Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 41

— Эй! Джон! Джон! Я нашел их! — с каждым словом он говорил все громче, а пальцы на пистолете сжимались все сильнее.

Грохот выстрела. Эхо заметалось по порту, запутывая следы, и японец даже не понял, что именно услышал.

— Это Харуто, — шепнул Сайго, не двигаясь, чтобы не спугнуть.

Еще выстрел. Снова мимо, но на этот раз японец что-то заподозрил.

— А ну, тихо! — рявкнул он на брата с сестрой, вытянув пистолет из кобуры, и закрутил головой.

В отдалении раздался топот бегущих ног — сразу два патруля были совсем близко.

Третий выстрел. Пуля ударила прямо в центр груди крикуна, и тут же следом прыгнул Сайго. Левой рукой он перехватил пистолет, мешая нажать на спусковой крючок и окончательно выдать их. Правой зажал рот японца, не давая тому издать и звука. Четыре секунды — и тот окончательно затих. Еще четыре, и они закинули закутанный в плащ труп на спину Сайго. Еще двенадцать секунд ушло, чтобы замести следы и забраться на крышу.

— Если они сразу остановятся именно тут и начнут осматриваться, то найдут, — Казуэ сжала кулаки.

Но им повезло. Эхо выстрелов путало следы, охрана не знала, куда точно бежать, а так как рядом не было ничего подозрительного, они просто пролетели мимо. Еще и затоптали все, что могло бы выдать брата с сестрой кому-то более внимательному.

— Ждем ночи, — Казуэ решила не спешить и действовать дальше только когда все уже хоть немного успокоятся.

— Как думаешь, — Сайго постарался расслабиться, — а у Макарова мы бы смогли так же на заводы залезть? Раз уж у вас не сложилось, то, может, украдем у него технологию какого-нибудь самого лучшего броневика? С ней нас в любой стране мира примут с распростертыми объятиями.

— А я думала, ты домой хотел вернуться. А тут — любая страна…

— Хотел. Но мне казалось, что если вернемся, то все сразу и станет по-старому. Словно в детстве. А это, оказывается, уже утеряно безвозвратно. Нет ни нас, ни былой Сацумы, даже Япония сама по себе уже кажется чужой.

— И поэтому бежать?

— Глупо, правда?

— Конечно, глупо. А еще мы бы ничего не украли у Макарова — нас бы вели с самого начала. А дойди до стрельбы, русские рабочие уже через секунду выскочили бы на улицу, и нам было бы уже не скрыться.

— Вот видишь, всё слишком другое! — прикрыл глаза Сайго. — Там вышли бы все, а у нас — один-единственный надзиратель показал нос, и то потому что в туалет приспичило. А остальные? Просто остались на своих местах, словно им все равно, словно ничего не интересно!

— Так разве мы не за это сейчас сражаемся? — Казуэ улыбнулась. — Чтобы был мир, чтобы мы вернули уверенность в себе, чтобы научились бороться за себя.

— А это поможет?

— Уже помогает. Вспомни Харуто.

— Как он два раза промазал?

— Как он три раза стрелял в японца, в своего. А ведь ты помнишь, как он потерял все из-за того, что пытался спасти хотя бы пару лишних человек. А тут — убийство. И он оказался готов!

— Я, кстати, сомневался, решится он или нет.

— А я — нет, иначе бы никогда не взяла его третьим. Но Харуто, когда осознал, за что мы сражаемся, очень сильно поменялся. И остальные так же смогут изменится, мы все станем сильнее.

— Главное, во всей это борьбе не потеряться, — неожиданно серьезно ответил Сайго. — А то станем, как эти русские эсеры. Им лишь бы убить, лишь бы разрушить, а то, что будет с их родиной, даже не на втором месте.

— Думаешь, они не смогут остановиться, когда добьются своего? Думаешь, мы не сможем остановиться?

Сайго не ответил, но Казуэ и так поняла, о чем тот сейчас думает. Остановиться или нет — это не главная проблема, самое страшное, что, превратив себя в меч всего хорошего против всего плохого, можно упустить момент, когда сменится рука, которая тебя держит. И в итоге ты сам разрушишь то, что хотел бы защитить даже ценой жизни. Древняя проблема, очень древняя, о которой писали еще греки, когда описывали трагедию обезумевшего героя, убивающего свою семью.

Казуэ думала об этом до самого вечера, когда солнце скрылось за краем горизонта, и еще час после, пока они выжидали, чтобы темнота стала совсем уж непроглядной. А потом Сайго спрыгнул вниз и, подпалив маленькую керосиновую горелку, принялся откидывать в сторону брезент, которым были укутаны расставленные за день грузы. Первый ряд: непонятные шестерни, поршни. Второй: бочки с маслом и коробки с резинками. Третий и все остальные…

— Моторы, — Сайго вскарабкался наверх по скинутой Казуэ веревке и замер рядом. — Там десятки, даже сотни моторов. Причем не маленькие, на пару лошадиных сил, а большие, минимум на двадцатку.

— Видел маркировку?

— Моторы в масле, не разглядеть, а вот на упаковке… Первый ряд — там все подряд, от «Даймлер мотор компани» до «Ремингтон Ко», при том что вторые точно не занимаются моторами. А дальше: большинство ящиков шли с надписью «Сельскохозяйственные инструменты». И что это нам дает?

Казуэ еще раз переспросила про маркировку с первого ряда. Вылезли еще французские, испанские и английские названия. Могло показаться, что это весь мир неожиданно решил встать с Японией плечом к плечу, но на самом деле ответ был несколько проще. Кто-то очень могущественный банально использовал наработанные линии поставок самых разных компаний, чтобы тайно — максимально тайно — перевезти в Сасебо свои грузы.

И действительно, этот порт не смог бы переварить что-то слишком крупное — если бы союзники начали везти оружие целиком. Но они везли запчасти! Множество небольших узлов, которые потом так легко было перевезти всего 80 километров до Нагасаки, где уже спокойно организовать сборку. Это ведь Макаров первым показал, что даже на передовой можно легко устроить такой завод. Что уж говорить про готовые производства.

Великие державы потому и великие, что всегда умели перенимать успешный опыт.

— И что дальше? — тихо спросил Сайго.

— Надо осмотреть еще несколько складов, чтобы понять, что именно они будут собирать.

— А разве не ясно? Броневики. Сталь в листах — это все-таки броня, теперь моторы — что еще это может быть?

— Пожалуй, ты прав, но все равно нужно будет продолжить обыск. Просто представь, что нас послал Макаров. Что бы он сказал, если бы мы вернулись только с тем, что знаем сейчас?

— Он бы нас похвалил.

— Это да. Мы поработали, а он всегда хвалит за работу. Но что потом?

— Потом бы он точно спросил, каких именно броневиков ему ждать на поле боя. Их характеристики, в идеале сильные и слабые стороны.

— И мы можем все это достать!

— Для Макарова?

— Это решать князю Ито. Мы же достанем все это ради мира и Японии.

— Не потеряй себя, — неожиданно ласково ответил Сайго, а потом погладил сестру по голове.

— Ну, хватит!

— А еще… — Сайго не обратил внимания на возмущение Казуэ, — я рад, что ты вспоминаешь генерала. Чем дальше, тем больше — возможно, ты еще поймешь, какой хорошей парой он мог бы стать для тебя.

— У него уже есть пара. Та княжна из госпиталя.

— Ревнуешь? Ты тоже, считай, княжна! — Сайго только улыбнулся. — И если соберешься, я уверен, ты еще обязательно покоришь этого русского варвара. Кто бы там рядом с ним ни крутился.

Казуэ ничего не ответила, на сердце в этот момент почему-то стало теплее. Гораздо теплее, чем обычно.

Сижу, смотрю на море из окна штаба, считаю снежинки. Война на паузе, дела, кажется, делаются сами по себе, и весь мир замер в ожидании результата переговоров в Ханое. Даже у меня в штабе все начали замедляться, как будто не веря, что кто-то решится продолжить бойню.

— Говорят, пленных поменяют всех на всех, — словно просто так заметил Брюммер.

— Будет хорошо, — сразу встрепенулся Ванновский. — Сколько людей, которых пришлось ставить надсмотрщиками, сразу освободится!

— И вы считаете это нормальным? — Брюммер словно ждал именно такого ответа. — Сколько у японцев наших пленных? Дай бог, пара тысяч, а их солдат только во 2-ом Сибирском на работах почти в десять раз больше трудится.