Развод. Я его так любила (СИ) - Грин Анна Кэтрин - Страница 25

Я тяжело задышал, стараясь собрать все мысли в кучу.

— Дай я с ней поговорю.

— Пап, ну подожди, подожди. Она только успокоилась. Она только стала нормально все объяснять.

— Я понимаю. Я просто могу постоять в коридоре, приоткрой дверь, хотя бы. Ты же не хочешь, чтобы я находился рядом, потому что боишься, что ей станет ещё хуже.

Роза отвела от меня глаза и спрятала взгляд. Да, она именно этого и боялась. Она не хотела лишний раз травмировать мать.

Я вздохнул и покачал головой.

— И вообще можно как-то более достоверные данные? Давай я схожу к заведующему.

Роза глубоко вздохнула и кивнула:

— Хорошо, сходи к заведующему, может быть, я не знаю, там будет отдельная палата или ещё что-то, если вообще врачи решат, что ей нужно остаться, а если не нужно остаться, то давай поедем в нашу клинику, где мы наблюдаемся у Натальи Сергеевны.

Я кивнул, вытащил мобильник.

— Роза, — тихо позвал я, и дочь подняла на меня глаза. А мне хотелось понять, почему она себя так ведёт, и я задал закономерный вопрос. — Ты же считаешь, что это все из-за меня?

Дочь прикусила нижнюю губу, нахмурилась, потом тихо произнесла:

— Ну, не из-за меня же, папа.

Зоя

Я сидела, сжимала в руках бумажную салфетку, прокручивала её в пальцах. Напротив меня были глаза женщины, которая неимоверно устала и явно относилась к моему приступу как к блаже какой-то.

— И вы хотите сказать, что подозреваете сердечный приступ? — в который раз по кругу начала спрашивать меня врач, и я кивнула. — Но у вас нет сердечного приступа…

Наверное, в сотый раз она это повторила и заверила меня.

— Все ваше сердечное состояние купируется таблеточками валерьяны. Можно было бы сказать, что если это психологическая проблема, то вам нужен специалист, который назначит антидепрессанты, но вы беременны. И вот по поводу беременности да, сейчас назначим узи, какой срок.

— Уже семь недель, — тихо выдохнула я, ощущая внутри отголоски боли, которая, словно испугавшись всех этих движений, затаилась. Как гадюка под камнем.

— Ну вот, значит, так и поступим. У нас с нашей стороны с кардиологии нет никаких показаний ни к госпитализации, ни к чему. То, что у вас случилось, называется кардионевроз. Поэтому не вижу смысла вас держать в больнице.

Я увидела в проёме Виктора, и сердце опять сбойнуло, нарушило бег.

Я тяжело вздохнула, и в этот момент Роза, заметив отца, качнулась и встала, выходя из палаты, вытолкала Виктора и, закрыв дверь, о чем-то с ним стала разговаривать.

Я покачала головой, сознание было мутное, в голове путались мысли, все плясало. Я не понимала, как с таким анамнезом мне отказано ещё по факту в госпитализации, никто меня не будет класть в больницу. Но покачав головой, я согласилась на все действия врача и когда Роза, закончив разговор с Виктором, вернулась, то, вздохнув, предложила:

— Мы можем вообще уехать в нашу клинику, мам, где тебя уже проверят.

— Нет поводов проверять, — произнесла врач и медленно встала со стула. — На экг все хорошо, лёгкая аритмия, но у кого её не бывает.

— А как же обморок?

— Ну, вероятнее всего, вы перенервничали сначала обморок, потом ощущение сдавленности в груди, колющие, режущие, тянущие, без явной чёткой картины боли и уже, как следствие, сдавленность груди.

Но я не могла поверить, что я из-за какого-то обморока свалилась и оказалась в таком состоянии, мне казалось, я намного крепче.

Роза вздохнула и предложила:

— Папа здесь, можем поехать.

— Хорошо, — произнесла я дрожащим голосом, потому что не понимала, как мне контактировать с Виктором, это же его девка, там какое-то непонятное заявление написала, и вместе с тем я понимала, что если я ещё раз начну так же сильно переживать, возможно, приступ повторится, и не факт, что меня успеют довести до больницы, поэтому надо было успокоиться. Надо было понять, что в этой реальности я взрослый, уравновешенный человек, которому абсолютно не о чем переживать. Ведь все идёт под контролем.

Через час с небольшим, после того как я подписала все бумаги в городской больнице, мы остановились возле дверей частной клиники, где мы наблюдались.

Меня тут же Наталья Сергеевна определила на узи, на осмотр, но, покачав головой, хрипло выдохнула:

— Нет, нет, нет, Зоя, все хорошо, тонус да, есть небольшой, но не какой-то фатальный, хочешь, можем палату выбрать? Полежишь пару дней под капельницами? Ну, я же говорила, что надо проверить сердце.

Я тяжело вздохнула и покачала головой.

— Я его и проверяла. Я сегодня сдала анализы.

— Но анализы это мало, надо было хотя бы к кардиологу.

— Так я сходила к кардиологу.

Наталья Сергеевна сейчас была в состоянии не лучшем, чем у меня, поэтому, сменив пластинку, она заверила:

— Все у тебя хорошо, давай мы не будем переживать, все хорошо, не хочешь, если оставаться у нас, я тебе отправлю медсестру, она поставит тебе капельницы пару дней, а давай сейчас к кардиологу, и он посмотрит экг и так далее.

Но кардиолог разводил руками.

— Да, вероятнее всего, это кардионевроз, но его очень сложно диагностировать до последнего. Люди не знают, что у них есть какие-то проблемы, потому что картина всегда смазанная, в целом, я бы назначил седативы лёгкие, которые никак не отразятся на ребёнке.

Я только качала головой, ощущение беспомощности продолжалось, я в больницу не смогла сама дойти, и мне пришлось, стиснув зубы, позволить Виктору меня вынести из машины, Роза бежала следом, охала и ахала, и сейчас они вдвоём ждали меня в коридоре.

Собрав все заключения, я с трудом вышла из кабинета и, покачав головой, заметила:

— Нам надо домой. Медсестра приедет домой.

Роза, собрав у меня бумаги, тут же быстро стала складывать их в свою маленькую сумку, они туда не лезли, топорщились веером, но дочь не отчаивалась.

— Сейчас, сейчас мам, сейчас.

Виктор растерянно наблюдал за мной, старался перехватить мою руку, чтобы удобнее было идти, но я была и зла на него и беспомощна из- за него, поэтому да, он перехватил меня, обнял за талию, повёл к выходу из больницы. В гардеробе, помог мне одеться, и, слава Богу, Роза захватила самую лёгкую мою куртку. А когда я села в машину, то приложила ладони к низу живота и тяжело задышала.

— Нам надо будет заехать в аптеку, надо будет купить вот этот препарат, а ещё вот этот, — тараторила Роза, сидя на переднем сиденье, а мне снова было холодно, руки были холодные, ноги были холодные, я, выдохнув, сипло произнесла:

— А можно меня сначала отправить домой, а потом уже в аптеку и так далее.

Роза дёрнулась, обернулась ко мне, шмыгнула носом.

— Да, Роз, давай сначала маму отвезём, я останусь с ней. Ты сходишь в аптеку, у нас в доме она есть.

— Почему это ты останешься с ней? Я останусь с ней. — Пустилась перечить дочь, но Виктор только покачал головой.

— Если опять что-то случится, я не думаю, что ты сможешь как-то оперативно отреагировать на это все.

Когда мы приехали домой, Виктор помог мне выйти из машины и чуть ли не на руках донёс до квартиры. Я улеглась в кровать, поджала под себя ноги. Пока бегала Роза туда-сюда, пока они о чем-то договаривались с Виктором, мне показалось, будто бы сон начал сманивать меня, но потом входная дверь закрылась, и я поняла, что Роза ускакала в аптеку, Виктор тихо зашёл в спальню и произнёс:

— Хочешь, я тебе чаю наведу или хоть что-нибудь.

Я прикусила губу и хрипло произнесла:

— Что-нибудь это заявление твоей девки о том, что я напала на неё.

Зоя

Черты лица Виктора заострились, в глазах поселилась бездна и тьма. Муж стиснул зубы так, что по скулам заиграли желваки.

— Я решу этот вопрос, — только и выдохнул он, снимая с себя маску участливого мужа и хорошего отца, превращаясь в жестокого, беспринципного бизнесмена.