Будни имперских диверсантов (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 11

Тюрьма в Подгорном есть, и располагается она, как нетрудно догадаться, под землей. Гномы выделили в свое время заброшенную штольню как раз для этих целей. Место получилось удачное – бежать оттуда, насколько мне известно, еще никому не удалось. Попасть в казематы можно только одним путем, через здание городской стражи, фасад которого будто вырастает из горного массива. Нас вели через шикарные, даже по сравнению со столичными, хоромы стражи. Не удивительно – строили здание гномы и уж они делать что-то плохо просто не умеют. Высокие, сводчатые потолки, искусно украшенные фресками на тему трудовых подвигов гномьего народа, конторские шкафы из резного малахита, сумасшедшей красоты мозаика на полу. Боги свидетели, императорский дворец проигрывал по сравнению с такой величественной красотой. Мы с шефом и Ханыгой завистливо переглянулись – кажется, у нас сейчас была одна мысль на троих. «Как жаль, что нам не довелось здесь поработать!»

Казематы, впрочем, оказались оформлены значительно проще. Начальник тюрьмы встретил нас на входе в комнату для сортировки и распределения по камерам – здесь была и такая. Пока стража заполняла бумаги, он с любопытством рассматривал «самозванцев». По губам первородного гуляла задумчивая улыбка.

- Этих – на второй уровень. Орка в одиночку, девке кандалы проклепать, чтоб не сбежала, и засуньте в женский «номер». Думаю, ей будет интересно познакомиться с подругами по ремеслу. Тому, что рядится в некроманта, тоже проклепать оковы, и можно шестую камеру, там как раз скорбные разумом, будет им еще один для компании. А эту мерзкую пародию на первородного отправьте на третий уровень, в пятый блок. Только руки ему назад перекуйте, а то вдруг слишком шустрым окажется, - распорядился эльф. Мне очень не понравилась улыбка, которой он сопроводил свои распоряжения. Как и ошарашенные лица стражников.

Пожилой сержант, который руководил нашим задержанием не выдержал:

- Господин лейтенант, почему пятый блок? Это же запрещено!

- Не твое дело, сержант! – окрысился первородный. – В капралы хочешь? Так я устрою! И вообще, почему городская стража не в патруле? Взыскания захотели? Живо очистить помещение! Остается только конвойный отряд.

Стражники поспешно ушли, передав нас конвойным. С меня сняли наручники, заломили руки за спину и снова сковали. Этих, кажется, ничего в распоряжении начальника не смутило. Городская стража традиционно с легким презрением относится к конвойным. Считает для себя оскорблением, что они тоже официально зовутся стражниками, хотя по факту – простые охранники. Те, впрочем, платят городским той же монетой. А между тем я разделяю это пренебрежение. В конвойные идут либо в качестве наказания, либо если ни для какой другой работы разумный совсем не способен. Только и может, что третировать беззащитных заключенных, да воровать провизию с тюремной кухни.

Винтовая лестница была освещена факелами, и в их колеблющемся свете напоминала спуск в глотку какому-нибудь чудовищу. Уж на что я привычен к подземельям, а мне все равно стало не по себе. После того, как мы миновали второй этаж, я остался один, в компании с двумя стражниками.

- Не знаю, что ты такого натворил, парень, - Ухмыляясь, удивился один из конвоиров. – Но вряд ли ты продержишься там больше часа. Хотя ты постарайся. Вид у тебя бравый, так что я поставлю минут на сорок. Ты не переживай, старый Колвин не зря возмущался. Непременно доложит вышестоящему начальству. Если что не так – наш господин Сенней обязательно получит выговор, даже не сомневайся. Колвин потому и ходит до сих пор в сержантах, что честный очень. Справедливость любит. Только ты этой справедливости уже не увидишь.

- Да что у вас за ужасы там, в пятом блоке? – не выдержал я.

- Никаких ужасов. Банда Поваренка. Слышал, может?

- Почему их еще не казнили? – я не смог сдержать удивления. О Поваренке и его банде слышал, наверное, каждый стражник в империи. И очень много простых обывателей. Пару лет назад о них страшилки ходили. После того, как их переловили, вся империя вздохнула спокойно. Они не гнушались никакими мерзостями. Убивали всех, невзирая на уровень благосостояния, пол и возраст. И ладно бы просто убивали. Поваренок, главарь банды – настоящий садист, и подчиненные у него подобрались под стать. Работали эти твари по всей стране, нигде надолго не задерживались, и вид тел их жертв надолго отбивал аппетит даже самым привычным к работе патологоанатомам. Поваренок свое прозвище получил за то, что любил под настроение приготовить какое-нибудь изысканное блюдо из тел убитых. И конечно, для своих кулинарных экспериментов выбирал только самое нежное мясо. Говорят, особое вдохновение на него снисходило только в присутствии еще живых родственников жертв.

- Суда ждут, - мрачно пояснил второй конвоир. – Все никак эпизоды не сосчитают. Как будто того, что уже и так есть недостаточно, чтобы их прикончить. Так-то к ним уже несколько месяцев никого не подселяют, но ты, видать, где-то знатно нагрешил, раз господин лейтенант так сильно на тебя обиделся. Поваренок своих не трогает, а вот на новых постояльцев всю свою злобу с лихвой отыгрывает. Одного убийцу спасти смогли, так его потом долго мозгоправы лечили.

От былой уверенности у меня и следа не осталось. До сих пор я не слишком переживал за свое будущее. Неприятно попасть в тюрьму, и еще неприятнее, когда это сделано по распоряжению первородного, который пользуясь властью пытается свести личные счеты. Но я знал, что Ханыга остался на свободе. Сомневаться в том, что он вскоре выручит нас не приходилось. Сутки, максимум двое, и нас вытащат отсюда. Очень неприятно, что за это время господин мэр скорее всего подчистит за собой так, что доказать умысел в афере с обмундированием для диверсантов станет невозможно. Впрочем, если Ханыга поторопится, может, что-то и успеют раскопать. Но теперь… Истории про то, как невинный разумный попадает в камеру к уголовникам очень популярны в народе. Я не раз слышал рассказы о том, как ловкий и подготовленный герой запугивал сокамерников так, что они были счастливы, когда за ним приходили. Были и другие вариации. Красноречивый мошенник обязательно заговаривал зубы злодеям. Добрый и понимающий парень устраивал турниры по различным играм, разнообразя заключенным досуг, да так, что те потом со слезами на глазах провожали его на свободу. Возможно, какие-то из таких историй имели под собой основание.

Реальность обычно более неприглядна. Как бы силен ты не был, но в камере, без оружия, против толпы ничего сделать не сможешь. Турнир преступники могут организовать и сами, вот только обычно им лень таким заниматься, как и участвовать, да и сентиментальностью особой те, кто попадает в тюрьму, обычно не страдают. И в любом случае, все это не относится к кровавым маньякам Поваренка, которые точно знают, что их ждет смерть и к тому же лучшим развлечением считают с выдумкой пустить кровь какому-нибудь разумному. Мои перспективы прожить следующий час в свете последних новостей выглядели откровенно призрачными.

Дверь пятого блока все ближе, от конвоиров так и веет предвкушением. Кажется, даже подрагивают в ожидании кровавой потехи. Я, наконец, решился. У меня на руках антимагические браслеты, но в том-то и дело, что мои способности – это не совсем магия. Шаман Забулдыга, который учил меня пользоваться тем, что я получил, объяснял, что маги не просто имеют силу и волю. Второе помогает направлять и применять первое. В теле каждого мага есть каналы – некий аналог кровеносных сосудов, по которым струится магическая сила. Своей волей маг толкает силу по каналам, заставляет ее двигаться. У меня не так. Мои каналы после той давней травмы достаточно широки, вот только силы у меня нет. Совсем. Так уж случилось, что у меня полностью отсутствуют способности к колдовству – как и у большинства разумных, собственно. Но природа пустоты не терпит, и потому мои каналы наполняет то, чего у меня много – эмоции. Понятия не имею, как это работает – это задачка для ученых. Для меня важно то, что мне своей волей приходится, наоборот, держать эти самые каналы закрытыми. Но только не теперь. Здесь, поблизости, собрались те, кого жалеть я не собираюсь. Если и сойдут с ума, переживать не стану. Друзья остались на этаж выше. Нас разделяет десять метров высоты, из которых пять - это гранит. Мой учитель, гоблинский шаман Забулдыга, был уверен, что камень хорошо экранирует эманации моих чувств. Проверять мы не проверяли, подопытных как-то не случилось, но Забулдыга слов на ветер не бросает, так что я решил рискнуть.