Рыжий: спасти СССР 2 (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 45

Мне стоило больших усилий сохранить непроницаемое выражение лица. Я гадал — знает ли Председатель Конторы, о чем говорил со мною на даче Генсек? По идее, должен знать. Там наверняка все стены нашпигованы микрофонами прослушки. Уж если ГБ «пишет» разговоры в кабинете американского посла… Правда, прежде чем заговорить о серьезных делах, Леонид Ильич чем-то там пощелкал. Не исключено, что одно управление прослушку ставит, другое — ее глушит. Ну да к чему гадать. Следует выслушать Юрия Владимировича до конца.

— Думаете, меня такие цели возмущают? — выдержав паузу, продолжал тот. — Да нисколько! Вы же еще совсем молодой человек. У вас должны быть амбиции мирового масштаба. Иначе — для чего нужна молодость… Я и сам когда-то… Что-то получилось, что-то нет… Что-то уже не получится никогда… Ну не обо мне речь… Хотя, может быть, и обо мне… Только несколько позже… Если вы, конечно, соблаговолите…

К чему это он клонит? Не пойму.

— Итак, какую цель вы считаете конечной для себя, Анатолий Аркадьевич? — почти с театральным пафосом вопросил Андропов.

— Прежде, чем я начну, могу я вас попросить кое о чем, Юрий Владимирович? — спросил я.

— Разумеется, товарищ Чубайсов.

— Вы не могли бы сесть, товарищ Председатель Комитета Государственной Безопасности.

— Да, пожалуйста, — сказал главный чекист страны. — Может, тогда и коньяку?

— Уж лучше — чаю.

Он заказал чаю. Адъютант принес его. Все строго. Граненые стаканы, мельхиоровые подстаканники. Сахар. Печенье. Обстановка сразу стала походить на домашнюю, а не на допрос. Это и хозяин кабинета понял. Хлебнув чайку, я сразу почувствовал не вдохновение даже, а решимость, наконец, рассказать этому могущественному человеку все, что я думаю о происходящем в стране и мире. И хочу, чтобы он меня понял. У меня сложное отношение к этому Председателю КГБ. С одной стороны, я ему благодарен за то, что он поддержал мои начинания… Да что там — поддержал. Без него мне бы и шагу не дали здесь ступить. Тот же Романов палец о палец бы не ударил… А с другой… Ведь это он курировал Гвишиани, ВНИИСИ, всю эту шоблу состоящую из Гайдара, Авена, Березовского… Чубайсова. Не знаю, может он желал стране только хорошего, но повел ее не туда… И он же настаивал на вводе войск в Афганистан, что не могло не сказаться на общем настроении народа, привыкшего за три с половиной десятилетия к тому, что не приходят на сыновей похоронки. По крайней мере — в массовом масштабе. И к тому, что солдаты не пропадают без вести и не сидят годами в зинданах… И ведь пока ничего из этого не предотвращено. Сейчас только конец семьдесят седьмого… И даже если то, о чем со мною говорил вчера Брежнев, осуществится, без помощи Андропова мне все равно не добиться цели, о которой он хочет, чтобы я ему сейчас рассказал.

— Надеюсь, вы не ждете, что я, как пионер, отчеканю, что моя цель — это мир во всем мире и всеобщая победа коммунизма? — спросил я.

Председатель КГБ усмехнулся.

— Если бы вы так ответили мне — я, быть может, вам и поверил, но всерьез бы не воспринял.

— Это хорошо. Потому, что все, что я скажу сейчас, не будет приятно ни вам, ни кому бы то ни было из тех людей, что определяют сейчас политику Советского Союза.

Андропов смотрел на человека, что сидел сейчас напротив него, и думал — ведь ничего не стоит вызвать конвой и велеть увести. А потом распорядиться, чтобы следственный отдел завел дело. За что — найдется. Был бы человек. При желании, можно разрушить все, что Рыжий успел натворить в стране. Разогнать этот его ЛИСИ, закрыть РПЦ, отнять все права у всех этих кустарей, огородников и прочих кооператоров. И завести страну в глухой, замшелый, ледяной тупик. Из которого выход будет только один — назад к капитализму. И все-таки, чтобы Рыжий сейчас ни сказал, он, старый чекист, умрет, отстаивая путь, который тот уже предложил для СССР. Умрет, потому что в глубине души уже верит, что это путь спасения.

— Я вообще не станут формулировать свою цель, — продолжал Рыжий. — Она станет понятна из того, что я расскажу. И вы, Юрий Владимирович, сами сделаете вывод, насколько искренне я стремлюсь к ее достижению… При этом, я буду говорить лишь то, что думаю, а не то, что принято. Не знаю, насколько это вас огорошит, но основной постулат моей, если хотите, философии, таков. Коммунизм, как бесклассовое общество всеобщего равенства, цель недостижимая в силу человеческой природы. Наверное, эту природу можно изменить, внеся коррективы в наш генетический код или соединив человеческий разум с бессмертными и совершенными машинами, но будем исходить из того, что человеческая природа еще очень долго останется неизменной. А у человека есть несколько базовых потребностей — в пище, в жилье, в безопасности, в продолжении рода, в самореализации и в расширении жизненного пространства. Постепенно, из века в век, человечество стремится к максимальному удовлетворению этих потребностей, как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Простите, за эти прописные истины, но мне так легче выстроить логику… Когда создавалось первое в мире социалистическое государство, человечество сделало следующий шаг на этом пути. Шаг весьма смелый и радикальный. И именно только Россия, которая уже тогда представляла собой союз народов, культур, языков и вероисповеданий, могла такой шаг сделать. Не Европа, не Америка, не азиатские государства — Россия. Почему? Потому, что она единственная из глобальных держав того времени, которая не пошла по пути колонизаторства. Мы изначально не порабощали народы, а делали их частью своей многонациональной семьи. В основе нашего общества всегда лежала община, а община — это, если хотите, зародыш коммунизма, но чтобы этому зародышу дать созреть, необходимо главное условие — экономически, технологически, политически, культурно развитое, обладающее всесокрушающей военной мощью государство. Однако государство не только средство, но и цель. А если мы говорим, что наша цель отмена государства, как аппарата насилия, мы лишаем себя четко осознаваемой цели. Потому, что никто не знает, что такое коммунизм, ибо ему нет примеров в истории, но все прекрасно знают, что такое сильное государство.

— Если я правильно вас понял, именно сильное советское государство вы и считаете своей целью, Анатолий Аркадьевич? — спросил Андропов, когда его собеседник взял паузу, чтобы отхлебнуть чаю.

— С вашего позволения, я продолжу, — проговорил Чубайсов.

Председатель КГБ кивнул.

— Я бы сформулировал так. В первую очередь — сильное Русское государство, в котором русские — это титульная нация, которая взяла на себя историческую роль по руководству другими народами. Вы наверняка помните тост товарища Сталина за русский народ? Так вот в нем Вождь очень четко определил историческую, культурную и политическую роль русского народа, который призван объединить все остальные. Лучше Иосифа Виссарионовича мне не сказать, но добавлю — что именно объединить, а не притеснять, не порабощать, не грабить и уж тем более — не уничтожать. Русский человек — это не национальность — это прежде всего образ мысли. Можно оставаться евреем, грузином, таджиком, белорусом, украинцем, но при этом — быть русским по духу. СССР — это прежде всего Россия, ставшая точкой притяжения для других народов. И которая должна стать таковой для всех народов Земли, без исключения. И если мы не сойдем с правильного пути, в Советский Союз однажды войдут все страны мира и это должно быть нашей конечной целью. Впрочем, об этом говорить пока рано, ибо существует множество вопросов, которые требуется решить не только в экономике, но и в идеологии и, уж извините, Юрий Владимирович, в государственной безопасности страны.

Председателя КГБ удивило то, как бесстрашно Рыжий все это произнес. Чтобы сказать главному чекисту СССР, что существуют нерешенные вопросы в области безопасности государства, надо быть либо безумцем, либо человеком безоглядно смелым. Что, впрочем, практически одно и тоже. Вряд ли Чубайсов не понимает, что во власти его, Андропова, разрушить все им созданное. От него, главного чекиста страны, зависит личное благополучие самого Рыжего, его беременной жены и будущего ребенка, родителей и друзей. Наверняка, тот понимает это, и все же говорит то, что говорит.