Коварный супруг (ЛП) - Маура Катарина - Страница 43

Я стону, мой лоб припадает к ее лбу, и я беру ее сильнее, не заботясь о том, что весь стол движется.

— Черт, детка. Когда ты говоришь такое дерьмо...

Как будто она недостаточно мучает меня, она начинает сжимать свои внутренние мышцы, и я понимаю, что проиграл.

— Черт, — стону я, не в силах продержаться и секунды, пока ее киска выжимает жизнь из моего члена. Моя голова опускается ей на плечо, когда я кончаю глубоко внутри моей великолепной жены, и она крепко прижимает меня к себе, не понимая, насколько мне комфортно, когда она меня так обнимает.

Я счастливо вздыхаю, выходя из нее, и ее глаза расширяются, когда я перемещаю руки между ее ног и проталкиваю свою сперму еще глубже внутрь нее.

— Я хочу, чтобы ты сидела на этом стуле в порванных колготках и с моей спермой между ног, — говорю я ей, обращая внимание на голоса, которые я слышу в коридоре рядом с нами. — Улыбайся Грэму сколько угодно, детка, но ты будешь делать это, помня, кому ты принадлежишь.

К моему удивлению, жена лишь ухмыляется мне так, что это можно назвать победой, и помогает мне застегнуться. Она садится за мгновение до того, как входит Грэм, и я занимаю место рядом с ней, мое тело все еще трепещет от затянувшегося желания.

Он долго и пристально смотрит на нас обоих, его взгляд задерживается на ярко-красном лице Сиерры, и я ухмыляюсь, открывая ноутбук, следуя примеру жены. Я едва могу сосредоточиться на словах Грэма, когда он начинает совещание, его выражение лица явно подавлено, и, судя по новому письму в моем почтовом ящике, похоже, я не один такой.

От: Сиерра Виндзор

Тема: Я твоя

Я бы никогда не сделала ничего такого, что заставило бы тебя чувствовать себя дискомфортно, Ксавьер. Я бы никогда не пошла пить с парнем, который, кажется, даже отдаленно заинтересован во мне. Я многое умею, но предательство и неверность не входят в этот список.

Прости, что провоцирую тебя, но я поняла, что только так ты будешь честен со мной. Мне потребовалось время, чтобы понять, почему мне так нравилось наше соперничество, почему мне до сих пор нравится провоцировать тебя — потому что в любое другое время ты строишь этот странный фасад, отказываясь высказывать свои мысли и показывать мне, что ты действительно чувствуешь.

Я не хочу, чтобы ты был терпелив со мной или тщательно подбирал слова. Мужчина, который только что трахал меня на этом конференц-столе? Вот кто мне нужен.

Мне нужна твоя чистая нефильтрованная правда, твоя неуверенность, твоя ревность. Мне нужно все, что тебе не нравится в себе, все, что ты пытаешься скрыть. Мне нужен весь ты — все те мелочи, которые делают тебя тем, кто ты есть, а не тем, кем ты притворяешься.

С любовью,

Твоя жена

Я смотрю на нее поверх экрана, и ее глаза встречаются с моими, в них есть нотка неуверенности, как будто она не совсем уверена, как воспримут ее письмо. Мне нужно больше стараться, чтобы удовлетворить ее потребности. Она не должна прибегать к своим маленьким схемам, чтобы удовлетворить свои эмоциональные потребности, а я явно облажался, подвел ее. Я вздыхаю, тянусь к ее руке и подношу ее к губам, нежно целуя тыльную сторону, а она улыбается мне так, словно ей совершенно наплевать на то, что Грэм наблюдает за ней.

Глава 43

Сиерра

— Ксавьер? — Он поднимает взгляд с дивана, его выражение лица напряжено, когда он смотрит на то, что кажется коробкой в его руках. Обычно он встречает меня на полпути, когда я прихожу с работы, и целует меня до потери дыхания. Вот уже несколько дней он ведет себя еще более отстраненно, чем обычно, и я подозреваю, что это связано с тем, что я призналась, что хочу, чтобы он впустил меня. Я должна была догадаться, что прошу слишком многого, что я перегнула палку.

— Котенок, — говорит он, поднимаясь на ноги, с коробкой в руках. Он нерешительно подходит ко мне, и я начинаю нервничать. — Прости, я не слышал, как ты вошла.

Я киваю и поднимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его, но мой взгляд падает на коробку, которую он держит в руках, когда я отстраняюсь.

— Что это, и почему она отвлекает твое внимание от меня?

Ксавьер бросает мне забавную улыбку и опускает взгляд.

— Я думал о том, что ты мне сказала, о том, что не стоит гадать, о чем я думаю, и о том, что тебе нужно нечто большее, чем тщательно выверенная версия меня самого, которую я тебе показывал.

Я киваю, сердце замирает в горле.

— Это... честно говоря, просто забудь, что я что-то сказала, — бормочу я, отводя взгляд.

Он осторожно кладет указательный палец под мой подбородок и заставляет меня повернуться к нему лицом.

— Не делай этого, — говорит он умоляющим тоном. — Не отвергай свои потребности только потому, что я не смог их удовлетворить.

Я удивленно смотрю на него, застигнутая врасплох его словами.

— Я не...

— Это для тебя, — говорит он, протягивая мне коробку. — Когда-нибудь я расскажу тебе о том, почему я не так хорошо владею словами, как тебе хотелось бы, но до тех пор я буду искать маленькие способы преодолеть разрыв между нами. Я знаю, что этого недостаточно, но, пожалуйста, знай, что я услышал твои опасения и работаю над этим.

— Ксавьер, ты не обязан делать то, что тебе неприятно. Я сказала, не подумав, и с тех пор жалею об этих словах.

Он обхватывает мое лицо и проводит большим пальцем по губам.

— То, что мы говорим, часто становится поводом для сожаления, — говорит он, его тон горько-сладкий, — но я на собственном опыте убедился, что, хотя слова могут ранить, невысказанные слова могут ранить так же глубоко. Я так много хочу сказать, но не могу, а тебе нужно услышать, и из-за этого ты страдаешь. — Он убирает руку, и я смотрю на коробку, которую он мне протягивает. — Открой ее.

Ксавьер наблюдает за тем, как я ослабляю бант, и выражение его лица становится мучительным. Он прав — если бы Валерия не рассказала мне об их прошлом, я бы не поняла и позволила своим собственным страхам и неуверенности разлучить нас. Это было бы еще больнее, чем сейчас.

— Это... — Я уставилась на книгу, которую он мне подарил, широко раскрыв глаза. — Это подписанное и персонализированное специальное издание в твердом переплете, — шепчу я в благоговении. — Эта версия еще даже не вышла. — Я задыхаюсь, когда понимаю, что у книги обрезаны края, и мое сердце замирает, когда я открываю ее. — Она аннотирована, — говорю я, изо всех сил стараясь скрыть свое возмущение, когда узнаю его почерк. Я беру книгу в руки и поднимаю бровь. — Что это? Объявление войны?

— Что? — спрашивает он, сбитый с толку. — Я... я подумал, что тебе это понравится.

Я прикусываю губу и делаю успокаивающий вдох, прежде чем заставить себя улыбнуться мужу. Он испортил специальное издание и даже не подозревает об этом.

— Может, это не лучшая идея, — говорит он, пытаясь забрать книгу, и я отступаю, прижимая ее к груди.

— Это мое, — говорю я ему. — Ты не можешь ее забрать. — Он улыбается и качает головой, а я бросаю на него недоверчивый взгляд, прежде чем снова внимательно посмотреть на свою новую книгу.

— Она великолепна, — говорю я ему, и мой голос дрожит. Его глаза блуждают по моему лицу, и я ухмыляюсь, на этот раз искренне. — Так ты это читал?

Он кивает.

— Сначала я начал читать ее, потому что хотел узнать, почему она тебе понравилась, и по мере чтения я выделял все отрывки, которые напоминали мне о тебе. Я добавил несколько заметок на полях, чтобы ты знала, почему что-то заставило меня думать о тебе, когда это может быть не очевидно из текста.

Я пролистываю свое новое издание «Проклятия теней и льда», и сердце мое замирает, когда я снова смотрю на книгу, видя ее новыми глазами. Мысль о том, что Ксавьер читает роман о красавице и чудовище, бесконечно забавна, и я не могу не усмехнуться, когда понимаю, что он выделил одну из моих любимых частей — ту, где героиня говорит, что я обещала быть с тобой только до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Я как раз ускорила момент со смертью, прямо перед тем, как она вонзает нож в сердце императора, в их брачную ночь, не меньше, не понимая, что он бессмертен.