Глаза падших (СИ) - "allig_eri" - Страница 22

Анселма тихо и незаметно скрылась из лагеря. Попытки её найти провалились, а потом никто и не старался — было не до этого.

Ко мне подъехала второй лейтенант Килара.

— Отличное утро! — с ухмылкой сказала она. — Сегодня в воздухе будто бы разливается новый запах, чувствуешь?

— И чем же он пахнет, лейтенант? — с толикой раздражения посмотрел я на неё. — Кровью, грязью и дерьмом?

— Все эти запахи нам уже давно знакомы. Нет, мне кажется это… надежда?

Выругавшись себе под нос, плотнее укутался в плащ. В ближайшее время я сброшу его, ведь от тела начнёт исходить пар — плоть нагреется от магии, которая потечёт по моим жилам, вырываясь из своего тайного измерения. Вот бы направить его силу прямо на врага!..

— Надежду, Килара? — угрюмо мотнул я головой. — Откуда? Неужто приближается Гуннар?

— Этого я не знаю, Изен. Думаешь, такое возможно?

— Нет, не думаю.

— Я тоже.

— Тогда о чём же ты, клянусь волосатыми бубенцами Кохрана, болтаешь, Килара?

— Сама не знаю, — вздохнула женщина. — Просто проснулась и почувствовала… — она неопределённо махнула руками. — Почувствовала, будто меня благословили, будто бог меня коснулся, что-то в этом роде…

— Ох, дурёха, мало было, когда одна богиня тебя уже касалась?

— Не напоминай, — передёрнуло её.

Я ухмыльнулся.

— И всё же… Неплохой способ встретить свой последний рассвет, — со вздохом пробормотал я.

Сайнады неспешно готовились к бою, но внезапный вой рогов Первой показал, что Логвуд не намерен вежливо их дожидаться. Копейщики и конница устремились вперёд по мягкому склону к восточному холму спешно строившихся воинских формирований.

— Изен!

Что-то в голосе Килары заставило меня обернуться. Женщина не обращала никакого внимания на атаку наших войск — она смотрела на юго-восток, где только что возникла ещё одна армия: всадники скакали врассыпную, и число их было огромно.

— Собирай строй! — рявкнул я, начиная колдовать. Вокруг принялся закручиваться раскалённый шторм.

Пыль и щебень вылетели из-под копыт и ударились в мой барьер. Причина — рухнувший рядом паренёк из клана Серых Ворóн. Совсем мальчишка, младше меня года на четыре, он казался таким умиротворённым, глаза закрыты, будто спит. Но для этого юноши все сны уже закончились.

Перешагнув тело, я остановился в туче пыли, которую оно подняло. Потрёпанный плащ покрывала подсыхающая кровь, ладони и лицо тоже не избежали её попадания — проблема слишком тесных схваток, когда не получалось уничтожать врага на расстоянии.

Сжимая кулаки, я каждый раз слышал густой хлюпающий звук.

Ничего, скоро всё засохнет — тело, как всегда в горячем бою, источало жар, отчего от меня валил пар, хорошо заметный на холодном воздухе.

Всадники сайнадов разворачивались передо мной на изрытой копытами заснеженной площадке. То и дело раздавались ружейные выстрелы и пули летели, гудевшие в воздухе, словно стрекозы. Подняв левую руку, создал водный барьер, защитивший меня от залпа, после чего отбросил воду вперёд. Мысленное усилие обратило её в дюжину небольших шаров, которые упали между кавалеристами и взорвались с такой силой, что брызги буквально разорвали сайнадов на куски, разбрасывая окровавленные ошмётки.

Я отделился от Полос, вначале действуя с несколькими магами, а потом, когда их выбили, в одиночку.

Благо, появилась возможность немного отдохнуть — в момент начала нашей контратаки. Удалось оттеснить сайнадов, обрезав им несколько удобных путей наступления. Вот только это слишком дорого для нас обошлось.

Хуже того, — устало шагая вперёд, заметил я, — контратака, кажется, провалилась.

Взводы пехоты оказались окружены и теперь сбились в четыре группы (лишь одна — сколько-нибудь многочисленная), пытаясь соединиться. Меньше двух десятков всадников Первой оставались в сёдлах, каждого из них окружали ратники и свирепо рубили широкими топорами. Всюду на земле извивались и кричали лошади, бешено лягались от боли.

Круп боевого коня чуть не сбил меня с ног. Отвлёкся, задумался!

Шагнув в сторону, я увернулся, а потом ударил водной плетью, разрубая врага.

Следом налетел второй. На его груди демонстративно поблёскивал клятый антимагический амулет. Я заставил землю под его ногами вздыбиться, но сайнадский сион вовремя выпрыгнул из седла, перелетая поднявшийся шквал.

Пришлось оттолкнуть себя водой, спасаясь от изукрашенного рунами клинка. Я выхватил короткий мушкет — трофей, взятый у сайнадского тысячника (головы), — спуская курок. Пуля отрикошетила от доспеха, но сион ошеломлённо замер, осознав свою уязвимость. Я воспользовался этим. Миг промедления обернулся разверзшейся землёй, которая поглотила сайнада.

Жаль, что сомкнуть стенки обратно можно только магически — создав их из своей энергии, но такое почти ничем не навредит владельцу амулета. Поэтому, прежде чем враг успел выпрыгнуть, обрушил на него совершенно естественный обломок камня.

Мысленное усилие — валун взорвался опасно зажужжавшей шрапнелью. Пришлось напрячься, управляя осколками, ведь вокруг, в том числе, находились и солдаты Первой.

Опустившись на сравнительно безопасный клочок земли, я окружил себя динамическим барьером, после чего поправил шлем, чтобы не закрывал глаза, сморгнул грязь и пот, затем снова двинулся вперёд, направляясь к самому крупному скоплению пехоты.

Три дня прошло с момента «финальной битвы», когда мы должны были проиграть. Три лишние дня жизни, дарованные имперской алхимией, подаренной Анселмой. Эта бурда дала больше, чем можно было ожидать. Немногочисленные воины Первой, казалось, стали неутомимы и действовали, словно машины — будто механизмы в огромных имперских пароходах или поездах.

Собранный в единое целое войсковой кулак раз за разом проламывал легионы ратников, сбивающихся в строй, под приказами офицеров. Скорлупа орешка оказалась слишком твёрдой и пасть сайнадской армии лишь сломала свои зубы в тщетной попытке его разгрызть.

Враг отступил. Так нужный нам проход оказался предоставлен. Окровавленные, но не сломленные, солдаты Первой прорвались из казалось бы смертельной ловушки. И она непременно стала бы таковой, если бы не чудодейственная и поистине сильнейшая алхимия! Не знаю, сколько стоила каждая порция, но возникло ощущение, что зелья буквально ставило людей на ноги, позволяя им действовать несмотря ни на что.

По словам Бейеса, не чувствовалась ни жажда, ни голод, ни усталость — ни-че-го. Взамен всё тело распирала злоба, сила и желание действовать. Раны быстро переставали кровоточить, сердце гулко стучало в груди, изображая мотор. Зрение и реакция обострялись, чувства усиливались — и это от разбавленной версии!

Разумеется всё имело свою цену. Но лучше уж разбираться с едва живыми солдатами ПОТОМ, чем умереть всем скопом сейчас.

А тогда… мы вырвались.

Поражение привело Кердгара Дэйтуса в ярость — это было совершенно очевидно, — нападения теперь происходили непрерывно, бесконечная битва уже более сорока часов — и никаких признаков того, что это скоро закончится.

Враги снова и снова накатывались на потрёпанную Первую армию — с флангов, с тыла, иногда с двух или трёх направлений одновременно. То, чего не могли достигнуть клинки, копья и пули, довершала усталость. Алхимия, часть которой сумели приберечь, полностью закончилась и солдаты падали на землю — доспехи изодраны в клочья, десятки мелких ранений медленно подтачивали последние силы. Сердца останавливались, сосуды лопались под кожей, так что возникали чёрные синяки, будто армию поразила неведомая болезнь.

То, что я увидел, уже не ужасало, эти картины просто не поддавались осознанию.

Мы всё ещё были живы лишь благодаря упрямству и тому, что люди попросту отказывались умирать.

Мне удалось добраться до позиций пехоты одновременно с остальными группами. Солдаты выстроили круговую оборону: ощетинившееся клинками кольцо, которое не смогла бы одолеть никакая — даже самая вышколенная — кавалерия.