Безумный барон (СИ) - Гросов Виктор - Страница 41

Люди Орловых при дворе работали тонко и методично. Они не угрожали графу, «делились опасениями».

— Ваша светлость, — вкрадчиво говорил ему один из советников Малой Канцелярии, человек, известный своими тесными связями с Родом Орловых, — мы получили тревожные донесения. Похоже, этот Рокотов чернокнижник.

И на стол перед графом ложились «свидетельства». Искаженные до неузнаваемости рассказы о битве у перевала, где «демоны из дыма» и «рой адских насекомых» (так в пересказе выглядели тактические уловки Михаила) уничтожили целый отряд. Донесения о «нечестивом сиянии», исходящем от замка Рокотовых — сиянии, которое, по словам «очевидцев», вызывает у людей тошноту и головную боль. Это были, конечно, слухи, но они были так умело поданы, так густо замешаны на суевериях и страхе, что начинали казаться правдой.

А потом в ход пошел главный козырь.

— Мы понимаем, ваша светлость, что вы хотите разобраться в ситуации без спешки, — говорил другой «доброжелатель», на этот раз из Финансового Приказа. — Но северные земли — это не только источник постоянных волнений, но и значительная часть имперских доходов. Если там начнется полномасштабная война между Рокотовыми и Шуйскими, сбор налогов будет сорван. Казна недосчитается очень крупной суммы. А в нынешние непростые времена… — он многозначительно замолкал.

Это был удар ниже пояса. Граф Вяземский был человеком чести, но он был и прагматиком. Он служил не абстрактной справедливости, а Императору. А для Императора стабильность и полная казна всегда были важнее судьбы какого-то там захудалого барона с окраины.

Вяземский оказался в ловушке. Его собственная интуиция, его опыт подсказывали ему, что дело Рокотова шито белыми нитками. Слишком все было просто, слишком очевидно. Он помнил этого молодого барона — худого, изможденного, но с таким умом и сталью во взгляде, которые не купишь ни за какие деньги. Он не верил, что такой человек мог совершить столь глупое и бессмысленное преступление.

Но что он мог противопоставить той лавине «фактов» и тому давлению, которое на него оказывали? Другие могущественные Рода, те, кто мог бы составить оппозицию Орловым, хранили молчание. Они заняли выжидательную позицию, наблюдая, как два волка (а в роли второго волка они теперь видели именно Рокотова) готовятся вцепиться друг другу в глотку. Никто не хотел ввязываться, рискуя своими людьми и ресурсами.

Граф чувствовал, как петля затягивается. Он мог, конечно, написать в своем отчете, что обвинения против Рокотова, скорее всего, сфабрикованы. Но это был бы вызов всему столичному истеблишменту. Это означало бы пойти против могущественных Орловых и их союзников. Его отчет, скорее всего, просто «потерялся» бы в недрах Канцелярии, а он сам впал бы в немилость.

А мог пойти по пути наименьшего сопротивления. Доложить, что ситуация на севере действительно взрывоопасная, что молодой барон Рокотов — фигура неоднозначная и требует пристального внимания, и что для восстановления порядка необходимо немедленное вмешательство центральной власти. Это было бы безопасно. Это было бы то, чего от него ждали.

Вяземский понял, что выбора у него, по сути, нет. Он не мог рисковать своей карьерой и стабильностью Империи ради какого-то провинциального барона, каким бы интересным тот ему ни показался. Истина — слишком дорогая валюта в этих политических играх. А стабильность — это то, за что его ценил Император.

Вечером, сидя в своем кабинете, он взял перо и начал писать свой отчет. Каждое слово давалось ему с трудом. Он не лгал. Он просто расставлял акценты так, как того требовала политическая целесообразность. Он писал о «тревожных слухах», о «нестандартных методах» Рокотова, о «расколе» среди Шуйских, о «реальной угрозе» большой войны. И в конце, как единственно возможное решение, он предлагал отправить на север специальную комиссию с широчайшими полномочиями. Чтобы «беспристрастно» разобраться на месте и принять окончательное решение.

Он знал, что это решение будет означать для Михаила Рокотова. Он знал, кто возглавит эту «комиссию». У «Безумного Барона» почти не останется шансов. Но он сделал свой выбор. Выбор государственного мужа, а не искателя правды. И поставив свою подпись под отчетом, он почувствовал горький привкус во рту, который не смогло перебить даже самое лучшее столичное вино.

Паутина Орловых сработала безупречно.

Отчет графа Вяземского лег на стол в Малой Канцелярии Императорского Двора. Он был написан безупречно — ни одного прямого обвинения, лишь сплошные «опасения» и «тревожные сигналы». Но между строк читалось то, что и требовалось: ситуация на севере требует немедленного и жесткого вмешательства.

Решение было принято быстро. В столице не любили, когда провинциальные бароны начинали решать свои споры слишком громко, а уж когда в этих спорах фигурировали убийства глав могущественных Родов и слухи о чернокнижии, терпение Двора иссякало моментально. Объявлять Рокотова врагом Империи было бы преждевременно и создало бы опасный прецедент. Отправить на север карательный отряд — долго и дорого. Двор избрал третий путь, самый страшный в своей неотвратимой и холодной логике. Путь «законного правосудия».

В тот же день был подписан Императорский Указ о проведении «беспристрастного расследования». А для проведения этого расследования на север, в земли Рода Рокотовых, направлялся Высший Имперский Инквизитор.

Когда имя назначенного инквизитора стало известно в кулуарах Дворца, даже самые циничные и видавшие виды придворные невольно поежились. Инквизитор Валериус. Одно это имя заставляло умолкать самые оживленные беседы. О нем не говорили громко, о нем шептались. Легендарная, почти мифическая фигура, окутанная ореолом страха и благоговения. Человек без прошлого, без семьи, без слабостей. Его называли «Безмолвным Судьей», потому что он редко говорил, но его решения были окончательны и обжалованию не подлежали. Он был фанатиком веры и закона, доведенных до абсолюта. Для него не существовало полутонов, только черное и белое, праведность и ересь. За всю свою долгую карьеру он не вынес ни одного оправдательного приговора по делам, связанным с государственной изменой или запретной магией. Любое отклонение от канона, любая «нестандартная» практика для него уже были достаточным доказательством вины. Его прибытие в любую провинцию означало одно — скоро там запылают костры. И это решение Двора было, по сути, смертным приговором для «Безумного Барона», отложенным на короткий срок.

В замке Рокотовых в это время царила атмосфера напряженного оптимизма.

Борисыч, оставленный за главного принимал непрошенного гостя. Во двор замка въехал небольшой отряд, в котором был имперский глашатай в сине-золотом облачении, а по бокам его, словно две тени, застыли двое рыцарей. Их доспехи были из черненой стали, без единого украшения, кроме выгравированного на нагрудниках серебряного символа — меча, пронзающего весы. Это была личная гвардия Святой Инквизиции. Их лица были скрыты глухими шлемами.

В главном зале замка, где еще недавно пировали в честь победы, воцарилась мертвая тишина. Все разговоры стихли. Глашатай, не удостоив никого даже кивком, развернул тяжелый свиток пергамента с большой имперской печатью.

— Именем Его Императорского Величества, — его голос, усиленный акустикой зала, звучал безжизненно и торжественно, как приговор. — Заслушав прошения и свидетельства о волнениях и беззаконии, творящихся в северных землях, Двор постановляет.

Он сделал паузу, обводя застывшие лица тяжелым взглядом.

— Барон Михаил Рокотов из Рода Рокотовых, — каждое слово падало, как удар молота, — официально обвиняется в вероломном убийстве главы Рода Шуйских, барона Алексея, в развязывании войны и нарушении имперского мира, а также в практиковании темной и запрещенной магии, угрожающей благополучию и душам подданных Его Величества.

Борисыч схватился за сердце.

— Посему, — продолжал глашатай, не обращая ни на кого внимания, — для свершения высшего и беспристрастного правосудия, в земли Рода Рокотовых направляется Его Преосвященство, Верховный Имперский Инквизитор Валериус, по прозвищу «Безмолвный Судья». Его прибытие ожидается ровно через две недели от сего дня. До вынесения окончательного вердикта барону Михаилу Рокотову запрещается покидать пределы своих владений под страхом немедленного объявления вне закона и врагом Империи. Все активы и земли Рода Рокотовых замораживаются до особого распоряжения. Да свершится правосудие!