Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина - Страница 6

— Хорошая работа в этом месяце, дети, — говорит мама, когда собрание подходит к концу. Обычно родители быстро уходят, и мы с братьями выпиваем по паре стаканов виски, чтобы наверстать упущенное, но, судя по тому, как мама выпроводила их сегодня, стало ясно, что ей есть что мне сказать.

Выходя из комнаты, братья бросают на меня жалостливые взгляды. Они не хуже меня знают, что никогда не бывает хорошо, когда наши родители хотят поговорить с кем-то из нас. В конце концов, они редко вмешиваются в нашу личную жизнь, и единственный раз, когда они вообще что-то говорят о том, как мы ведем свой бизнес, — это на этом ежемесячном собрании.

Я поднимаю бровь, когда папа выходит вслед за братьями, и вдруг снова чувствую себя подростком, которого застали за тем, чего делать не следовало.

— Итак, — говорит мама, закрывая за папой дверь. Она поворачивается ко мне лицом, на ее лице появляется обманчивая улыбка. — Сиерра Виндзор, да?

— Нет, — говорю я, поднимаясь на ноги. — Я не буду говорить с тобой о ней.

Мама скрещивает руки и прислоняется к двери, чтобы убедиться, что я не смогу просто так уйти.

— Полагаю, я могу просто пойти и поговорить с ней сама.

Я медленно сажусь.

— Что ты хочешь узнать? — осторожно спрашиваю я, и мама улыбается.

— Я хотела бы знать, каковы твои намерения, Ксавьер. Я не растила хулигана, но именно таким ты, похоже, и являешься. Я не возражала, когда ваша вражда была взаимной и казалась игривой, но сейчас? Ты украл у нее чертежи, и она выглядела опустошенной, когда пришла на ту вечеринку. Так нельзя обращаться с женщиной, которая тебе небезразлична.

Откуда она могла это знать? У меня возникает искушение рассказать ей, что вскоре после этого Сиерра перерезала все мои шины, но я знаю, что это не то, что нужно услышать моей матери.

— Мама, — бормочу я, разминая руки. Неважно, сколько лет нам с братьями или сколько мы достигли. Наша мать умеет заставить нас чувствовать себя так, будто нам снова пять лет.

— Твои намерения, Ксавьер. Если они не благородны, то порезанные Сиеррой шины, и это будет самое меньшее, с чем тебе придется столкнуться.

— Как… — Я качаю головой и вздыхаю. Элайджа, без сомнения. Чертов болтун. — Мама, — говорю я, делая глубокий вдох. — Если все пойдет так, как я надеюсь, я намерен сделать Сиерру своей женой.

Глава 6

Сиерра

Я постоянно перечитываю один и тот же абзац в своем романе и молча проклинаю Ксавьер за то, что он испортил мне любимое хобби. Весь вечер я пытаюсь читать, и весь вечер не перестаю задаваться вопросом, что Ксавьер украл у меня. Три года назад я поклялась, что покончила с ним и нашей глупой враждой, но снова оказалась втянута в его планы.

Я не должна была мстить, когда он украл мои чертежи, и не должна была идти на его вечеринку по случаю открытия. Я определенно не должна была танцевать с ним. Мое сердце бьется быстрее, когда я вспоминаю, как его тело прижималось к моему, как он смотрел на меня, когда мы двигались так идеально синхронно. Каждый раз, когда мы танцуем вместе, он заставляет меня забыть, почему я его ненавижу, а потом он открывает свой чертов рот.

Я скриплю зубами, вспоминая его ядовитые слова. Он такой кокетливый, и, кажется, даже не понимает, насколько это неуважительно по отношению к Валерии, а может, ему просто все равно. В конце концов, он Ксавьер Кингстон, один из самых привлекательных мужчин на свете, если верить тем ужасным журналам со сплетнями, которые я притворяюсь, что не читаю.

Я сжимаю челюсть, когда его слова, произнесенные шепотом, приходят мне на ум, и внезапно они обретают смысл. Ты выглядишь ослепительно, мой дорогой котенок, но твоя шея сегодня выглядит ужасно голой. Я захлопываю книгу, и мое сердце начинает бешено колотиться, когда я бросаюсь через гардеробную к скрытой панели, которая открывается, когда я нажимаю на фамильный герб Виндзоров, и мои отпечатки пальцев регистрируются. Сердце замирает, когда я захожу в свой потайной сейф и обнаруживаю, что все мои самые дорогие ожерелья пропали, а на витринах представлены совершенно разные дизайны.

Я задыхаюсь, когда делаю шаг ближе и узнаю их: семь чрезвычайно дорогих ожерелий Лорье, которых я никогда раньше не видела. Мой желудок переворачивается, когда я замечаю маленькие записки перед каждым дизайном, и я поднимаю бровь в замешательстве.

— Что за черт? — бормочу я, разглядывая кусочки бумаги, похожие на вырезанную записку о выкупе, все они немного разного размера и все на бумаге цвета сепии. Он что, вырезал их из газеты? Моя рука дрожит, когда я поднимаю первые два листка и изучаю их. Дорогой котенок, — гласят они, и, судя по шрифту и размеру текста, я сильно подозреваю, что он вырезал это из романа.

— Какой варварский, бесчеловечный поступок, — бормочу я, пытаясь собрать кусочки и понять, что же должно быть написано в записке. Я так расстроена тем фактом, что он, похоже, вырезал страницы из книг, как какой-то психопат, что мне требуется мгновение, чтобы понять, что это за послание.

Дорогой Котенок, пожалуйста, знай, что я бы хотел, чтобы мои руки были на твоей коже каждый раз, когда ты надеваешь эти ожерелья.

Я смотрю на него широко раскрытыми глазами и подношу пальцы к шее, сердце колотится в груди. Он угрожает мне? Неужели он хочет, чтобы я носила эти ожерелья и представляла, как он выкачивает из меня жизнь за то, что я слишком сильно его раздражаю?

— Он сумасшедший, — бормочу я про себя. — Я свела его с ума.

Я не могу понять, что это значит. Если бы он хотел подарить мне украшения, то просто сделал бы это, хотя я не могу представить, чтобы Ксавьер Кингстон когда-либо делал мне подарок. Нет, это не подарок, иначе он бы не украл мои украшения и не оставил эту жуткую записку. Она даже не написана его почерком и не подписана, так что даже если я и заявлю об этом, на него ничего не указывает, кроме того, что это украшения Лорье, которые он, по слухам, недавно заказал. Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он не оставляет следов, и даже если бы мне удалось повесить на него эту кражу, он бы просто вышел невредимым. Его брат — мэр, в конце концов.

Я в смятении начинаю составлять список того, что именно он взял, пытаясь понять его мотив, и понимаю, что он украл одну вещь, к которой ему не следовало прикасаться, — реликвию, подаренную мне бабушкой, когда Рейвен вышла замуж за Ареса. Каждой невестке Виндзоров вскоре после свадьбы дарят реликвию Лорье, но моя бабушка отдала мне свою в тот же день, когда Рейвен получила свою. Она справедливо полагала, что у меня не хватит терпения дождаться его, и я бережно хранила его с тех пор, как получила, но Ксавьер Кингстон украл его.

 — Проклятье!

Если бы он не забрал именно этот предмет, я бы, скорее всего, не стала обращать внимания на его безумное поведение. В конце концов, стоимость вещей, которые он оставил мне, скорее всего, соответствует или превышает стоимость того, что он взял. Но это? Если моя бабушка когда-нибудь узнает, что я лишилась чего-то столь ценного, она будет очень разочарована во мне. Я должна вернуть его до того, как она узнает о его пропаже.

— Ксавьер Кингстон, — бормочу я себе под нос, хватая ключи от машины и выбегая из дома. Он должен был знать, что это ожерелье что-то значит для меня. Я не знаю, как, но каким-то образом он должен был знать. Это не может быть совпадением, и я просто не понимаю, как он продолжает так меня доставать. Откуда он знает, на какие кнопки нажимать, чтобы вывести меня из себя, и почему, черт возьми, он продолжает преследовать меня, когда я так долго старалась и преуспела в том, чтобы быть лучше?

Какое бы негласное перемирие ни существовало между нами, оно закончилось навсегда. Я не знаю, как ему удалось проникнуть в поместье Виндзоров, не говоря уже о моем доме, но ему следовало бы лучше знать, чем врываться в то, что должно было быть очень надежным хранилищем, и забирать то, что мне подарила бабушка.

Я в ярости паркуюсь перед зданием его офиса, и адреналин бурлит во мне, когда я пробираюсь сзади, к частному входу, о котором, как думает Ксавьер, я не знаю. Однажды я подкупила начальника нашей службы безопасности Сайласа Синклера, чтобы он взломал систему Ксавьер и дал мне коды входа. Ксавьер, как и подобает самоуверенному засранцу, никогда их не меняет.