Ведьмы.Ру 2 (СИ) - Демина Карина - Страница 6

— Чего? А… так козёл поймал на лету. И сожрал. Вот прям реально так сожрал. Аж захрустело.

На этом моменте нормальный козёл, сколь бы могуч он ни бы, должен был бы и закончиться.

— Я и подумал, что всё ему, кабздец.

Полный кабздец, но не козлу, а в целом-то.

— А он так башкой потряс, — Димка потряс своею, наглядно демонстрируя, что в целом от козла по развитию недалеко ушёл. — И как дыхнёт! Огнём!

— Огнищем!

— Машина и занялась. Там ещё потом бак рванул…

— А вы?

— Мы чего? Мы… это… решили стратегически отступить. Вот… ну оно ж понятно, что тварь! Потусторонняя! Нормальные козлы себя так не ведут. Потом ещё шли. Голосовали, но брать никто не хотел. И дождь начался. Вымокли все. Я, наверное, простыл…

— А морду тебе кто поправил?

— Мне? А… это я сам, когда падал. Там же ж темень такая. И главное, вроде вот дорога, а вывела куда-то, хрен поймёшь! Вроде по дороге, а тут вдруг овраг. Овражище! И заросший. Я в него ухнул. Выбрался, а дороги нет!

— Во-во! Я тоже в овраг упал! Только другой.

Лучше б он в том овраге и остался. Но эту мысль Земляной оставил при себе.

— Значит, козёл…

— Демон! Демон в обличье козла…

— Демон в обличье козла напал на вас, сожрал весь запас артефактов…

За которые Земеля заплатил из своего, между прочим, кармана.

— … и поверг в бегство.

— Обратил, — поправил его Димка. — Правильно говорить «обратил в бегство».

— Вон!

Придурки.

Но вот… не настолько, чтоб придумать этот бред. Точнее придумывать они горазды, но уж больно заковыристо на сей раз получается. И главное, бестолково. А заковыристо и бестолково, если так-то, уже перебор.

Значит, что-то там произошло.

Что-то такое, не вписывающееся в обычные рамки. И о чём это говорит? О том, что самому надобно съездить.

— Смотри, — Игорёк разложил бумаги. — Это то, что коллектор оставил. Копии договоров. Везде твоя подпись.

— Но я их не подписывала! — Ульяна склонилась. Почему-то брать бумаги в руки не хотелось категорически, будто бы прикоснувшись к ним, Ульяна и вправду возьмёт на себя долги.

— Верю. Подписи идентичны. Вот, — Игорёк не испытывал ни малейших сомнений. Он взял два листочка, поднял их так, чтобы свет пробивался сквозь бумагу и наложил один на другой. — Смотри.

— И вправду, — посмотреть пришёл и Мелецкий, на время отстав от демона, чему тот, кажется, обрадовался. — Прям как под копирку.

— Под копирку и есть.

— Тогда надо в суд подавать, — Мелецкий продолжал жевать сырник, чаем захлёбывая. — Пусть назначают экспертизу, а она…

— Ничего не покажет, — в дом вошла Антонина Васильевна. — Доброе утро.

— Доброе, — Ульяна всё-таки взяла бумаги. — Но если они одинаковы, то это же логично, что подпись подделана. Скопирована. Перерисована там. Или отсканировали, а потом пропечатали на другом договоре.

Мама…

Вот почему у людей мамы — как мамы? Может, не всегда понимающие. Может, пытающиеся всё перекроить на свой лад, но всё равно заботливые.

А у Ульяны…

— Думаю, что помимо договоров есть иные доказательства. Скажем, видео, на котором ты подписываешь бумаги.

— Откуда? Я их не подписывала! Честно!

— Тише. Вдохни. И выдохни. Скажи, ты со своей матушкой где встречалась?

— В кафе. В дом она меня не зовёт.

— И кофе пили?

— Чай. С пирожными.

— Чай… и ты ушла раньше?

— Да.

— А кружки не убрали со стола?

— Нет.

— А не случалось ли чего-нибудь… такого? Скажем, палец не резала? Не колола?

— Палец? Нет. А…

— Кровь.

— Кровь? Кровь и вправду была. Носом пошла. Голова вдруг сильно разболелась. Жарко было очень. А я ещё тогда работала. Устала. И шла по жаре. Вот и напекло.

— А платочек тебе матушка дала?

— Да. А… что?

— У неё твоя кровь, твоя слюна и, полагаю, твои волосы. Этого хватит, чтобы создать твоё обличье.

— К-как? — Ульяна вздрогнула.

— Есть заклятье.

— То есть, можно взять и примерить обличье другого человека? — Мелецкий облизал пальцы. — Вот просто так? Круто.

— Не просто так. Это не самое лёгкое заклятье. К тому же помимо крови, причём свежей, слюны и волос оно требует силы и умений.

Умения, стало быть, у матушки были. А кровь ей Ульяна свою дала. Ещё тогда подумала, что, может, и вправду мама не такая холодная, что она на самом деле Ульяну любит, вот и волнуется.

Суетится.

А договор этот…

— То есть, она позвала меня подписать один договор, чтобы…

— Получить твою подпись, которую она повторяла. Одинаковость — это потому, что она забрала как бы память о последних делах. Нет-нет, не твою, но тела. Ведь не только внешность важна, но и манера двигаться, говорить, голос. Заклятье меняет всё.

— Она забрала это… и пошла… набрала ещё кредитов? Сколько?

Голос сорвался на крик.

— А паспорт? Как ей выдали их без паспорта?

— Думаю, она показывала свой.

— Но…

— А видели то, что она хотела. Твоя матушка стала сильной ведьмой, Уля.

И вот что Ульяне теперь с этим делать?

Доказывать, что она — это не она? Если видео есть, а оно должно быть, потому как мама никогда не была глупой, то в суд идти бессмысленно.

Свидетели, опять же. Те, кто договора составлял, подавал, они Ульяну опознают, а не маму.

А хуже всего, что от такой силы мама добровольно не откажется.

— Но вопрос, зачем ей это…

— Ради силы? — предположила Ульяна. И сама же себе ответила: — Да нет, какой смысл. Сила у неё и так была. Второй раз продать?

— Не получится.

— Тогда чтобы я договор исполнила?

— Тебе в любом случае придётся или исполнить его, или расторгнуть.

То есть, вот эти кредитные долги к договорам отношения не имеют? Тогда зачем? Мама, она же никогда ничего не делала просто так.

— Вы пойдёте со мной? На встречу?

— Думаю, — бабушка улыбнулась. — Я буду там совершенно лишней. А вот женихов возьми. И остальных тоже…

Ульяна повернулась туда, где Мелецкий, растопырив пятерню, махал перед самым носом демона.

— А… прабабушка зачем тогда? Ну, с этим договором… с Мелецкими? Может, у неё спросить можно?

— Что именно?

— Она ведь знала про договор с демонами.

— Про то, что договор заключён, да, знала. Но подробности — вряд ли. Как правило демоны не жену ищут.

— А что?

— Душу, которую могут подчинить. Когда мать отдаёт нерождённое дитя, то отдаёт с ним всё, и свою к нему любовь, и его к ней.

Антонина Васильевна вздохнула:

— А любовь — страшная сила. Её взращивают, а после переделывают к цепи, которые приковывают отданное дитя к демону. И тот становится всем — матерью, отцом, самим смыслом жизни. Он не просто служит хозяину, но делает это со всею страстью, если так можно выразиться. Он исполнит любой приказ, даже на мгновенье не задумавшись, что он делает. Он отдаст хозяину и силу, и жизнь, и всё-то, что у него есть.

То есть, Ульяне, можно сказать, повезло.

— А Данила при чём?

— Договор связал его с тобой. Так что есть ещё один способ. Древний весьма. О нем в законах ни слова.

— Почему?

— Зачем, когда и так все знают. Или знали, — поправилась бабушка.

— И что за способ?

Теперь уже демон махал растопыренной пятернёй перед лицом Данилы. И когти выпустил. Те поблескивали чёрными искорками.

— Он может вызвать демона на смертный бой, одолеть его и вырвать сердце. Тогда все узы клятвы спадут.

Ульяна посмотрела снова.

Демон протянул руку, вот точно маникюром хвастаясь, и Мелецкий наклонился, заодно и пальцем по когтю постучал. Не похоже, чтоб он собирался вырывать кому-то сердце.

Да и демон…

Бабушка вздохнула:

— Кто ж знал, что времена настолько изменятся.

Ну да.

[1] Весной 1824 года Пушкина направили в города Херсон и Елисаветград для сбора сведений о саранче. Он должен был подготовить доклад о передвижении саранчи, о количестве и мерах, которые принимаются по её уничтожению. По итогам командировки был составлен приведённый выше доклад. Кстати, командировочные в 400 рублей канцелярист Пушкин со спокойной совестью истратил.