Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 79

— Врет она все! — Староста оглядел толпу, словно искал поддержки своим словам, нашел взглядом трактирщицу, и та яростно закивала, соглашаясь. — Как есть врет! Ну, первым делом, про силу колдовскую. Фрау Эмма, прежняя наша ведьма, значит, обещала передать дар моей внучке от старшего сына. Лизхен, выйди, покажись герру патермейстеру!

Толпа расступилась, и вперед вышла рослая девица в слишком нарядном для будничного дня синем платье, белом переднике и чепце. Никакого сравнения с простеньким убором Евы-Лотты, сразу видно, кто из девиц — сирота, а кто — любимая внучка почтенного дедушки. И весьма состоятельного, судя по янтарным бусам на шее девицы. Янтарным! Это у крестьянки-то! Да, бусины некрупные, и янтарь грязноват, но все же!

— Смотрите, герр патермейстер, какая у нас радость в семье выросла, — умиленно продолжал староста. — Разумная, скромная, богобоязненная. А уж трудолюбивая какая! И шьет, и вышивает, и по дому как пчела вьется! Все делает, что девице Господом да обычаями велено! И Эмма за это ее приметила, вот как на духу говорю! Да и люди подтвердят, что Лизхен у нее училась!..

Видо снова поморщился — головная боль нарастала медленно, но неумолимо. Явной лжи в словах старосты он не слышал, но это пока ничего не значило. Просто дедушка искренне верит, что его внучка — именно такое сокровище, как он о ней говорит. Но к ведьме девица захаживала, значит?

— Вот мы с Эммой и сговорились, — уверенно продолжал староста. — Я ей деньги ссужал, герр патермейстер. Не подумайте плохого, у меня лицензия на ссудное дело есть, самой нашей графиней подписана, дай бог здоровья ее сиятельству! Налоги плачу вовремя до последнего крейцера, лишнего не деру и сроки соблюдаю! Вот и Эмме давал в долг, она последние года два частенько просила. Известно, женщина одинокая, мужских рук в хозяйстве не хватает, за все приходится платить. Ей крышу подновить надо было, забор вокруг огородика новый поставить. Еще колодец камнем обложить и печку… Что-то ей, конечно, за ведьмовскую работу делали! Но ведь надо и сено для козочки на зиму, и дров запасти, и всякого по мелочи! Деньги-то нужны, как без них?! А взамен Эмма обещала дар ведьмовской нашей Лизхен передать! Ну, как помирать соберется, значит…

Болотная струя все-таки потекла среди чистой воды, мгновенно замутив ее грязью. Тошнота подкатила к самому горлу, Видо сглотнул, прикусил язык, чтобы боль помогла отвлечься. О чем-то староста точно врал! Но не обо всем сразу… Ложь спряталась среди правды, как это часто бывает, и теперь нужно было извлечь ее оттуда.

— Фрау Курц давала вам расписки на взятые в долг деньги? — спросил он.

— Так это… — Староста замялся. — Когда давала, когда и нет. Если по мелочи да срочно, так бывало, что я и не брал. Но там пустяки, герр патермейстер, а покойница мне то огород заговаривала, то свинью лечила… Уж эти пару-тройку талеров я ей прощу, как Господь велит! А на основные-то суммы — вот, все как полагается!

Он вытащил из кармана несколько листов бумаги и протянул перед собой. Капрал Густав забрал их и положил на стол перед Видо, который, стараясь не кривиться от головной боли, быстро просмотрел бумаги. Действительно, расписки. Общая сумма — сорок… семь талеров. Для деревни довольно много, и понятно, почему Эмма Курц не смогла расплатиться вовремя. Сроки тоже разные, деньги выданы в последние два года — все совпадает со словами старосты.

— Клянешься ли ты Господом, что эти расписки написаны и переданы тебе собственноручно фрау Эммой Курц в обеспечение долга? — устало спросил Видо. — Без обмана, принуждения и по взаимной договоренности.

— Клянусь, герр патермейстер! — Староста истово перекрестился и победно посмотрел на Еву-Лотту. — Видишь, его милость мою правду подтверждает!

Капитан явно хотел поправить старосту, который по незнанию изрядно промахнулся со светским титулом, но Видо махнул рукой, и фон Гейзель смолчал.

— Расписки подлинные, — признал Видо и сочувственно посмотрел на юную ведьму. — Как наследница фрау Курц, ты, к сожалению, должна выплатить ее долги.

— Но она отдавала эти деньги! — вскрикнула Ева-Лотта, прижимая руки к груди. — Каждый месяц по три-четыре талера, даже по пять! Мы молоко продавали, сыр, травы…

— А проценты?! — возмутился староста. — Проценты кто, по-твоему, должен был платить?! Вот проценты она и отдавала, тут я слова не скажу против, честная женщина была!

— Десять процентов ежемесячно? — У Видо брови поползли вверх, кто-то из рейтаров крякнул от возмущения. Кажется, капрал Густав. — Ни один банк столько не берет!

— Так никто ж ее не заставлял, герр патермейстер! — Староста развел руками. — Банки не больно-то любят простому люду деньги ссужать, у них попробуй — возьми! А я тоже должен свой прибыток иметь, иначе какой мне прок этим делом заниматься?

— Даже три талера в месяц — это семьдесят два за пару лет, — негромко уронил Ясенецкий. — А если покойная хоть иногда отдавала четыре или пять талеров, то заплатила вам одних процентов вдвое больше основного долга. И при этом осталась должна столько же?

— Так проценты же… — набычился староста, а Видо мельком подумал, что в учебниках по арифметике у московита нет особой необходимости.

— Допустим, — согласился он вслух. — Но ведьмовской дар не может служить закладом, предметом купли, продажи или обмена. Фрау Курц не могла пообещать его вашей внучке вместо взятых денег. Просто потому, что тогда ей пришлось бы держать фройляйн… Как зовут вашу внучку в святом крещении? Лизбет? Эльза? — На втором имени староста торопливо кивнул. — Держать фройляйн Эльзу при себе днем и ночью, дабы гарантировать передачу дара. Но этого ведь не было? Чему она ее учила, кстати? Тому же, чему и фройляйн Еву-Лотту? — Староста замялся, и Видо, почувствовав, что напал на нужный след, продолжил: — Если фрау Курц хотела передать ей дар, почему не взяла в ученицы, а лишь позволяла приходить? Почему не поселила у себя?

— Так это… у Лизхен же и другие дела есть! — выпалил староста. — Она-то не сирота, слава Господу, чтобы от ведьмы не отходить! Приходила, когда могла!

— И чему же вас учила ведьма, фройляйн Эльза? — обратился Видо к молчащей до этого девушке.

Та сделала немного неуклюжий, но старательный книксен, и заговорила:

— Как за детьми ходить, герр патермейстер. Укропную воду от колик заваривать, животик младенцам гладить… Учила, как семена замачивать, чтобы всходили хорошо, чем корову и козу кормить для молока…

— А тайным ведьмовским наукам? — как можно мягче спросил Видо. — Например, движению планет? Скажите, фройляйн, в какой фазе сейчас луна? Какие зелья варят в это время?

Эльза, она же Лизхен, как нежно звал ее дедушка, захлопала глазами — красивыми, надо признать, хоть и не такими, как у Евы-Лотты. Не золотисто-ореховыми, а голубыми, по-детски наивными.

— Девятый день от полнолуния, — тихо, но твердо сказала Ева-Лотта. — Луна убывает, но еще в силе. Следует варить зелья для очищения тела, для изгнания болезней и вредоносных червей. Можно заговаривать дома и поля от мышей, кротов и гусениц, можно лечить от пьянства и дурных снов, можно рвать зубы и вскрывать нарывы, потому что телесные ткани и жидкости в это время иссякают…

— Достаточно, — прервал ее Видо и повернулся к старосте. — Почтенный, вы либо намерены меня обмануть, либо обманываетесь сами. Не знаю, о чем вы договаривались, но покойная фрау Курц не собиралась оставлять дар вашей внучке. Иначе она бы позаботилась передать ей и знания. А вместо этого она учила юную фройляйн Эльзу обычным умениям, которые известны многим женщинам. Ничего тайного, ничего колдовского. А те знания, которые прилагаются к дару, она передала девице Еве-Лотте, что подтверждает намерение передать ей же заодно и силу. Вы вправе спросить с фройляйн Евы-Лотты долги приемной матери и наставницы, но не вправе обвинять ее в воровстве дара. Кстати, о долгах. Почему вы вовремя не известили капитул о смерти вашей деревенской ведьмы и передаче дара?