Японская война 1904. Книга пятая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич - Страница 1

Порт-Артур, 20 октября 1904 года

Два солдата сидели у заполненной воском и старыми газетами консервной банки. Огонек в ней еле тлел, зато не давал дыма, и его нельзя было заметить издалека, а у них появлялся хоть какой-то свет даже под землей.

— Ты слышал? — первый бросил взгляд на загоревшиеся где-то в тылу огни. До смены и возвращения на передовую оставалось около часа: слишком много, чтобы сидеть молча, и слишком мало, чтобы поспать.

— Что? — второй с этим был не согласен и считал, что даже пять минут сна упускать нельзя.

— У меня знакомый работает на офицерской кухне, так там говорят, что инженеры Кондратенко по телеграфу получили сообщение из России.

— Врут, — спокойно ответил второй и начал устраиваться поудобнее. — Как бы они провод мимо японцев протянули?

— Так там радиотелеграф, который по воздуху. Наши японцев подкупили и прямо через тех специальные детали передали.

— А даже если и заработало что, — второй солдат и не подумал менять позу, — то какая разница? Думаешь, у остальных все хорошо? Когда новости еще приходили, так наших только громили. На реке какой-то, потом на железной дороге.

— А потом к нам 22-й полк приходил с Макаровым, — не согласился первый.

— И что? Один Макаров, даже если еще жив, все равно ничего не изменит, — второй уже начал посапывать, проваливаясь в дрему, когда по ушам внезапно ударил сигнальный гудок.

Пронзительно, остро, по-живому! И это была не тревога, просто на перекресток между сожженными складами и землянкой госпиталя первой линии выбрался хромающий поручик. Из штабных, но за месяцы осады разница между ними и полевыми офицерами почти стерлась: никто не отсиживался в тылу.

— Это что, за ним флаг стоит? — удивился первый солдат.

— Пожгли же их все еще в первый месяц, — второй все-таки не выдержал и приподнялся. — Говорят, японцы специально били по всем зданиям, где они висели. Зато теперь понятно, что медсестры шили со вчерашнего вечера.

А поручик тем временем дождался, чтобы побольше людей подобралось поближе, и поднял под самый нос потертый лист бумаги. Все солдаты, даже здесь, на задней линии, предпочитали передвигаться перебежками или под землей, а этот стоял во весь рост, словно приглашая врага ударить из пушек. Вот только японцам, которые раньше бы точно не преминули это сделать, в последние дни стало как будто наплевать на такие мелочи.

— Внимание! Внимание! — поручик говорил громко и четко. — Командование Порт-Артура доводит до личного состава информацию о том, как проходят боевые действия на других участках фронта… Так, в июле под Ляояном русская армия разбила части 1-й армии Куроки, 2-й армии Оку, 4-й армии Нодзу и обратила их в бегство!

— Врешь же… — начал было возмущаться кто-то, но его тут же остановили локтем в бок.

— Тихо! Слушай!

— В августе была проведена большая наступательная операция на реке Сяошахэ! 2-й Сибирский корпус генерала Макарова прорвал оборону японцев, и те были вынуждены отступить к свои позициям на границе Ляодуна и Кореи!

— Это в августе было… — тихо прошептал первый солдат. — А сейчас октябрь… Что же дальше⁈

— В сентябре русские войска под командованием генерала Макарова взяли город-порт Инкоу, подавив сопротивление японских частей и потопив 6 миноносцев и 1 броненосный крейсер «Асама», — продолжал поручик.

А народ уже не выдержал, и в толпе пошли шепотки.

— Опять Макаров…

— «Асама»! Мы же его видели во время того боя в августе! Подлый корабль, хорошо, что, наконец, отправился на дно!

— После этого… — поручик выдержал паузу, давая людям успокоиться. — Японский флот привел 4 крейсера для того, чтобы полностью разрушить Инкоу…

— Это конец.

— Там же укреплений нет.

— Жалко.

— Я там служил в прошлом году. Там не то что укреплений нет, там и пушки — старье, и город — как на ладони.

— И 2-й Сибирский корпус отбил эту атаку, потопив артиллерийским огнем еще один броненосный крейсер врага!

Поручик замолчал, давая солдатам осознать эту новость, потому что кому как не им, тем, кто уже столько жил и сражался рядом с морем, понимать, что именно сумели сотворить их товарищи.

— Ура! — закричал солдат, выбравшийся из землянки госпиталя с перевязанной головой.

— Да не может быть! — не выдержал другой. — Нельзя из полевых пушек крейсер подбить! Будь ты хоть Макаров, хоть сам господь бог…

На этот раз смутьяну достался не локоть в бок, а кулак по морде. Впрочем, поручик ни капли не смутился.

— Огонь, потопивший крейсер «Касуга», вела артиллерийская батарея из трофейных 8-дюймовых орудий под командованием полковника Афанасьева.

— Ура! — на этот раз радостный крик поддержали гораздо больше людей.

— В конце сентября русская армия перешла от подготовки к активному штурму позиций 2-й и 4-й японских армий у входа на Ляодунский полуостров…

— Совсем рядом с нами, — выдохнул второй солдат, и сна у него больше не было ни в одном глазу.

— 2-й Сибирский корпус прорвал оборону врага, две дивизии 4-й армии Нодзу были окружены и уничтожены, остальные отступили в сторону Квантуна. Японская армия… Японская армия… — у штабного поручика все же сбился голос.

— Да говори уже! — не выдержал кто-то.

— Японская армия теперь не осаждает Порт-Артур, а заперта тут, рядом с нами!

Поручик замолчал. Собравшиеся солдаты тоже молчали. Криков больше не было, кто-то смолил папиросу как в последний раз, кто-то тер грязными рукавами по лицу.

В госпитале на северной окраине Порт-Артура пахло карболкой и кровью. Раненых старались как можно быстрее возвращать в строй, но все равно из 400 изначальных мест сейчас было занято около тысячи. Из-за этого порой казалось, что в госпитале не хватает воздуха, вот только изменить это было никак нельзя. Разве что на последней неделе натиск японцев спал, и все немного выдохнули, но как долго это продлится? Никто не знал.

Когда в коридор пришел поручик из штаба и начал зачитывать последние новости, то сначала на его голос вышли только один фельдшер и лишь недавно поспавшая четыре часа сестра милосердия Ольга Иванова из общины святой Евгении.

— Русская армия отбросила врага от Ляояна… Враг бросает артиллерию и бежит…

Голос звучал глухо, но в этот момент в госпитале замолчали даже тяжелые раненые, чтобы не пропустить ни слова.

— Мальчики… Вы слышали? — обычно степенная сестра Вильгельмина Криг всхлипнула и обвела взглядом плотно стоящие койки и лежащих на них солдат.

Старый казак из Закавказской стрелковой, весь забинтованный, но живой, заплакал. Не от боли, а от того, что во всем вокруг неожиданно появился смысл.

— Инкоу и Ляодун в наших руках… — голос поручика отражался от стен и гулял по госпиталю.

— Это же совсем рядом! — один из молодых, которого лишь вчера привезли с позиции на горе Высокой, попытался встать на ноги.

— Тише, тише… — тут же бросилась к нему Вильгельмина и удержала на кровати. — А то швы разойдутся.

— Значит, уже скоро и до нас дойдут… Не забыли… — еле слышно сказал солдат на одной из дальних коек.

И столько было в этих двух последних словах! Сомнение, надежда, вера и в то же время боль. У девушек на глазах навернулись слезы, а потом Ольга внезапно ойкнула и прижала руку ко рту.

— А как же моряки наши? — покраснела она. — У них ничего не получалось, а тут обычная армия громит врага на суше и на море. Как бы не сорвались… Может, не говорить им пока?

— Ничего с ними не будет, — фельдшер, которому нравилась девушка, начал было сухо, но почти сразу забылся и воодушевился. — Я утром мимо них шел. Тогда было непонятно, а теперь все встало на свои места.

— А что там было?

— Они говорили про потопленные корабли, а потом каперанг Смирнов поднялся и…

— Что?

— Поднялся и так грозно сказал. Ну! За артиллерию! А потом был звон стаканов.