Аксиома Эскобара: всегда занимай высоту (СИ) - Артюхин Сергей Анатольевич - Страница 24

В Израиле? Да как бы не хуже, чем в Штатах, Китае или СССР — не получится, или даже, если каким-то чудом выйдет, то найдут. Англия и Франция пока тоже не были в том состоянии, чтобы забирать у них боеголовки. Оставался лишь вариант с ЮАР, ведущими свою ядерную программу вот уже лет пятнадцать.

И Фервуд оказался отличным вариантом, чтобы узнать подробности: кто, где, как, изображая из себя сочувствующего. Естественно, что африканер не знал, что с ним связался именно Эскобар — люди Пабло изображали из себя представителей аргентинской хунты.

Учитывая, что ЮАР вовсю сотрудничала в программе с израильтянами, Фервуд не увидел ничего плохого в том, чтобы подключить дополнительные ресурсы — а люди Пабло обещали деньги, много-много денег.

Естественно, мужчина в принципе не предполагал, что в реальности никто тратить много денег не собирался. Ведь Пабло хотел боеголовки для себя, а не для африканеров…

Сегодня Эскобар собирался поговорить с Альфредо Кастано — человеком, возглавляющим де-факто его «корпус специальных операций». В той реальности Пабло про него узнал совершенно случайно: один из самых боевых командиров колумбийской армии, с полусотней операций в джунглях против ФАРК, М-19 и различных картелей, покончил с собой, не справившись с горем: погибшая буквально в течение года семья. Сначала жена и старшая дочь, от рук мстящих «джентльменов», затем мать и отец (рак и инсульт), и, наконец, младшая дочь, которой он не нашёл врача…

Здесь Пабло постарался сильно заранее, подстроив ситуацию, в которой человеку была нужна помощь. Обследование всей семьи «за счет эль Патрона» выявило болезни у матери и дочери, а затем обеих отправили в Швейцарию на излечение. По итогам которого Кастано уже был человеком Эскобара с потрохами.

Черноволосый кудрявый мужчина высокого для колумбийца роста — целых 178 сантиметров — обладал взглядом, в котором совершенно не читался размер его личного кладбища. Совершенно обычный, европейского вида, голубоглазый, худощавый и жилистый.

Военная выправка всё же читалась, и сейчас, когда Кастано шагал рядом с прогуливающимся по саду Пабло, со стороны это могло выглядеть подозрительно, если бы кто-то мог эту картину наблюдать и знал, чем Альфредо занимался в армии.

— … фактически, охрана там совершенно смешная. Явно расчет больше идёт на секретность, чем на физическое воспрепятствование, — «спец» пожал плечами. — Операция выглядит вполне выполнимой.

— Уверен? — Пабло остановился. День выдался отличный: на небе ни облачка, ярко светило Солнце и практически не было ветра — редкое явление в январской Англии.

— Насколько можно быть в чём-то уверенным, — Кастано неопределённо дернул рукой. — В конце концов, Фервуд может чего-то просто не знать, а проверять на местности ситуацию, по-моему мнению, слишком рано.

Африканер, пришедший на встречу с людьми Кастано, получил в еде и напитках достаточную дозу развязывающих язык препаратов, так что доброжелательным «аргентинцам» выложил всё, что только мог. И, самое забавное, даже не видел в этом «ничего такого».

— Думаю, самое время, всё же поработать в этом направлении. — Эскобар задумчиво смотрел в небо, запрокинув голову. — Мне надо понимать, какие силы и средства нам потребуются.

— Эль Патрон, — Кастано замялся, но, после короткой паузы всё же спросил, — могу я узнать, зачем вам это? Это опасная игра — и все три слоя прикрытия не помогут, если за дело возьмутся серьёзные парни из ЦРУ или КГБ.

— Я в курсе, — Эскобар грустно улыбнулся. — И до сих пор не уверен, что мы на это пойдём. Но есть пара сценариев, когда ядерные штучки могут и пригодиться, чтобы мир не свернул в ад.

Слухи о том, что эль Патрон являлся не самым обычным человеком, в его «пастве» ходили давно. Отдельные оговорки или действия знающим людям давали достаточно пищи для размышлений. Например, из относительного свежего: Эскобар приказал начать готовить помощь колумбийскому департаменту Нариньо ещё в самом начале ноября. А в декабре 1979 произошедшее бедствие — сначала землетрясение, а потом вызванное им цунами — убило несколько сотен человек и ранило в разы больше, разрушив тысячи домов.

А потом Пабло Эскобар прибыл и начал спасать оставшееся. Быстрее правительства, волонтеров и кого бы то ни было вообще. И когда ты в течение недели после личной катастрофы получаешь денег на новое жилье, одежду и, в каких-то случаях даже и машину, а врачам привозят буквально всё, что только может потребоваться, несмотря на цены и трудности с логистикой… Можно понять, как начинали смотреть на бизнесмена из Медельина простые люди.

Сам Кастано не то, чтобы верил во всю эту мистику…но нет-нет, а задумывался. Слишком уж порой прозорливым оказывался его новый босс. Да и слухи оставались исключительно настойчивы. В одной из школ, откуда он как-то забирал Эскобара, воспитанники провожали благодетеля слишком уж фанатичными взглядами как для обычного предпринимателя, занимающегося благотворительностью — ничего подобного спец никогда раньше не видел.

Что и не удивительно: откуда ему было видеть жертв обработки, проводимой с использованием буквально всех достижений психологии и психиатрии конца ХХ — начала XXI веков…

Так или иначе, но такого плана намёки — как вот про «парочку сценариев» — было всё сложнее воспринимать как результат аналитики и отличного прогнозирования. С каждым следующим подобным случаем казалось, что за этим кроется нечто большее?

— Я выполню любой ваш приказ, эль Патрон. Любой, — даже если Эскобар потребует взорвать ядерную бомбу в центре большого города.

— Я знаю, Орех, — обращение по позывному намекнуло Кастано, что от доверительной беседы босс перешел в режим «начальник — подчиненный». — Я знаю.

Ещё одним делом, ради которого Эскобар прибыл изначально в Англию, был «кадровый вопрос», причем вполне себе определенного толка. Ещё в феврале 1979-го он зарегистрировал фармацевтическую компанию. Преследовал он при этом сразу несколько целей.

Во-первых, чтобы совершенно спокойно закупать большие объёмы прекурсоров для производства наркотиков. Идеальное, по мнению главы Медельинского картеля, прикрытие. Ну и помимо закупки самой разной интересной химии, фармацевтика давала отличные варианты для перевозки товара. Не то, чтобы прямо-таки необходимые, учитывая текущие маршруты Пабло, однако иметь и не использовать лучше, чем не иметь тогда, когда потребуется использование. А закупоренные герметично пакеты с препаратами — кто там проверит, что в них на самом деле…

Во-вторых, фармацевтические компании в Штатах лет так через тридцать стремительно превратились в самых натуральных наркоторговцев. Серьёзнее любого картеля, разве только легализованные, они действовали в связке с врачами, полюбившими (за небольшое, но достойное вознаграждение) назначать опиоидные обезболивающие не в качестве паллиативной помощи смертельно больным людям, а при «обычных» болях. То, что человек имел совсем не иллюзорные шансы стать после этого наркоманом, мало кого волновало, кроме политиков, время от времени пиарящихся на этой теме. Но, естественно, и не думающих как-то фармацевтические компании наказывать или останавливать…Ведь, в конце концов, «правильным людям» надо же обеспечивать себе достойную старость, правда?

Ну и, наконец, одна из частей Эскобара в той реальности была врачом, работавшим буквально до смерти. И пусть психиатрия — это не лечение рака, но достижениями на ниве фармацевтики интересоваться приходилось. И идеи некоторых препаратов у Пабло с той жизни сохранились, причем вполне себе подробные. Те же атипичные антипсихотики, например. Или — золотое дно — семаглутид, более известный под коммерческим названием «Оземпик». Изначально придуманный как лекарство от диабета 2-го типа, позднее активно стал применяться для лечения ожирения…

Честно говоря, «Оземпик» обещал принести столько денег, что даже кокаин, экстази и синтетический аналог последнего, мефедрон, выглядели уже не настолько безальтернативным источником золотого дождя. В будущем, когда до рынка дошло, что с помощью семаглутида можно бороться с ожирением, акции компании разработчика, компании «Ново Нордиск» выросли в четыре раза всего за несколько лет и она на некоторое время стала самой дорогой компанией Европейского Союза, имея чистой прибыли на семь миллиардов долларов. Понятное дело, что это меньше, конечно, чем доходы лос Паблос (если инфляцию учесть за тридцать-то лет), но совершенно белые и чистые…