Архонт росский (СИ) - Мазин Александр Владимирович - Страница 6

А потом — знакомый треск разбитого щита, хрусткий мокрый звук разрубаемой плоти, дикий вопль, на миг перекрывший рев атакующих…

Железный клин врезался в зыбкий строй лесовиков и разорвал его, как охотничий срез разрывает мелкую птичку. Кочень выбросил вправо меч, целя в чью-то меховую шубу… И поразил мертвеца. Кто-то уже успел развалить тому голову.

Следующую команду Кочень скорее угадал, чем услышал. Атакующий клин организованно распадался, разворачиваясь в цепь, охватывая фланги дезорганизованной толпы, в которую превратилось вражеское воинство…

Кочень пинком отбросил топор, лежавший слишком близко к стоявшему на коленях (голова опущена, руки подняты) лесовику. Убивать не стал. Это больше не враг, добыча…

Они победили. Как всегда.

— Что теперь? Убьешь меня? Нурманам своим отдашь? — Корлы кивнул на Убийцу.

В бою кирьяльский вожак почти не пострадал. Так, помяли немного и придушили. Трупами. «Повезло» ему попасть под отвал нурманского клина. Сначала на ногах не устоял, а потом несколько покойников сверху легло, которых утоптала пара десятков ног. Если кто подумает, что это легко, пусть нацепит броньку в пуд совокупного веса и уложит сверху еще десять пудов. Когда «военного вождя всех кирьялов» избавили от гнета, он хоть и дышал еще, но уже даже не через раз.

— Убить тебя… — задумчиво проговорил Сергей. — А смысл? Муж ты крепкий, раз выжил. Гривен пять серебра за тебя можно взять. А если до ромеев довезти, то и двадцать пять.

— Из меня плохой раб, — мрачно возразил Корлы. — Строптивый.

— Точно к ромеям, — одобрительно прогудел Дёрруд. — К веслу или в цирк. Они строптивых да здоровенных ценят.

— А может, за тебя твои выкуп дадут? — поинтересовался Сергей.

— Может, — буркнул Корлы. — А может, и нет. Без меня каждое племя наше само за себя говорить станет. А моя родня важная со мной была, и вы всех побили.

Сказал и пригорюнился.

— Не всех, — возразил Сергей. — Десятка три, да, ушли за Кромку, раненых тоже много, но сотню с лишком мы живьем повязали. Хорошая добыча. Порадовал ты нас, Корлы.

Надо же, воспрял чуть-чуть. Выходит, переживал за своих больше, чем за себя. Плюс ему.

— Ты мне вот что скажи, вождь военный: откуда у вас, кирьялов, луки воинские? — спросил Сергей. — У всех такие есть?

Корлы Сильный Делом не ответил. Сразу. Потом глянул на Дёрруда и решил, что запираться не стоит. Все равно разговорят.

— Не у всех, только у моего рода, — буркнул он. — От дедов остались.

— А у тех откуда?

— Мы и сами луки неплохие строить умеем, но эти в боях взяты были. Добычей. Так отец говорил.

Забавно. Это с кем же они воевали?

— Пускай так, — не стал выяснять детали Сергей.

Ему в голову пришла интересная мысль. Перспективная.

Народ кирьялы многочисленный и своенравный. Во всяком случае, зубки о них обломали многие: и белозерцы, и новгородцы, и иные охотники до чужого, вроде тех же свеев. Тронь одно племя, и другие тут же вступятся. Но это они против чужих такие недружелюбные и монолитные. Если такого вот Корлы немного усилить, то через него можно со всеми кирьялами взаимоотношения выстроить. Не покорить, нет. Союзничать.

— Хочешь, отпущу тебя? — предложил Сергей. — Просто так. Без выкупа. И тебя, и людей твоих.

Дёрруд громко откашлялся. Ну да, кирьялы ж — общая добыча. Дружина не поймет.

— Сигтрюггсон, если ты заболел, пойди горячего хлебни, — отчеканил Сергей по-нурмански. И по-словенски: — Так что ты скажешь, вождь?

— Скажу: что взамен? — Корлы чуял подвох.

Которого не было.

— Дружба, — сказал Сергей. — Мы и вы.

— Что вам в нашей дружбе? Вы нас как юнцов! — проговорил Корлы с горечью. — А мои вои в нашем народе — лучшие!

— И что? — пожал плечами Сергей. — На то она и дружба, чтобы сильный слабому плечо подставлял да помогал, где может. И не такие уж вы слабые. Много вас, и земли ваши обширны и богаты. Торговать будем. Хорошее друг другу делать. Да не по-разбойничьи, а так, чтобы у всех богатства прибывало. И не только в таких вот острогах и погостах, но и в городах. По моему слову хоть прямо в самом Новгороде.

— Пробовали уже наши, — проворчал Корлы. — Мытом обирают, цен хороших не дают.

— Это потому, что без меня, — Сергей похлопал сидящего на полу Корлы по плечу. — Со мной по-другому будет. Тысяцкий Неревского конца — мой друг и многим мне обязан, да и сам я в Новом городе в лучших людях числюсь. Больше того, со мной вы свои меха да меды хоть в сам Киев повезти сможете. Если захотите, конечно. А войско сильное из своих соберешь, я тебя самому князю киевскому представлю. В поход с ним пойдете и добычу возьмете побольше, чем деды ваши, о которых ты говорил.

— Ладно говоришь, — проворчал Корлы. — Ладно, да непонятно.

— И что тебе непонятно? — Сергей с трудом сдержал раздражение. Вот же недоверчивая скотина. Ты ему жизнь, свободу, доход и славу, а он кочевряжится.

Дёрруду тоже не понравилось.

— Дурной он, сам же видишь, хёвдинг, — сказал Убийца по-словенски. — Только ромеям и продать.

— Не надо ромеям! — Корлы мгновенно вспомнил об альтернативе. — Я согласен! Согласен! Не понимаю только: в чем ваша-то выгода?

— Встань! — велел Сергей.

Встал. Поморщился, но встал прямо. Значит, не так уж сильно ему досталось.

Сергей подошел вплотную, роста они были примерно одного, глянул «взглядом воеводы».

— Клятву мне принесешь, — произнес он жестко. — Тайную клятву. Знать будем только ты, я и он, — кивок на Дёрруда. — А за твою верность я сделаю тебя сильным. Тебя и твой народ, если пожелаешь. Ты услышал меня, человек леса?

Сергей увидел, как расширились зрачки Корлы. Кирьял замер на мгновение… Потом опустился на колени. Нет, не опустился, упал. Схватил руку Сергея, положил на склоненную голову:

— Клянусь, господин! Моя жизнь — твоя!

Лаконично. Но искренне.

Сергей сжал спутанные жесткие кудри, запрокинул голову кирьяла, еще раз заглянул в глаза, уронил:

— Быть по сему.

Разжал пальцы.

— Встань, вождь всех кирьялов. Возьми, — Сергей отстегнул от пояса кинжал. Потом повернулся к Дёрруду: не станет ли возражать.

Не стал. Глаза Убийцы сияли, словно он узрел потерянную возлюбленную.

— Сигтрюггсон, проводи его. Пусть освободит своих людей. Сам.

— Да, господин.

Хм. Господин. Не хёвдинг. Ладно. С этим потом разберемся. Как-нибудь.з

— Оружие пусть им тоже вернут, — сказал Сергей. — И готовят пир. Нет выше радости, когда враги становятся друзьями.

Сказал и увидел, как дернулся ухмылкой угол Дёррудова рта, а взгляд стал прежним. Знакомым взглядом Убийцы Берсерков.

Но возражений Сергей все равно не услышал. Хотя отлично понимал, что для его самого верного воина есть радость и повыше. Когда живые враги становятся мертвыми.

[1] Моржового клыка.

Глава третья. Прикосновение к вечности

Острог привели в порядок за пару дней. Но задержались на полмесяца. Сергей решил показать кое-что Дёрруду и Машегу. То, что в прошлой жизни показали ему самому. Он не был абсолютно уверен, что найдет дорогу, но попробовать было можно. Внутренний компас, он подскажет. Тем более зима нынче. Топи подмерзли. А бежать на лыжах намного веселее, чем по кочкам прыгать.

Отправились вшестером. Сам Сергей, Машег, Дёрруд, Нарви, Наслав. Шестым Сергей взял Луку Ореуса. Тот хорошо показал себя прошлым летом, стоило приблизить. А что южанин, так ходить на лыжах ромей навострился уж точно не хуже хузарина. Взяли запас еды дней на десять, в дополнение к той, что по лесу бегает, снаряжение для ночевки.

По этому маршруту Сергей ходил трижды. Первый раз — с еще живым Святославом, но тогда их проводник вел. Второй раз тогдашний князь белозерский по его просьбе водил сюда Богуслава. Богуслав не особо впечатлился. Особенно когда узнал, что территория имеет статус заповедника и никаких трофеев не будет. Третий раз, опять-таки с проводником, наведался сюда уже сам. Приобщиться к вечности, так сказать. И младшего сына Илюху с собой прихватил: развеяться перед муромским наместничеством. Вот Илья тот, да, впечатлился. Аж глазки загорелись — так ему захотелось этакое чудо заполучить. Античных авторов вспомнил и даже цитировал. Мол, вполне реальное это дело. И даже обиделся на отца и на князя белозерского, услышав категорическое: нет.