку в действии, он аж руки потирал в предвкушении новых заказов.

Что там с новыми ружьями и патронами, я пока не разбирался. Во-первых, надо собраться вместе с дядей, во-вторых, не до этого было — немало времени заняло оформление бумаг с завершением расследования и увольнением. Зато буквально вчера я был официально от службы уволен, а сегодня мы с Лахвостевым сидели в кофейне Берга, где подавали не только кофе и замечательные пирожные, но и горячительные напитки с соответствующими закусками. Вот я, наконец, и решился.

— Спрашивайте, Алексей Филиппович, — позволил Лахвостев. — Только давайте сначала еще по одной?

Мы выпили по рюмочке немецкой яблочной водки, которую тут подавали с порезанными на дольки яблоками, и я спросил:

— Скажите, Семен Андреевич, а почему вы поставили докладчиком по делу Бессонова именно меня? Откровенно говоря, мне это показалось не вполне обычным для начальника.

— Вот как? — усмехнулся майор. — По-вашему, начальник должен задвинуть подчиненного подальше и приписать его заслуги себе?

— Заметьте, Семен Андреевич, не я это сказал, а вы сами, — развел я руками.

Лахвостев расхохотался.

— Да, Алексей Филиппович, вроде уже и привык к вашей манере изъясняться, но удивлять меня вы не перестаете, — отсмеявшись, сказал он. — Но что касается вашего вопроса… Вот вы от службы уволены, и от вас в этом деле останутся лишь несколько листов бумаги. А я продолжаю служить и для чинов государева надзора останусь «тем самым Лахвостевым, что в Усть-Невском маньяка искал», — у майора получилось произнести это как будто действительно какой-то молодой подпоручик говорил восхищенным шепотом. — Я, можете быть уверены, если сам буду кому рассказывать, расскажу все как оно было, и о вас никак не умолчу, но это я сам. А другие — я вам уже сказал.

— Знаете, Семен Андреевич, — ответил я, — от всех от нас в конечном итоге останется некоторое количество листов бумаги. А уж побольше или поменьше, это от нас же самих и зависит.

— Хорошо сказано, Алексей Филиппович! Давайте за это еще по рюмочке!

Я спорить не стал….

— Садись, сын, — отец указал мне на место за приставным столом, — поговорим.

Что-то мне настроение боярина Левского не нравилось, как не нравилось и то, что я и близко не предполагал, с чего бы это отцу быть таким озабоченным. Я вроде нигде ничего не натворил, дома у нас всё тоже в порядке, о каких-то сложностях с семейными предприятиями я даже близко не слышал.

— Что ты с сестрой Лидией встречаешься, я тебя за то ругать не стану, — оп-па! Вот это поворот! Откуда он знает-то?! — Что она для тебя и нашей семьи сделала, помню и никогда не забуду. [1] Но то я. А вот узнают, не дай Бог, в свете...

Ну да, тут можно огрести, что называется, по полной. Повалять в грязи имя Левских из-за моей связи с простолюдинкой желающие найдутся, ещё и в очередь встанут... Мы с Лидой, конечно, шифровались, и вроде даже успешно, но отец-то узнал. А узнал он — могут узнать и другие...

— Прячешь ты вашу связь хорошо, хвалю, — продолжал отец. — Шаболдинские люди умаялись тебя выслеживать, тут ты молодец.

Я признательно склонил голову. Ага, теперь понятно. Да уж, особые отношения отца со старшим губным приставом Шаболдиным — это не просто так. Хорошо, что мои похождения в Мюнхене [2] Шаболдин раскопать никак не сможет, хе-хе.

— Но чем дольше ты будешь к ней ходить, тем скорее тебя в том заметят, — это да, тут он, пожалуй, прав. — А потому, Алексей, пора тебе жениться.

— Не рано? — я попытался удержаться на занимаемой позиции. — Ваську вон в двадцать четыре женили, а мне двадцать два ещё только исполнится.

— Васька по блядям ходил, — криво усмехнулся отец, — а такое для света простительно.

— И кто это будет? — заинтересовался я. Что ж, рано или поздно это должно произойти, так что мне и правда стало интересно, кого отец хочет видеть снохой.

— Бельские, младшая московская ветвь. Там старшая княжна как раз на выданье.

Я еле удержался от того, чтобы присвистнуть. Князья Бельские... Про младшую их ветвь я, честно говоря, почти ничего не знал, кроме того, что таковая вообще существует, а вот со старшей пересекался, было дело. С княжичем Иваном Бельским в Старшем стремянном пехотном полку вместе служили. Княжна Анна Бельская, помнится, мне даже понравилась, но она моя ровесница и уже давно замужем. Но князья же... Они хоть, считай, те же бояре, но их ступенька на социальной лестнице повыше нашей, так что для нас, Левских, породниться с ними — шаг вперёд. Для них в родстве с нами тоже прямая польза — дядя Андрей сейчас в Боярской думе товарищ думского старосты, а вскоре и думским старостой станет. Против такого встречного движения двух родов мне не устоять, это точно.