Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 65

Ловушка сработала блистательно.

Стас, уставший от первого в жизни настоящего урока верховой езды, а потом еще драивший двор и ступени часовни, даже не ожидал, что проснется так легко. Но звяканье бубенчика рывком выдернуло его из бессмысленного вязкого сна, он едва не вскинулся, но тут же спохватился, что лучше не подавать виду, что проснулся… Хотя если по капитулу и впрямь шарится местная Вещь, то какая ей разница?! Ей, если подумать, даже видеть нечем! А если бы даже глаза у нее и были, никуда она из ловушки не денется, ясно же, что запуталась! Бубенчик-то все еще звонит.

В комнате, к его величайшему удивлению, было… не слишком-то и темно для ночи. Сумеречно, скорее. Вполне достаточно, чтобы разглядеть и ловушку с переплетением шпагата, и бубенчик, снова назойливо звякнувший, и… и… И никакой руки, разумеется! Рядом с ловушкой, чернильно-черная в прозрачных серебристых сумерках, сидела кошка!

Сидела, склонив набок голову, развесив уши, и прямо-таки упоенно вслушивалась в звяканье. Бубенчик затих, кошка вытянула лапу и с наслаждением дернула за веревочку.

Бубенчик зазвенел.

— Кис-с-сонька! — выдавил Стас. — Медведь-музыкант долбаный!

Кошка подняла морду и одарила его искренне недоумевающим взглядом. «А что? — читалось в этом взгляде. — Ты повесил веревочку для кого-то еще? У тебя что, есть какая-то ДРУГАЯ КОШКА?!»

И посмотрела на бубенчик. Задумчиво. Явно прикидывая, не получится ли оторвать его и унести с собой.

— Слушай, иди отсюда, а? — попытался договориться Стас, глянув на окно, которое, разумеется, не закрыл с вечера. — Я знаю, что ты сумеречное животное, но уже светает, мне спать осталось всего ничего. Я с тобой днем поиграю, хорошо?

Кошка снова потянулась лапой. Звяк!

— Ладно, понял, — вздохнул Стас и процитировал: — «Эта музыка будет вечной…» Но фигу тебе, а не батарейка! Все, отчетный концерт закончен, можешь выйти на поклон и проваливай! А бубенчик я заберу…

Он с неохотой выбрался из-под одеяла, но тут кошка сменила тактику. Она вцепилась в бубенчик зубами! Дернула, оторвала и стремительно прошмыгнула мимо Стаса к окну, забрав добычу! Которую, между прочим, нужно было вернуть конюху!

— Зараза-а-а-а… — простонал Стас. — Ну вот что ты за вредина, а?

Мало того, что бубенчик потерял, так еще и сна теперь ни в одном глазу! И за окном уже отчетливо розовеет край неба… Ну что ж, все равно было решено возвращаться к тренировкам, тем более что растяжка сегодня очень требовалась.

От вчерашних попыток усидеть на спокойной гнедой кобыле, которую добросовестный Йохан гонял по кругу на веревке — да-да, корд это называется, надо запомнить! — в теле образовалось напряжение и легкая боль в отдельных мышцах. Ничего страшного, все-таки они с лошадью издевались друг над другом недолго. Но чувствовать себя в седле неуклюжим, словно чемодан без ручки, было неприятно. А то, что происходило все это под ухмылки господ рейтаров, только добавляло желания поскорее научиться. Верховая езда — это вам не каллиграфия! Странно было бы после дюжины лет в айкидо не знать, что делать с собственным телом, или бояться упасть, пусть даже и с лошади…

— Ну, поехали тогда?

Ежась от ночной прохлады, сразу облившей разогретое под одеялом тело, Стас потянулся и встал на разминку, а из нее минут через десять перешел в первую позицию ката.

Медленно, плавно, и еще медленнее, так что каждая мышца и связка тянутся постепенно… Движения перетекают друг в друга, дыхание свободное, полное… разум расслабляется вслед за телом…

Прогнав ката трижды, Стас добился, чтобы тело, как выражался сенсей, запело. Вот теперь можно и силовыми догнаться. Немного, помня, что днем будет обязательный набор из ведер и метлы, а вечером снова урок верховой езды. Так что он просто встал в планку и начал отжиматься — сначала обычным способом, потом через хлопок.

За этим занятием его и застал Фридрих Иероним, неизбежный, как восход солнца.

— Ох, извините! — Стас поднялся и потянулся за рубашкой и штанами. — Что-то я увлекся, время варить кофе, да?

— Не извольте беспокоиться, ваша милость, — церемонно сообщил камердинер. — Гимнастика чрезвычайно полезна для здоровья, я вовсе не имел намерений помешать вашей милости. Напротив, считал нужным сообщить, что сегодня утром кофе не требуется, да и завтрака не будет. По случаю службы и причастия.

— Про службу я помню, — кивнул Стас, одеваясь. — А перед ней нельзя есть?

— Следует поститься хотя бы в день причастия. — Камердинер посмотрел на него с легким удивлением, особенно заметным на обычно неподвижном лице. — Осмелюсь спросить, разве в Московии не так?

— Эм… Я очень редко бывал на службах, — попытался вывернуться Стас и добавил про себя, что практически никогда. — Так получилось…

— Очень жаль, — так же размеренно сообщил Фридрих Иероним. — Однако молодой господин Моргенштерн не считает возможным пренебрегать заботой о душе и очень ревностно относится к церковным канонам.

— Ну, при его-то работе… — попытался сгладить впечатление Стас. — Не сомневаюсь, он очень ответственный! А… служба когда?

— Патер Стефан прибудет к девяти часам и сразу приступит к приему исповедей, — уведомил Фридрих Иероним. — К этому времени все как раз успеют привести себя в должный вид, приличествующий добрым христианам в торжественный день мессы. Сама же месса начнется в полдень.

«Должный вид… Бочка! — вспомнил Стас и тут же себя успокоил: — С вечера полным-полнехонька. И сегодня, значит, можно будет нормально вымыться горячей водой. Блин, а я с мочалкой так и не решил вопрос. Ну, значит, помоюсь холщовым полотенцем, оно грубое, ототрет…»

— Благодарю вас, Фридрих Иероним, — сказал он вслух, и камердинер поклонился. — Пойду проверю, все ли в порядке!

— Весьма своевременно, ваша милость, — был ответ.

Прихватив смену чистого белья и одежды, Стас вышел во двор и понял, почему служебная инструкция дворника предписывала мыть двор накануне. Потому что сейчас для этого не было ни времени, ни возможности! Все вокруг встали раньше обычного и суетились вовсю!

Конюх-истопник с ветхозаветным именем Абрахам тащил дрова в баню, из трубы которой уже вился дымок, дежурная смена рейтаров деловито выясняла, кто пойдет мыться первым, а кто его в это время подменит. Кто-то искал ваксу для сапог, просил свежую рубаху и портки, клятвенно обещая отдать ну вот прямо завтра, кто-то ругался на соседа, утащившего гребень… Ругался, впрочем, без обычного запала и даже благодушно, видимо, опасаясь осквернить общее благолепие. Горничные ведрами тащили горячую воду в дом, там вроде бы имелись ванные комнаты. Во всяком случае, Стас ни разу не видел, чтобы фрау Марта или герр патермейстер пользовались общей баней. Вот Фильц с капитаном в нее регулярно захаживали.

Как ни странно, у самого Стаса почти не оказалось лишних забот. Вода, конечно, уходила из бочек со страшной силой, и ее следовало тут же пополнять, но двор сиял чистотой, а больше к нему претензий-то и не было. До самых девяти часов, отбитых городским колоколом, когда в ворота капитула постучали, и пришлось под бдительным надзором парней фон Гейзеля впускать приехавшего священника.

Встречать его вышли все, от герра патермейстера, все такого же уставшего и бледного, словно он всю ночь молился вместо сна, и до кузнеца, застенчиво теревшего руки измазанным сажей полотенцем. Наверное, если бы не запертые двери конюшни, то и лошади с козами присоединились бы! А вот кошку, все еще безымянную, никакие двери не остановили. Выскочив навстречу, она решительно потерлась о подол длинной темной рясы, пока священник протягивал Моргенштерну руку для поцелуя.

Инквизитор почтительно коснулся губами перстня с голубоватым камнем и страдальчески покосился на непрошеную часть комитета по встрече.

— Какая милая! — заулыбался святой отец, невысокий, приятно пухленький и совершенно седой, от головы с выбритой тонзурой и до аккуратной маленькой бородки. — Очаровательное животное! Миц-миц-миц, лапонька! Иди ко мне, детка пушистая!