Меченный смертью. Том 5 (СИ) - Юрич Валерий - Страница 4

— Именно так, Петр Филиппович. Дело в том, что еще до возвращения в отчий дом я принял решение, что перееду жить в Россию. Поэтому поручил Игорю Васильевичу заранее все подготовить. Но, право, я только сегодня совершенно случайно узнал, что он заказал три Роллс-Ройса, которые предстоит теперь как-то разместить во дворе моего нового особняка. А там, знаете-ли, не так уж и много места. Впрочем, не мне вам рассказывать про эти тесные внутренние Петербургские дворики. Да и в конце-то концов, граф, я же не просто так отдаю вам эту машину. Пусть это будет тем малым, чем я могу воздать вам за ваше любезное предложение познакомить меня с высшим светом Петербурга. По-моему, это стоит гораздо дороже Роллс-Ройса.

Я услышал за спиной тихий шепот Елены Михайловны. Она явно была в восторге от моего предложения, и сама попыталась окончательно сломить сопротивление мужа. И это возымело свое действие.

— Хорошо, князь, — наконец раздался с заднего сиденья благодарный голос графа Доронина. — Ваша щедрость так же безгранична, как, похоже, и ваше богатство. И я с трудом, но принимаю ваш подарок. А в ответ приглашаю вас провести завтрашний вечер у нас, если, конечно, у вас нет других планов на это время.

— Я еще не обзавелся такой роскошью, как планы, Петр Филиппович. И благодарен, что вы мне в этом помогаете.

— Тогда решено, князь, — энергично ответил граф. — Завтра в семь вечера мы ждем вас у себя. Я приглашу высоких гостей и устрою торжественный ужин в вашу честь.

— Ваше предложение, Петр Филиппович, настолько заманчиво, что еще немного и я буду готов расстаться со вторым своим Роллс-Ройсом.

После этих слов мы с графом от души рассмеялись. Когда смех утих и в салоне автомобиля на какое-то время наступила тишина, на моем лице промелькнула недобрая улыбка, которая не предвещала ничего хорошего младшему брату графа Доронина.

К тому времени, когда мы подъехали к особняку Петра Филипповича, слуги уже выгружали из прибывшего фургона багаж Дорониных.

— Однако, в каком же интересном и, не побоюсь этого слова, знаменитом месте вы живете, граф, — живо произнес я, глядя на противоположный берег Мойки. — Ведь это, если мне не изменяют мои познания, дом князя Волконского?

— Он самый, Александр Андреевич, — с самодовольной улыбкой ответил граф.

— И именно в нем проживал последние свои дни так безвременно покинувший нас знаменитый поэт?

— Вы правы, князь, — с гордостью произнес Петр Филиппович, — Александр Сергеевич, светоч Российской поэзии. Снимал весь первый этаж. Волконские в память о великом поэте сохранили нетронутым убранство его комнат. Теперь весь этаж занимает музей Пушкина.

— Как жаль, однако, что Александр Сергеевич не родился на свет в наши дни, когда в мире появилась магия, — с грустью ответил я. — Уверен, что он обязательно бы стал обладателем дара. Представляете, какой размах имело бы его творчество? Да, и это нелепое ранение… Его в наше время с легкостью вылечили бы опытные маги-целители. — Я немного помолчал, глядя на светло-желтый особняк. — А знаете, Петр Филиппович, я ведь пытался купить этот дом у князя Волконского. За любые деньги. Но он заявил, что искусство не продается. Выдающийся ответ и выдающийся человек! Я после этого искренне его зауважал. И в тот же день инкогнито отправил небольшое пожертвование в фонд музея.

— Так это были вы⁈ — воскликнул граф Доронин. — Эта новость с подачи князя Волконского облетела неделю назад все гостиные Петербурга. — Петр Филиппович удивленно воззрился на меня. — Помилуйте, князь, если сто тысяч это для вас небольшое пожертвование, то боюсь представить, что тогда является для вас солидным вкладом?

— Память о великом поэте бесценна. И что такое какие-то жалкие сто тысяч по сравнению с тем следом, что оставил после себя Пушкин? Но, как бы то ни было, — вдруг опомнился я, — не смею вас больше задерживать своими пустыми разговорами, Петр Филиппович. На прощанье же хочу сказать, что я с еще большим удовольствием посещу вас завтра, зная, что хотя бы из ваших окон смогу в очередной раз лицезреть это удивительное место.

Мы с графом и его семейством, вылезли из машины и остановились у парадной двери. Супруга Петра Филипповича с сыном почтительно попрощались со мной и быстро скрылись в доме. Граф протянул мне руку и воодушевленно произнес:

— Я рад, Александр Андреевич, что мне выпала честь первым в Петербурге познакомится с вами. Это видится мне, как невероятная улыбка фортуны и предзнаменование дальнейших удивительных событий.

Мы обменялись крепким рукопожатием.

— Да, Петр Филиппович, — словно бы опомнившись, произнес я, — смею предположить, что в ближайшие несколько часов, устав с дороги, вы никуда из дома не отлучитесь?

— Вы абсолютно правы, князь, — с легкой и несколько усталой улыбкой ответил граф Доронин.

— Тогда в ближайшее время к вашим воротам прибудет вот эта машина, — я указал на Роллс-Ройс, — в сопровождении моего юриста и дарственной на ваше имя. Я надеюсь, что вы примите его у себя и завизируете документ. Я бы искренне хотел обойтись без этих глупых формальностей, но законы империи требуют от нас их соблюдения. Да к тому же это не отнимет у вас много времени.

— Это нисколько меня не затруднит, князь, — отвесив легкий поклон, ответил граф Доронин. — Наоборот, я почту за честь принять вашего посланника.

— Благодарю вас, Петр Филиппович. К вам подъедет представитель юридической фирмы «Плевако и партнеры».

— Неужели сам Дмитрий Александрович пожалует? — удивленно спросил граф.

— Как точно вы угадали, Петр Филиппович, — с деланным изумлением произнес я. — Именно он. Дмитрий Александрович Плевако — мой действующий юридический поверенный.

— Хорошо, что вы заранее предупредили меня, князь, о том, что это будет именно он. Мне следует подготовиться к его визиту.

Граф Доронин еще раз крепко пожал мне руку и, весьма учтиво попрощавшись со мной, торопливо скрылся за дверью своего особняка.

Дело было сделано. И сделано весьма недурно. Первый паззл моего тщательно продуманного возмездия встал на свое, положенное ему, место.

Я еще раз задумчиво посмотрел на особняк князя Волконского. Я чувствовал, что за мной наблюдают. В одном из боковых окон второго этажа была едва заметно отодвинута портьера. Взгляд, устремленный из-за нее, давил и настораживал. Я точно знал, что этот дом не достался мне отнюдь не из-за неуемной любви к искусству и отдельным его представителям. Два верхних этажа особняка были кем-то сняты. Кем-то очень влиятельным и богатым. И мне позарез нужно было узнать, кто это.

Но это все потом, а сейчас, дабы не вызвать подозрений со стороны наблюдающего, я скучающей походкой подошел к открытой двери Роллс-Ройса, забрался в салон и приказал водителю ехать в мой новый особняк.

За те два месяца, что я выполнял заказы графа Гурова, знаменитого столичного артефактора, который таинственным образом так много знал обо мне, я заработал баснословные деньги. Это была тяжелая работа. Заказы были разнообразными. Каждый раз требовалось добывать что-то новое и эксклюзивное. И на то были свои причины. Я мог бы вместо этого организовать, к примеру, стабильную поставку больших магических кристаллов пятнадцатого уровня. Но это быстро обвалило бы рынок и, что гораздо хуже, заинтересовало бы соответствующие органы, которые после восстания Владислава были переведены в режим повышенной готовности. Не факт, что им удалось бы отследить всю цепочку поставок, но тем не менее Черная роза так рисковать не могла. Лишнее внимание им было совсем ни к чему. Поэтому приходилось работать много и весьма кропотливо.

Однако, результат стоил того. Я стал сказочно богат. И, повторно пройдя через тяжелейшую процедуру становления Безликим, начал раскручивать историю с сыном князя Островского. А Игорь все это время собирал информацию про тех, кому не повезло стать моими целями. И того, что ему удалось накопать, было вполне достаточно для осуществления моих намерений.