Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 3

— Так как же мы будем атаковать на самом деле? — высказался за всех Шереметев, когда оба генерала покинули фанзу и тут остались только свои.

И вот здесь уже можно было ничего не скрывать. Шпионы шпионами, риски рисками, но, чтобы добиться успеха, нам потребуется, чтобы все наши силы в этот раз действовали максимально синхронно.

— Итак, правый фланг начнет первым, — теперь рассказывал уже я сам. — Его задача — имитация атаки и отвлечение внимания. Перегонять людей по узкой ледяной дороге под огнем вражеской артиллерии — наша ситуация не настолько безнадежна, чтобы на такое идти. Тем не менее, сомневаться враг должен, как и заложить силы на удержание этого направления. Павел Анастасович, выделите для этого один полк?

— Выделим, — сурово кивнул Мелехов, а потом задумался. — Может, еще саперов? Поставим мины, попробуем подловить канонерки?

— Мы думали, — я почесал затылок, — но на такой глубине их будет сразу видно. А если глубже в море ставить, то там уже японцы патрулируют.

— Тем не менее, ночная постановка перед атакой может помочь, — не сдавался Мелехов. — Лодки есть, тем более ледяную дорогу с них и намораживать. А так выделим еще пару десятков на мины, кинем на это дело роту-другую и… Пусть японские канонерки и не взорвутся, но хотя бы не будут переть на рожон.

— Принято, — решил я. — Готовьте операцию с учетом минной постановки, но учтите… Сами саперы в день атаки нам потребуются на центральном направлении, — я дождался, пока Мелехов кивнет. — А теперь левый фланг. И вам, Степан Сергеевич, нужно будет уже не отвлекать, а на самом деле пробиваться в тыл к японцам.

— Всю дивизию даже на машинах я буду больше суток так перегонять, — нахмурился Шереметев.

— А вы устали, князь? — я нахмурился в ответ. На гражданке или в обычной обстановке не стал бы лезть другому человеку в душу, но сейчас не тот настрой полковника может стоить тысяч жизней.

Шереметев набычился. И куда только делся тот утонченный франт, скучающий по столице, с которым мы когда-то познакомились на Ялу? Сейчас это был воин, мужик, и отступать даже перед своим непосредственным начальством ему не хотелось. Молчание начало затягиваться…

— К черту, Макаров! — выдохнул Шереметев и врезал кулаком по столу. — Ну что ты за человек! Чуть что, так сразу давить!

— Ради дела, — я пожал плечами. — Так вы не ответили, Степан Сергеевич, устали?

— Не устал! Просто… Встретил старых друзей из Санкт-Петербурга, так половина из них наши победы и успехи ни в грош не ставит.

— Хм… — Брюмер не удержался и фыркнул.

— Смеешься? — Шереметев чуть не побагровел.

— Если бы, — тут же сбил весь накал штабист. — У нас тоже полно таких друзей, вот только… Они губу давят, а их отцы свои губы кусают, потому что понимают, что следующими генеральские погоны будут получать именно офицеры 2-го Сибирского. Вот и весь сказ.

— Думаете, просто завидуют?.. — Шереметев словно не мог поверить в такое простое объяснение, но тут же взял себя в руки. — Вячеслав Григорьевич, простите! Сорвался, даже не знаю, что нашло!

— Надеюсь, в деле такого не будет, — я смерил полковника взглядом, словно пытаясь понять, что это, случайность или что-то большее. Интуиция пока молчала. — Но вернемся к операции. Вам нужно будет перевезти не всю дивизию, хватит пары тысяч человек. Из них 440 — будут добровольцы Янь Сюня.

— А он тут при чем? — заинтересовался Шереметев.

— Он и его добровольцы в рамках операции срежут свои маньчжурские косы и постригутся коротко под японцев. Мундиры самурайские у нас тоже есть, знаки частей, что стоят на Квантуне, тоже подготовим.

— Значит, мы закинем эти две роты за японские укрепления, и они пройдутся по их тылам? — понял Шереметев.

— По тылам должны будут пройтись ваши люди, Степан Сергеевич, — пояснил я. — И да, шанс не вернуться из этой вылазки будет очень велик, так что тоже отбирайте только добровольцев. А люди Янь Сюня, изображая японцев, попробуют запустить волну паники и заставят хотя бы часть японцев побежать.

— Если ошибетесь, то вас окружат и уничтожат, — на всякий случай добавил Лосьев, который помогал мне в разработке плана.

— Даже если все пройдет гладко, держаться придется без припасов и подкреплений до нескольких суток, — я тоже не собирался ничего приукрашивать. — Но именно этот прорыв сможет помочь нам с главным ударом.

Я замолчал, все остальные тоже… Каждый ждал главного: как именно мы будем бить японцев на этот раз.

Стою, смотрю на своих офицеров и неожиданно понимаю: а ведь они ждут прежде всего чуда. Нового плана, который, как и каждый раз до этого, позволит победить врага малой кровью, вот только…

— Как однажды написал весьма разумный немец Мольтке, иногда заканчивается время маневров, и две армии должны просто столкнуться друг с другом, — я обвел всех взглядом. — Сейчас у нас именно такая ситуация. То есть мы будем отвлекать внимание, мы будем маневрировать на тактическом уровне, но пробивать оборону японцев придется именно по фронту, и тут уже ничего не изменить.

Несколько мгновений осознания, а потом каждый из офицеров кивнул, принимая новую реальность, и мы все вместе принялись дорабатывать детали главного удара. Начали с того, что попроще: как будем подводить артиллерию для подавления вражеских батарей…

— Если вы, Вячеслав Григорьевич, хотите, чтобы мы уложились в два часа, — бил кулаком о стол Афанасьев, — то нам нужно работать не с 8 километров, а хотя бы с четырех, а лучше вообще с двух!

— Невозможно! — спорил с ним Мелехов, — На таком расстоянии никакие насыпи рельсы не прикроют. Разобьют сначала их, а как бронепоезда встанут, так и их накроют.

— Тогда скажу сразу, у японцев там вся линия обороны в укрепленных позициях, большая половина которых залита в бетон. Мне, чтобы одну батарею нормально накрыть с безопасной дистанции, час может потребоваться — полчаса, если повезет. А их десятки! Вячеслав Григорьевич, вы же не могли этого не учесть?

На меня уставились два возмущенных взгляда.

Стало неуютно, и мелькнула мысль: может, имело смысл сразу всем все рассказать? И тут же исчезла. Мы ведь сейчас не столько меня послушать собрались, сколько проверяем план на прочность. Мои идеи, доработанные штабистами, против практиков, которым их и воплощать в жизнь.

— Ганс Оттович, ваша очередь, — кивнул я Брюммеру, и тот вышел к карте, сразу же ткнув пальцем в одну из сопок прямо по центру поля боя.

— Сейчас эта высота находится в серой зоне, но в ночь перед атакой мы ее возьмем. Тахтаревка, которую будем стараться вести вхолостую все эти дни, завернет и выведет прямо за нее.

— Расстояние? — сразу все понял Афанасьев.

— Тысяча восемьсот сорок метров до первой линии обороны японцев, так что, даже если они подтащат ручные минометы, до вас не добьют. Только пехота или гаубицы. Одних остановят части Павла Анастасовича, ну а другие… Вам просто нужно будет уничтожить их первыми.

— То есть мы загоняем за сопку поезд с нашими гаубицами, — Афанасьев гладил бороду и думал, — раскладываемся и бьем. Мне понадобятся наводчики.

— Поддержка с воздуха и координаты будут, это отдельная операция. Но обеспечим любой ценой, — кашлянул Ванновский.

— Тогда… — Афанасьев продолжал проверять идею на прочность. — Мы ведь там застрянем. Как только откроем огонь, японцы обложат, и о подвозе боеприпасов можно будет забыть.

— Поэтому мы готовим новый вариант бронепоезда, монитор, — на этот раз ответил я сам. — Никакого дополнительного бронирования, никакого лишнего запаса топлива. Только пушки с минимальным бронированием по кругу, чтобы вас случайными разрывами не посекло. А остальное — снаряды! Раза в три от нормы сможем нагрузить.

— Тогда… — Афанасьев еще несколько секунд кусал губы, а потом решительно махнул рукой. — Тогда справимся! Только один вопрос… А какие еще новые виды бронепоездов вы придумали?

Я даже немного растерялся от такого резкого перехода. С другой стороны, зная любовь Платона Львовича к пушкам на железной дороге, мог бы и догадаться.