Ведьмин кот (СИ) - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 10

Навалилось удушье, на лбу и ладонях выступил пот, зазнобило и замутило до мелкой дрожи, сердце то сжималось и замирало, то колотилось с немыслимой силой, и грудь разрывалась от необходимости немедленно делать хоть что-то и одновременно слепого, не рассуждающего ужаса.

Ведьма едва не погубила всех!

Если бы не Йохан…

Проклятая старуха попросту сожрала бы весь отряд, включая его самого, и тогда… Ведьма, сожравшая патермейстера, к тому же истинного клирика — страшно и подумать, какую мощь она смогла бы обрести! Однажды… такое случилось лишь однажды — и от Лондиниума до Лютеции прокатилась чума, страшнее которой не бывало ни раньше, ни после!

Перешагнув порог и затворив за собой дверь, Видо пошатнулся, опустился на колени и, едва разомкнув запекшиеся губы, вытолкнул первые слова благодарственной молитвы.

Теплая благодатная сила тонким ручейком заструилась в нем, омывая, отгоняя темный липкий ужас, успокаивая сердце, позволяя снова вдохнуть полной грудью… После третьей молитвы Видо поднялся на ноги и осмотрелся.

…Сарай, очевидно, служил ведьме мастерской: едва Видо смог глубоко дышать, как ощутил резкий запах трав, знакомых каждому патермейстеру — пижма, полынь и гвоздика, которыми ведьмы отгоняют насекомых и используют еще множеством способов.

Разбитое окно скалилось осколками, а разбил его… совсем не кот!

Пленник лежал на полу, как и сказал Йохан. Умело растянутый между железных костылей, которые найдутся в любом приличном хозяйстве. Высокий, плечистый, довольно крепкий. Рыжеволосый и не просто всклокоченный, а неприлично коротко остриженный, так коротко, как не стригутся даже крестьяне. Может быть, разве что новобранцы Императорской пехоты или послушники странствующего Ордена… Но им-то здесь взяться неоткуда, да и выглядят они иначе.

Этот же человек был одет весьма странно, и Видо пару минут разглядывал белую, откровенно грязную рубаху, синие штаны и полуразвалившиеся туфли впервые увиденного фасона, узкие и почти без каблука. Что-то в этой одежде чудовищно не сочеталось друг с другом, и вскоре Видо, несмотря на проснувшуюся головную боль, понял — что.

Рубашка на незнакомце была из тончайшей ткани и великолепно пошита — едва заметные на воротнике и манжетах швы делала непревзойденная мастерица-белошвейка. Видо никогда в жизни не видел таких ровных стежков, а ведь ему, графскому сыну, шили одежду лучшие портные Виенны.

Штаны были пошиты так же искусно, однако плотная, даже грубая ткань категорически не сочеталась с тонкостью работы, словно кто-то ради шутки взял крестьянскую холстину и отдал прекрасному мастеру. Ну а туфли вообще непонятно для чего предназначены! Видо, пожалуй, назвал бы их бальными, но это уж и вовсе бессмыслица какая-то! Ладно, с одеждой можно потом разобраться. Он снова вгляделся в незнакомца.

Итак, лет ему… около двадцати. Кожа ухоженная, как у человека приличного происхождения, руки без мозолей, ногти коротко пострижены, волосы здоровые и блестящие. Судя по легкой щетине, брился пару-тройку дней назад. И все это время был пленником? Видо принюхался — запах потного тела имелся, но не застарелый, как у бедняков или неряшливых людей, а вполне обычный, как после охоты или упорной тренировки. Вряд ли ведьма отмывала будущую жертву, так что можно предположить — парень к ней попал недавно. Может, сегодня или вчера…

Очевидно, он довольно ловкий, если сумел освободить хотя бы одну руку, да еще схватить этой рукой что-то тяжелое, кинуть этим тяжелым в окно и к тому же попасть. Достаточно сообразительный, чтобы все это проделать. И достаточно осторожный, чтобы, увидев вошедшего незнакомца, притвориться бесчувственным.

Или не притвориться?

Шагнув к столу, Видо убедился, что пленник в самом деле без сознания. Веревка же оказалась не развязанной, а разорванной и предварительно измочаленной, словно ее долго и упорно А. Видо старательно запомнил этот факт, положив себе непременно выяснить, как подобное могло случиться. Не связанный же по рукам и ногам юноша ее разгрыз! Такое случается только в детских сказках, а в жизни все непременно имеет более разумное объяснение. Заодно он приметил окровавленное исцарапанное запястье и следы кошачьих когтей — примету тревожную и много говорящую опытному человеку.

Отойдя от лежащего на земле, Видо огляделся.

Связки трав на стенах, два стола — один для разделки домашнего скота и дичи, второй, дальний, с перегонным кубом. Жаровня в углу, многочисленные полки с горшками и бутылями — да, самая обычная мастерская ведьмы… или нет?

Вот эти округлые широкогорлые стеклянные сосуды на верхней полке определенно слишком велики для зелий! Зелья разливаются в глиняные кувшинчики, чтобы не испортились от солнечного света, и размером не больше ладони, ведь любое из них отмеряется каплями! А каждый из этих, пожалуй, не меньше крупного кувшина и… что это внутри?

Подойдя к полке, Видо вгляделся в ближайший сосуд и невольно отступил на шаг.

Из сосуда на него смотрело лицо. Молоденькое лицо миловидной крестьяночки, белокурой и голубоглазой, с пухлыми розовыми губами и двумя родинками под правым глазом… Оно плавало в прозрачной жидкости, аккуратно заплетенные волосы венчиком окружали высокий чистый лоб, в них даже виднелись голубые ленточки.

Пропавшая кузнецова дочка.

Он видел ее несколько раз — когда случалось заезжать во Флюхенберг, девушка непременно выбегала к колодцу, улыбалась бравым рейтарам, никогда не отказывалась поднести отряду воды, а в последний раз вынесла крупного пестрого котенка в вышитом полотенце и попросила герра патермейстера об осмотре. День тогда был не кошачий, но Видо не стал отказывать, и котенок обзавелся жетоном на голубой ленточке. Точно такой же, какие девица вплетала себе в косы… Да, вне всяких сомнений, из сосуда смотрела дочка кузнеца. Вернее, ее лицо…

Горло снова перехватило, но Видо поспешно осенил себя святым знаком, и удушье отступило. Вместо него осталась горькая пронзительная тоска и вина, которую, Видо точно знал, не забыть, не замолить, не простить самому себе. Он не успел. Не нашел эту девчонку вовремя, не спас от страшной участи… И можно сколько угодно говорить себе, что не знал, что искал ведьму всеми силами, что жизни не пожалел бы, случись наткнуться на нее раньше! Все это лишь пустые оправдания, потому что жизнь этой девушки оборвалась — до срока, с чудовищной подлостью и жестокостью.

Видо снова вспомнил пестрого котенка с голубой ленточкой, трогательно повязанной бантиком. Отвернулся, стиснул зубы…, а потом заставил себя взять сосуд и вынести из проклятого Господом места. Если даже не удастся отыскать все тело, хотя бы эту часть можно будет похоронить. И… лучше, пожалуй, родителям девицы не знать ее истинную судьбу. Достаточно рассказать, что их дочку убила ведьма, а подробности точно ни к чему.

Курт подошел, едва Видо сполз с крылечка мастерской. Покосился на сосуд в его руках, дернул исполосованной шрамами щекой — памятку оставила капитану рысь-оборотень дюжину лет назад. Уронил, тактично глядя поверх плеча Видо куда-то в стену:

— Там парни за домом нашли кое-что. Извольте взглянуть.

Видо молча пошел за капитаном. В стороне Йохан и оклемавшийся Якоб деловито паковали останки ведьмы в кожаный мешок — часть обязательного снаряжения на выезде. Видо глянул в их сторону, убедился, что все делается правильно, и пошел дальше. «Кое-что» оказалось мусорной ямой, прикрытой слоем травы и веток. Рейтары сгребли их в сторону, и под высохшей травой оказалось пепелище. Ведьма выгребала сюда золу из печи, среди серого порошка виднелись темно-желтые, коричневые, черные кусочки чего-то. Видо пригляделся — и уже привычная сегодня дурнота снова прыгнула к горлу. Обломки берцовых костей и ребер, челюсти с зубами… Обожженные, поломанные, без малейших следов плоти…

— А она не больно-то и таилась, — негромко сказал рядом Курт. — Отжиралась, набирала силу… Для чего ей могло столько силы понадобиться, стер-рве поганой?

— Вот это я тоже хотел бы знать, — отозвался Видо чужим голосом. — Капитан, золу надо просеять. Кости заберем, чтобы похоронить. Хорошо бы прикинуть, сколько тут… бедолаг. Думаю, сама Мария-травница и дочь кузнеца — как минимум. Нужно узнать по деревням, не пропадал ли еще кто-нибудь… Под маской Марии она заняла место травницы, но кузнецову дочку непременно узнали бы. Значит, она собиралась уйти отсюда под личиной девушки… Кстати, там еще одна жертва, к счастью, живая. Парень здоровенный и в беспамятстве, в седле не усидит. Либо вперевалку везти, либо телегу в деревне брать…