Развод. Я его так любила (СИ) - Грин Анна Кэтрин - Страница 32

— Да, да, хорошо, хорошо, — медленно произнёс я и, поблагодарив консьержку, направился в сторону лифтов.

Сосед напротив.

Хорошо, я понял.

Стоя внутри кабины, у меня кровь бежала по венам с такой скоростью, что я не знал, как себя сдержать и как себя контролировать, а когда двери лифта разъехались и я, помедлив, остановившись на перепутье, крепко задумался.

Ну и смысл мне сейчас разговаривать с Зоей, чего-то предъявлять ей?

Нет, я этого не хотел.

Сделав резкий поворот влево, в два шага, я преодолел расстояние от лифтов до соседской квартиры.

И звонок у него стоял дурацкий, противная трель.

Открыл мне мужик в спортивном костюме.

— Здравствуйте, Виктор, — протянул я руку и мужик, вскинув бровь, заметил.

— Так знакомы…

— Не думаю. — Без эмоций произнёс я и понял, что передо мной не просто какой-то там сосед. Нет, передо мной взрослый здоровый мужик. У которого, вероятно, есть свои какие-то идеи и планы.

— Владимир, сквозь зубы процедил он и все же пожал мне руку в ответ.

— Я хочу выразить вам свою благодарность за то, что помогли моей супруге с дочерью.

— Да не нужна мне ваша благодарность, — ощетинился сосед, а я провёл изнутри по губе языком, словно бы пересчитывая зубы.

— Ну, для хорошего человека мне её не жалко.

Я вскинул подбородок и свысока смотрел на человека, который явно проявлял интереса больше, чем соседский.

Интерес к моей жене.

Рука медленно скользнула в карман, я вытащил бумажник, отсчитал приличную стопку пятитысячных купюр и качнувшись вперёд, положил деньги на придверной столик.

— А за это можно и выхватить, — произнёс Владимир, а я, убрав бумажник в карман, заметил.

— Нет, считайте, это моя благодарность вам за то, что не прошли мимо, не люблю быть чем-то обязанным.

Владимир нахмурил брови, и я понял сейчас что-то будет.

Виктор

— Бабло забери, — произнёс ещё раз хрипло Владимир, но я, сложив руки на груди, качнул головой.

— Негоже это от хорошего человека благодарность не принимать, — говорил я медленно, растягивал слова и делал перед ними между ними жёсткие паузы.

— А я не за бабло жизнь спасаю. — Выдал мне Владимир, и я пожал плечами.

— Но это уже твоё дело, а моё дело как мужа и отца поблагодарить отзывчивого человека.

Я снова усмехнулся, вскинул бровь, протянул руку, намекая на то, что разговор закончен, но Владимир сцепив челюсти так сильно, что у него по скулам заиграли желваки, отказался пожимать мою ладонь.

Я, хмыкнув, развернувшись, сделал шаг назад.

— Бабки забери.

— Я не буду ничего забирать. Я выразил свою признательность. И на этом все.

Нет, я не выразил свою признательность. Я показал, что я по-прежнему существую, и я по-прежнему глава этой семьи, и он свои шарундулы нахрен подкатывать к моей жене, не имеет права. И да, в этом конкретном случае деньги были не благодарностью, а унижением.

Ну, если он что-то не поймёт, то разговаривать я долго не буду, мне не нужны никакие левые мужики, отирающиеся возле моей семьи.

Позвонив в дверь, я ощутил, как у меня между лопатками словно бы мишень нарисовалась. Да плевать вообще, смелый он такой быкует, стоит. Так не на того напал, чтобы быковать.

Зоя медленно открыла дверь, и я, склонив голову к плечу, заметил:

— Привет, а я проведать приехал и чуть-чуть поговорить.

Зоя тяжело выдохнула, а я, стараясь закрыть собой весь обзор, прошёл в квартиру, тут же хлопнул дверью, запирая нас изнутри.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

Зоя обняла себя за плечи и покачала головой.

— Но мне казалось, тебе будет интересно обсудить детали развода…

А сейчас в её глазах мелькнуло удивление и любопытство.

— То есть ты…

— Я же сказал, что ты получишь все, что хочешь, — произнёс я хрипло и скинул с плеч пальто, повесил в гардероб и, разувшись, сделал несколько шагов в направлении зала. — Ты, чай хочешь, я могу навести?

Зоя, растерявшись, подняла на меня глаза и нахмурилась.

— Вик, давай вот без этого всего, давай вот без того, что мы можем себя вести как два уравновешенных человека в компании друг друга, мне больно, мне неприятно, мне тяжело, мы неуравновешенные люди, — честно сказала она, и я прикусил губу.

Она была права, у уравновешенных людей не происходит таких эмоциональных всплесков, что какой-то чёртов бес лупит в ребро.

— Зоя... Я не испытывал ничего к ней, я не испытывал ни любви, ни влечения…

— Вик, ты изменял…

— Зой, не от того, что не любил, от того, что эта чёртова вседозволенность, которая с годами подкрепляется новыми победами и требует какого-то выхода. Но, Зоя, я не испытывал к ней никаких чувств…

— Однако, она считает иначе. Она считает, что у вас прям отношения, отношения, и даже не скупится рассказывать мне об этом.

Я все-таки прошёл в зал, и Зоя короткими шажочками последовала за мной, а потом я пробрался на кухню, включил чайник и, вытащив кружки, достал заварку, это было немножко дико находиться в собственной квартире на правах гостя, причём вёл я себя, как хозяин, стоял, наводил чай, но ощущал я себя гостем.

— Зой, прости меня, пожалуйста, прости дурака, про меня эта фраза о том, что седина, бороду, бес в ребро, не имел я под этим никакого то двойного смысла, ни какой-то унизительной подоплёки.

— Ты понимаешь, что само наличие другой женщины уже унижает меня, — выдохнула Зоя, и я напрягся, как она выдыхала, мне не нравилось такое чувство, как будто бы она последний воздух из грудной клетки выталкивала.

— Зоя, ну мы же не об этом хотели поговорить…

— Я с тобой вообще говорить не хотела. — Встала в позу жена, чуть ли не топая ножкой. Вот есть такая дерьмина у хорошего мужа хорошая жена. Вот у меня была очень хорошая жена, прям идеальная. И как так получилось, что мы оказались в нынешней точке, я не понимал.

— Зоя. Я эгоист, я зажравшийся богатей. Я ничего не думающий засранец. Но я не хочу играть с тобой в войну. Я не хочу ничего тебе доказывать, заставлять и убеждать. Тебе сейчас это не нужно. Тебе сейчас нужно спокойствие. Тебе сейчас нужно уравновешенное состояние, безопасность просто максимальная. Я не хочу, чтобы при виде меня ты нервничала…

— Но я буду при виде тебя нервничать, Вик, как ты этого понять не можешь? Мы двадцать пять лет с тобой в браке. Я буду нервничать. Я буду срываться. А когда ты будешь уходить, я буду плакать. А все из-за того, что у нас все разрушилось. Из-за того, что жизнь полетела под откос. Из-за того, что вместо отпуска. Я получила разрушенную семью. Ты не сможешь сделать так, чтобы все было у нас с тобой уравновешенно!

— Зой, я буду очень стараться, — выдохнул я, и чайник, закипев, свистнул. Медленно подняв его с подставки, я залил заварку кипятком и посмотрев в прозрачный чайник, увидел, как листва стала распускаться.

Зоя переступила с ноги на ногу, это я увидел боковым зрением.

— Зоя, я понимаю, что равнодушно между нами быть не может.

— Конечно, не может, — подтвердила жена, шмыгая носом, — равнодушие, это там, где умирает и любовь, и ненависть. К сожалению, сейчас я не могу похвастаться этими похоронами. И поэтому тебе лучше все документы по поводу развода и все разговоры передавать через юристов. И да, в доме кончился сахар, поэтому чай будет горьким.

Зоя.

Я сделала шаг назад и, развернувшись, вышла с кухни. Виктор ещё остался стоять, видимо, допивать свой чай, а я просто не знала, о чем с ним говорить, что обсуждать? Как у нас будет делиться имущество или что-то ещё?

Мне казалось, сейчас слова были крайне ненужными, тем более я не хотела, чтобы моё состояние сейчас как-то подвергалось изменениям или я начинала сильнее нервничать.

Одно стоило признать, Виктор это понял, и поэтому через несколько минут после того, как я исчезла за дверью спальни, входная дверь закрылась.