Свадебное проклятье (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 48

Ну, я так предполагаю.

— И вообще, я… то есть мы совершенно не выспались, дай уже поспать!

— Конечно-конечно, отдыхайте. И скажите, когда придете на обед! — успевает прокричать мама, прежде чем я отключаюсь. Н-да, если такие вопросы задает более-менее контролируемая родительница, то чего же ждать от бесцеремонных теток, наверняка приглашенных на тот самый обед? Как бы еще щупать и измерять не начали! Сумеет ли Чэн от них отбиться?

Предусмотрительно ставлю айфон на беззвучку и со стоном падаю на постель. Спа-ать!

Но сон уже пропал: перед глазами вновь крутятся картинки вчерашней, то есть сегодняшней ночи; снова слышу звуки, которые издают шаманка, совы или вообще какая-то местная кладбищенская нечисть. Вижу сосредоточенное лицо Маркуса, когда он неловкими пальцами надевает мне кольцо. Опять ощущаю его объятья, поцелуй…

Ох! Резко сажусь на кровати. А вот эти воспоминания ни к чему!

Совершенно.

Кажется, все-таки придется просыпаться.

Варю «пустой» кофе. Никаких тебе вкусностей, приготовленных любящими родственниками, дабы подкрепить силы после первой брачной ночи…

Да и брачной ночи никакой не было.

…Маркус привозит меня с кладбища на рассвете. Глядит на часы (неизвестного брэнда, массивные, поцарапанные; подарить ему новые?) — и зевает, не разжимая губ:

— Уже практически утро… Можем с чистой совестью говорить, что всю ночь прокуролесили!

— Только обойдемся без уточнений, где именно мы с тобой куролесили! — с нервным смешком отвечаю я. Маркус смотрит с прищуром.

— Ты чего-то стыдишься?

Вздыхаю:

— Знаешь, мое… проклятье, будем называть пока так, и без того семью задело. А если к тому же станет известно о свадьбе на кладбище, брату с сестрой никогда не найти себе пару из приличных домов Сейко.

— А, вон что ты имеешь в виду! — Кажется, Маркус Чэн решил, что я стыжусь… его? Вроде бы раньше особой скромности и чувства неполноценности за ним не замечалось.

Новый взгляд на часы.

— Я бы, конечно, с удовольствием провел с тобой остаток ночи, то есть уже утра, но… — начал Маркус.

— Помню-помню, — подхватываю я. — Сегодня запуск нового цеха в пригороде и без тебя, конечно, никак!

— Хорошая у тебя память, женушка!

— Стараюсь… муженек, — в тон отзываюсь я.

…Еще бы не помнить! Вчера Чэн объявился поздним вечером, когда я уже начала подумывать, что на кладбище мы не попадаем (как звучит все-таки!), и вообще всё отменяется. Усталый, раздраженный, буднично одетый (оставил приготовленный костюм дома, а заехать уже не успевал), только рубашку сменил на свежую. Переминался у порога, пересказывая события суматошного дня: завтра запускается новая линия, приглашены пресса, пиарщики, представители мэрии, а в цеху, как назло, какой-то важный агрегат заело, возились с ним до ночи, проверяли и перепроверяли…

— Будем надеяться, завтра все пройдет удачно, — резюмировала я, обуваясь. — Жениться едем?

— Уже пора? — Замороченный жених отлепился от двери, к которой привалился, и наконец как следует взглянул на меня. Рассмотрел. — Ого!

— Да уж, в отношении своего драгоценного цеха ты куда красноречивее! — колко заметила я.

Он тут же нашелся:

— Да я при виде такой красоты просто дар речи потерял!

— Маркус Чэн — и потерял дар речи? Ни за что не поверю! — Я проплыла мимо, довольная: видела, как вспыхнули его глаза…

— …поэтому наша брачная ночь вынужденно переносится. Но не отменяется!

— Ну-ну. Сплошные обещания! — комментирую я, берясь за ручку двери. — Желаю, чтобы открытие новой линии… или цеха?.. прошло хорошо.

— Лучше отлично!

— Хорошо, тогда пусть на полных сто баллов!

— Спасибо… погоди, я тут кое-что забыл.

Прикрываю уже отворенную дверь машины.

— Что?

Чэн молча смотрит на меня.

— Маркус, что ты забыл?

— Да вот, — говорит он и, притянув меня к себе, целует. Крепко. Долго. И отпускает далеко не сразу.

— Если нас оштрафуют за непристойное поведение в общественном месте, — сообщаю я как можно непринужденнее, что трудновато, когда одновременно пытаешься прийти в себя, отдышаться и поправить окончательно разрушенную прическу, — вычту сумму штрафа с твоей кредитки!

Маркус смеется.

— Все мои карты, мое имущество — движимое и недвижимое — и я сам целиком теперь твои! Распоряжайся нами, как только захочешь!

— Я записала твои слова на диктофон! — угрожаю я, наконец выбираясь наружу. — Припомню при случае.

— Давай-давай, с нетерпением жду того самого случая! — Пригнувшись, Маркус выглядывает из машины. — Эби?

— Еще что-то забыл? Нет уж, обратно не полезу!

Глаза мужа смеются.

— Если что, настоящей непристойщины твои соседи пока не видели! Как и ты. Вот и думай об этом до моего возвращения! С нетерпением.

— Ах ты ж!..

Усмехающийся Чэн трогает с места, и мой карающий замах превращается в задумчивое помахивание вслед исчезающей в конце улицы машине. Вот и зачем негодяй сказал такое? Поневоле в голову лезут разные картины с его участием. Непристойные — это еще мягко сказано. Очень мягко, да…

Отвлекаюсь от них я только уже над приготовленным кофе. Глоток крепкого, горького напитка не только развеивает внезапный сексуальный угар, но и будит тревожные мысли.

Как там сказала шаманка: вас защищают мертвецы? Или лишь одна мертвая душа? Может, нам с Маркусом нельзя разделяться, чтобы призрачным охранникам — если те, конечно, на самом деле имеются — не пришлось выбирать, кого защищать?

Хотя, почему я о себе беспокоюсь? Ведь опасность всегда угрожала не мне.

Не считая того похищения.

И встречи — или морока? — в часовне-гроте.

Но ведь тогда всё закончилось… благополучно?

Допиваю кофе залпом, уже совершенно не чувствуя вкуса, и запретив себе думать, почему последняя мысль вышла вопросительной… да и вообще думать, анализировать и вспоминать. Наскоро споласкиваюсь под душем и падаю на постель. Уже засыпая, туманно думаю, что «непристойщина» сейчас была бы в самый раз.

Чтобы не возникали вновь эти проклятые вопросы.

Молодой муж является опять под вечер, хоть сегодня и не к полуночи. К его приезду примерная жена накрыла стол: то есть заказала готовые блюда. Ради первого нашего дня — не в обычной доставке, а из очень неплохого ресторана, думаю, наш объединенный бюджет такие траты выдержит. Хотя отец, как и было обещано, после свадьбы открыл доступ к моим семейным счетам (я проверила!), все же не хочу пока баловать новоявленного супруга, придерживаясь традиционной женской практики: мои деньги — это мои деньги, твои — тоже мои! Кстати, следует подумать, куда их побыстрей перевести и вложить: неизвестно же, как скоро разругаюсь с родителем следующий раз.

Ведь кроме собственной свободы мне теперь есть, кого защищать.

Моего мужа.

— Ого! — восклицает защищенный, жадно принюхиваясь с самого порога. — Будет пир горой?

— Ну так свадебного банкета у нас почему-то не случилось, будем наверстывать… Эй!

Чэн обхватывает меня обеими руками, в одной — бутылка шампанского, во второй еще какой-то пакет. Отвешивает смачные поцелуи в щеки:

— М-м-м, а ты пахнешь еще вкуснее!

— Надеюсь, — с достоинством отвечаю я, хотя от его объятий и прикосновений губ тело приятно покалывает. — Как прошел запуск цеха?

— Просто отлично! — Маркус отпускает меня. — На открытие явилась чуть ли не вся мэрия, еще и зам министра сельского хозяйства и сельских дел, представляешь?!

Чэн сияет как полуденное солнце, взволнованный, радостный и слегка растерянный. Улыбаюсь в ответ: отчего же не представить, наверняка кое-кто (скорее всего отцовский референт) подсказал нужным людям, что внезапный зять Самого (да-да, а вы что, не слышали о муже его старшей дочери?! Очень перспективный молодой человек!) запускает в пригороде Сейко новый цех.